Материал любезно предоставлен Tablet

Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — лист Талмуда в день — вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном. На этот раз мудрецы Талмуда обсуждают еврейскую солидарность перед лицом несчастья — социальный императив, который актуален по сей день.

Засчитывается ли пост нам в заслугу? Можно рассчитывать, что талмудический трактат «Таанит» — что значит «день поста» — даст нам однозначный ответ на этот вопрос. Вся суть трактата в том, что во времена бедствий — в особенности же когда не идет дождь — еврейская община может умилостивить Б‑га и добиться Его благоволения путем поста. Из второй главы трактата «Таанит» мы узнаем, что есть установленная процедура провозглашения поста в подобных случаях, причем, если засуха продолжается, пост устрожается.

В прошлый раз мы уже видели, что евреи начинают «упоминать силу дождей» в молитве амида в конце праздника Суккот. Это значит, что в молитву добавляется фраза, упоминающая власть Б‑га над ветром и дождем. Это ненавязчивый, неявный способ напомнить Б‑гу, что наступает сезон дождей и Его народ нуждается в поливе своих посевов. Если дожди не начинаются к 3 хешвана — это примерно середина октября, — мы переходим уже к явной молитве, добавляя в амиду слова: «и пошли росу и дождь». Эта датировка связана с сельскохозяйственным календарем Земли Израиля; в Вавилонии, как отмечает Хананья, евреи начинают молить о дожде через шестьдесят дней после дня осеннего равноденствия, то есть в конце ноября. Общее правило, как мы узнаем в Таанит, 14б, таково: «все в соответствии с местом, и все в соответствии со временем», то есть локальные обстоятельства обусловливают время молитв о дожде.

Если прошли две недели, а дожди не начались, с 17 хешвана начинают поститься: «Отдельные люди начинают держать три поста». Под «отдельными людьми», поясняет Гемара, надо понимать не абы кого, а ведущих членов общины, мудрецов, изучающих Тору. «Не каждый, кто хотел бы стать этим отдельным человеком, достоин этого», — предупреждает Гемара. Если обычный, простой, необразованный человек, ам а‑арец, начнет поститься, то он тем самым будет претендовать на святость, которой не обладает. Мудрецы же держат три дневных поста, привязанных к циклу чтения Торы: в понедельник, в четверг и в следующий понедельник. Это не суточные посты: мудрецы не едят в дневные часы, но, подобно мусульманам в Рамадан, могут есть ночью. Они также могут работать, купаться и заниматься сексом, в то время как в строгие посты вроде Йом Кипура все эти занятия запрещены.

Если проходит еще две недели и пост мудрецов не приносит дождей, то вся еврейская община должна начать поститься — речь идет об аналогичных трех днях нестрогого поста. Если и это не помогло, назначаются новые три дня поста, на этот раз уже круглосуточного; купание, интимные отношения и работа также запрещаются. Если дожди по‑прежнему не начинаются, принимаются экстренные меры: община назначает семь дней всеобщего строгого поста, сопровождаемого отдельными знаками траура — звучат сигналы тревоги, закрываются все лавки. Если и это не помогает, то вся община погружается в траур, как описывается в мишне на Таанит, 12б: «Они прекращают дела свои, меньше строят и меньше сажают, не устраивают помолвок и свадеб, тише приветствуют друг друга — как люди, которых карает Всевышний».

Как и следовало ожидать, в ходе талмудической дискуссии обсуждается множество подробностей касательно поста и молитвы в эти дни. Можно ли постящемуся купаться в теплой воде или только в холодной? Можно ли носить обувь в постный день? (Некоторые мудрецы надевали обувь не на ту ногу, чтобы было менее удобно.) Если вы едите ночью, а поститесь днем, значит ли это, что вы можете есть всю ночь напролет или только один раз во время ужина?

