Материал любезно предоставлен Tablet

Поэт и литературный критик Адам Кирш читает даф йоми — лист Талмуда в день — вместе с евреями по всему миру и делится размышлениями о прочитанном. На этот раз речь пойдет об одном из местных обычаев талмудической эпохи, призванном отделять евреев от неевреев.

В прошлый раз мы выучили талмудическое правило, согласно которому человек должен всегда следовать обычаям места, где он оказался, — еврейская разновидность латинской пословицы «когда ты в Риме, веди себя как римлянин». В сегодняшнем даф йоми Мишна приводит целый ряд примеров таких обычаев, а затем мудрецы Талмуда их анализируют и оспаривают. Так, в Псахим, 53а мы читаем, что кое‑где евреям запрещено продавать неевреям мелкий скот, в то время как в других местах это дозволяется. При этом повсюду действует правило, по которому евреи не могут продавать неевреям крупных животных вроде лошадей или волов. Так что запрет на продажу мелкого скота был по сути своего рода «оградой» вокруг более серьезного запрета на продажу крупного скота: в некоторых городах считали, что не следует продавать коз, а то в конце концов вы продадите и вола. Но почему же все‑таки еврей не может продать нееврею вола?

Оказывается, как объясняет нам Раши, что это тоже своего рода «ограда» — раввинистическое правило, придуманное, чтобы предотвратить нарушение библейского закона. В данном случае имеется в виду библейский закон, запрещающий заставлять животных работать в субботу. Как мы уже видели в трактате «Шабат», библейский запрет на работу в субботу распространяется на всех животных, которыми владеет еврей. Согласно Исх., 23:12, «шесть дней делай дела твои, а в седьмой день покойся, чтобы отдохнул вол твой и осел твой…». Мудрецов беспокоила следующая гипотетическая ситуация: еврей отдает своего вола в аренду нееврею, а тот пашет на нем в субботу, не помня или не заботясь о том, что этот вол, будучи «еврейским» волом, в субботу должен отдыхать. Так что запрет на продажу был введен как «ограда» вокруг запрета на аренду.

Я, однако, думаю, что мудрецы тут следовали своей общей тенденции отвращать евреев от лишних контактов с неевреями. В трактате «Эрувин» мы видели, как мудрецы настоятельно отговаривали еврея селиться в нееврейском районе, чтобы его там в конце концов не убили. В ту эпоху, когда неевреи чаще встречались в роли врагов, мудрецы, вероятно, считали, что разумнее будет не вести никаких дел с нееврейскими соседями. К счастью, как я узнал из примечаний к изданию Шотенштейна, этот запрет, как и многие талмудические постановления, больше не имеет силы. Так что если у вас есть лишний вол, которого вы хотите продать, то пожалуйста, вывешивайте объявление на Авито.

Еще один местный обычай, принимавший разные формы, касался допустимости жареного мяса на Песах. Как мы знаем из дизайна современных блюд для седера, пасхальная жертва была центральным элементом седера в библейские и храмовые времена. Но, как и все жертвы, она могла быть принесена только в Иерусалимском храме. Песах, равно как и Шавуот, и Суккот, был паломническим праздником, когда евреи со всей Земли Израиля и из других мест стекались в Иерусалим.

Возникает вопрос, позволялось ли еврейским общинам диаспоры есть жареное мясо на Песах. Ведь это их мясо не было жертвенным, поскольку их скот не был забит священниками Иерусалимского храма. «Запрещено, — говорит рав Йеуда, — человеку заявлять “это мясо для Песаха”, потому что такими словами он как будто освящает свое животное и ест освященное мясо — но за пределами Иерусалима». Поэтому некоторые общины решили, что лучше уж не есть в Песах жареного мяса, чтобы не допустить такой ошибки.

Но вот Тодос из Рима думал иначе. Эта интересная фигура выделяется на фоне других талмудических персонажей, потому что — в отличие от мудрецов — он не был родом ни из Палестины, ни из Вавилонии. Как показывает его прозвище, он жил в сердце диаспоры, в столице империи, разрушившей еврейское царство. Притом что его не называли рабби, он тем не менее обладал достаточным авторитетом, чтобы устанавливать местные еврейские обычаи. Так, он постановил, что евреи Рима должны есть коз, зажаренных таким же образом, как их жарили в Иерусалимском храме, то есть на вертеле, «вместе с их внутренностями». Мудрецам это совсем не понравилось, но, по‑видимому, они достаточно уважали Тодоса, чтобы не перечить ему. «Если бы ты не был Тодосом, — сказали они ему, — мы бы отлучили тебя, ибо ты побуждаешь евреев есть жертвенное мясо вне Иерусалима».

Это примечательное уважение к чужаку заставляет мудрецов Гемары проявить любопытство: «Они спрашивали, был ли Тодос из Рима великим мужем или он был могущественным и жестоким человеком?» Во втором случае, вероятно, мудрецы Мишны не хотели с ним связываться просто из страха. Но нет, мы узнаем, что Тодос был человеком добродетельным, очень щедрым к знатокам Торы. Он и сам предложил оригинальное толкование библейского текста. В книге Даниила мы читаем о трех юношах — Шадрахе, Мешахе и Абеднего, или, если использовать их родные ивритские имена, Хананье, Михаэле и Азарье, которые вошли в раскаленную печь, лишь бы не поклоняться идолам. Почему, вопрошает Тодос, они пошли на это? И предлагает такой ответ: они, должно быть, вспомнили историю десяти казней египетских, где жабы должны были «войти в печи» фараона (Исх., 8:3). Если даже жабы были готовы сжечь себя живьем во славу Б‑жьего имени, хотя никакая заповедь и не обязывает их к этому, то тем более еврей должен быть готов принять мученическую смерть!

Другой местный обычай, обсуждаемый в Мишне, связан с Йом Кипуром: можем ли мы оставлять горящую лампу в доме в ночь на Йом Кипур? В одних общинах евреи зажигают лампу, в других — нет, но, как ни странно, мудрецы утверждают, что оба варианта преследуют одну и ту же цель: помешать супружеским парам вступать в интимные отношения в Йом Кипур. По‑видимому, в одних еврейских общинах полагали, что освещенная спальня будет побуждать к любовным утехам, поскольку позволит супругам видеть друг друга, а в других думали, что, наоборот, темнота будет способствовать запретному поведению. Поскольку секс в любом случае запрещен в эту ночь, полагается следовать обычаю того места, где мы находимся.

Обсуждая обычаи Йом Кипура, мудрецы позволяют себе увлекательнейшее отступление, из области закона переходя в область мистики. Почему, вопрошают они, мы произносим благословение на огонь лишь один раз в неделю, во время авдалы — церемонии, завершающей субботу? По‑хорошему, стоило бы благодарить Б‑га за создание огня каждый раз, когда мы зажигаем свечу, а в эпоху Талмуда это происходило по меньшей мере раз в день.

Причина в том, объясняет Шмуэль, что исход субботы — это «начало сотворения огня». То есть Всевышний создал первый язык пламени на исходе субботы в первую неделю Творения. Эта подробность не упоминается в Торе, она известна из мистической традиции. А в Псахим, 54а мудрецы перечисляют целый список чудес, сотворенных Б‑гом накануне первого шабата. Этот список включает манну небесную, радугу, скрижали Завета и даже говорящую ослицу Валаама из книги Чисел.

Все эти чудеса можно назвать нарушениями природного порядка, которые случились всего один раз в истории человечества. Манна выпала на землю лишь один раз — когда евреи блуждали по пустыне, а Валаамова ослица — единственная ослица в мире, умеющая говорить. При этом мы знаем из книги Бытия, что Б‑г создал мир сразу, за шесть дней. И, по мнению мудрецов, из этого следует, что и чудеса были созданы тогда же. Ну или, по крайней мере, потенциал для этих чудес был создан и ожидал подходящего момента в еврейской истории.

Это, можно сказать, по‑своему научный подход к проблеме чудес. Вместо того чтобы видеть в чуде нарушение порядка вещей, можно считать его частью этого порядка, выжидающей своего времени, чтобы материализоваться. Таким образом можно было бы минимизировать проблематичность чудесного, которая угнетала философов Нового времени вроде Дэвида Юма, так что ему пришлось отвергнуть чудеса как класс.

Идея скрытого творения в течение шести дней Творения также позволяет мудрецам избежать проблемы «курицы и яйца». Как отметил рабби Йеуда, «щипцы делают с помощью щипцов»: когда вы отливаете щипцы из расплавленного металла, вам нужны другие щипцы, чтобы довести процесс до конца. Как же тогда появилась первая пара щипцов? «Приходится заключить, что это было Б‑жественное творение», — решает Йеуда. Всевышний сам создал первые щипцы накануне первого шабата.

А вот другой, непоименованный рабби отмечает, что, строго говоря, вам не нужны щипцы для изготовления щипцов: «Возможно изготовить щипцы с помощью формы, быстро формуя их. Соответственно, первая пара щипцов была все же создана людьми!» Мудрецы, безусловно, верили в чудеса, но они не хотели называть чудом все, что сами не могли объяснить. Логический подход мудрецов к тому, что по нынешним меркам является иррациональными верованиями, — это одна из тех вещей, что создают интеллектуальное своеобразие талмудической культуры.

Оригинальная публикация: Good Jewish Fences Once Made Good Jewish Neighbors. Do They Still?