Однако, несмотря на все эти уточнения, Талмуд отнюдь не одобряет пост ради поста. На самом деле вся эта строгость правил объявления общинных постов призвана сдерживать аскетический порыв, а не поощрять его. Здесь, как и всегда, иудаизм являет собой прямую противоположность христианству в отношении к аскетизму: в иудаизме нет требования умерщвлять тело ради возвышения души. Безбрачие никогда не было еврейской добродетелью — все евреи связаны заповедью плодиться и размножаться, и в то время как самые святые христиане удаляются от мира, самые святые евреи, мудрецы Торы, занимались мирскими делами — ремеслом, торговлей — и обзаводились семьями. Иудаизм, с которым мы знакомимся в Талмуде, — это, безусловно, религия для жизни в этом мире, а не для бегства от мира или пренебрежения им.

Двойственное отношение Талмуда к посту явственно видно в Таанит, 11а, где Шмуэль неожиданно заявляет: «Кто сидит, соблюдая пост, называется грешником». Это звучит довольно странно и нелогично, и рабби Элеазар выдвигает противоположное мнение, говоря: «Кто берет на себя обязательство поста, называется святым». Как оба мнения могут быть правильными? Возможно, мы должны понимать это так, что пост иногда действительно необходим, но в целом это зло, поскольку причиняет страдание телу. Элеазар подкрепляет свой тезис удивительной и яркой метафорой: «Человек должен всегда относиться к себе так, будто в его внутренностях находится священный предмет». Внутри нас есть буквально что‑то святое; наши тела не просто оболочки для наших душ, но своего рода священный груз, к которому мы должны относиться с заботой и добротой. Соответственно, Элеазар считает, что, если вы умеете поститься, не причиняя вреда своему телу, вы «святой», а вот если пост нанесет урон вашему телу, вы будете «грешником», если пойдете на это.

Далее Гемара перечисляет другие причины, освобождающие от обязанности поститься. Согласно Реш Лакишу, «ученому, изучающему Тору, не разрешается соблюдать пост, поскольку пост сокращает его силы, предназначенные для небесного служения». Рав Шешет говорит то же самое, но жестче: «Студент ешивы, соблюдающий пост, позволил псу съесть его долю». Далее мудрецы обсуждают обязанности «беременной и кормящей женщины». Одни говорят, что она освобождена от первой серии постов, но должна присоединиться ко второй, когда посты становятся строже, другие, наоборот, полагают, что женщины в таком положении держат только первые, более легкие посты и освобождаются от более строгих.

Дальше мудрецы упоминают также, что, если большинству евреев запрещено купаться во время общинного траура, это не относится к молодым незамужним женщинам — они могут купаться и использовать умащения и притирания, поскольку «взрослой женщине не дозволяется выглядеть непривлекательно», ведь это подорвет ее шансы найти мужа. Мы можем увидеть в этой поблажке своего рода снисхождение, как будто внешность женщины значит больше, чем ее внутренний мир и нравственный выбор; но мудрецы, очевидно, полагали, что тем самым делают женщинам одолжение.

Но при всем своем неоднозначном отношении к посту мудрецы настаивают на одном. Когда еврейская община в беде, каждый еврей должен присоединиться к общему трауру и разделить общее бремя. «Когда община погружена в страдания, никто не может сказать: а я пойду домой, буду есть и пить». Такого человека Талмуд называет «средним», обыкновенным грешником. Но если вы заходите дальше и действительно наслаждаетесь жизнью во время поста, говоря словами пророка Исайи: «Пойдем, я принесу вина, и мы насытимся крепким напитком», то вы — «нечестивец». Ибо правило гласит: «Человек должен страдать вместе со всей общиной».

Даже сегодня, когда большинство евреев уже не руководствуются Талмудом и не признают его авторитет, этот принцип предопределяет жизнь еврейской общины. Солидарность перед лицом беды — один из немногих оставшихся у евреев моральных императивов. И если вы думаете, что можете отделиться от общины, например украдкой обедая в пост, и никто этого не узнает, взвесьте все еще раз: в день Суда, предупреждает Талмуд, «камни дома и балки дома будут свидетельствовать против хозяина». Этот образ здания, дающего показания о том, что в нем происходило, изумительно яркий, убедительный и даже пугающий, напоминает нам о том, что Б‑г все видит, ведь у Него есть глаза повсюду.

Оригинальная публикация: Better To Suffer or Better To Live? Eating—and Not Eating—as a Meritorious Jewish Act