Радостное служение Б‑гу

Анализируя формулу Рамбама из «Законов лулова», касающуюся заповеди о «симхе» — проявлении радости во время храмовой службы в праздник Суккос, Ребе выстраивает собственную концепцию. Повеление «Радуйтесь перед Б‑гом, Всесильным вашим» в праздник Суккос (Ваикро, 23:40) по сути своей не столько особая заповедь, сколько обобщение, относящееся ко всякому проявлению радости во время любого праздника, о чем сказано: «И радуйся в праздник твой ты» (Дворим, 16:14). Мы видим, что в другом трактате, «Сейфер а‑мицвойс», Рамбам не рассматривает слова о радости, подобающей празднику Суккос, как особую заповедь, а говорит о ней как об одном из проявлений заповеди «И радуйся в праздник твой». В предлагаемом ниже анализе Ребе обращает наше внимание на список участников празднества, который приводит Рамбам.

Каждый на своем уровне

Рамбам пишет в связи с Симхас Бейс а‑шоейва, особо радостной церемонией, происходившей в пределах Храма:

«Заповедь эта призвана побудить народ премного возрадоваться, когда справляется праздник. Не всякий мог сделать это, а лишь люди ученые и избранные. Участниками церемонии были выдающиеся мудрецы, главы талмудических академий и Сангедрина, благочестивые люди, старейшины и те, чьи поступки особо праведны. В праздник Суккос из этих людей одни танцевали, другие хлопали в ладоши и пели в пределах Храма, внося ликование. Прочие же, мужчины и женщины, приходили смотреть и слушать».

Источником этого описания Рамбаму служила Мишна, в которой, однако, упоминаются лишь две группы участников церемонии: «люди благочестивые и те, чьи поступки отмечены праведностью, — они танцевали перед всеми собравшимися» (Сукко, 51а). Талмуд добавляет к этому еще одну группу — баал‑тшува, «кающиеся». Заметим: в списке Рамбама присутствуют лица, не упомянутые в Мишне, при этом он ничего не говорит о баал‑тшува, названных в Талмуде среди участников церемонии.

Далее Рамбам пишет: «Радость, которую испытывает человек, исполняя заповеди и любя Б‑га, их давшего, есть проникновенное служение Г‑споду. И всякий, умаляющий себя, унижающий тело свое, есть выдающийся, увенчанный честью человек, служащий Б‑гу на уровне любви. Воистину, сказано царем Давидом, когда плясал он перед Ковчегом: “И я еще больше унижу себя, и стану еще ничтожнее в глазах своих”» (II Шмуэл, 6:22).

Заповедь «премного возрадоваться» по сути не является отдельной заповедью, а лишь «продолжением» основной заповеди, велящей радоваться в Суккос. Выражение этой радости зависит от глубины чувства, которое испытывает человек, что, в свою очередь, определяется уровнем его развития. А потому лучшие из народа Израиля, достигшие самого высокого духовного уровня и известные своей праведностью, изливают эту радость вовне, «танцуя и хлопая в ладоши», чем вдохновляют окружающих, тогда как все остальные выражают свое ликование лишь тем, что «смотрят и слушают».

Ликование мудрецов

И Вавилонский (Сукко, 53а), и Иерусалимский Талмуд (Сукко, 5:4) приводят имена некоторых танаим (мудрецов Мишны) и говорят о том, что они совершили и сказали в связи с Весельем Черпания Воды (Симхас Бейс а‑шоейва). Но мы точно знаем, что все танаим, жившие в ту пору, принимали участие в празднике. Почему же тогда упомянуты лишь некоторые из них? Разумно предположить, что каждый из упомянутых мудрецов олицетворяет ту или иную категорию людей, участвовавших в праздничном ликовании.

а) В Талмуде написано: «Рабби Иеошуа бен Ханания говорил: “Празднуя Веселье Черпания Воды, мы не ведали сна, участники дремали на плече друг у друга”».

О том, насколько уникален был рабби Иеошуа, свидетельствует то обстоятельство, что он вел спор с афинскими старейшинами, чья мудрость была притчею во языцех, — и вышел из спора победителем (Брохойс, 8б). Перед кончиной рабби Иеошуа мудрецы Израиля задали ему вопрос: что же станет с ними «в руках еретиков»? Он уверил их: еретикам не удастся победить (Хагига, 5б). Для нас важно, что рабби Иеошуа назван здесь среди самых великих мудрецов Израиля. И именно поэтому Рамбам, судя по всему, упоминает великих мудрецов в своем списке ликующих во Храме.

б) «Говорится о рабби Шимоне бен Гамлиэле, что, ликуя в Симхас Бейс а‑шоейва, он жонглировал восемью горящими факелами, так что ни один из них не касался другого».

Рабби Шимон бен Гамлиэл был главою Сангедрина — об этом сказано в Талмуде (Шабос, 15а). Рамбам пишет: «Большой Сангедрин формировался из семидесяти одного члена. Самый выдающийся из них признавался главою Сангедрина, и к нему обращались Наси…»

Очевидно, именно это послужило Рамбаму источником того, что члены Сангедрина участвовали в храмовом ликовании.

в) «Говорится это о Гилеле Старшем…»: здесь ударение делается на слове «Старший», учитывая, что во многих контекстах в Талмуде Гилел упоминается без этого прозвища. Гилел олицетворяет для Рамбама группу старейшин.

г) В Иерусалимском Талмуде в этом ряду упоминается еще «бен Иеоцтадак, славный своими прыжками». В списке танаим рядом с именем рабби Шимона бен Иеоцтадака не упоминается ни о каком определенном качестве. Значит, ключ надо искать в самом именовании «рабби Шимон». Тойсфойс говорит нам: «Имеющий учеников зовется рабби». Рабби Шимон бен Иеоцтадак был главою академии. Значит, Рамбам учит: главы академий принимали участие в ликовании Симхас Бейс а‑шоейва.

Однако необходимо сделать уточнение. Почему в данном случае, когда говорится о человеке, приводится его титул — «рабби», но при том сказано лишь «сын Иеоцтадака», а имя опущено? То, как в оригинале вводится формула «такой‑то, славный своими прыжками», указывает: это не что иное, как автохарактеристика рабби Шимона бен Иеоцтадака, гордящегося своим участием в ликовании Симхас Бейс а‑шоейва! Правда, говоря об этом, он боится быть уличенным в тщеславии — и опускает свое имя, оставляя лишь «сын Иеоцтадака». С подобным, подчеркнуто скромным самоупоминанием мы встречаемся в Талмуде, когда о себе говорит рабби Йоханан бен Закай, называющий себя просто «бен Закай» (Брохойс, 34б).

Кто такой хасид

В списке участвующих в ликовании Рамбам опускает баал‑тшува — тех, кто приносит покаяние, — а ведь эта группа упоминается в Талмуде как участвующая в празднике! Почему так? Очевидно, Рамбам рассматривает Брайсу как «расширение» Мишны. Термин «хасидим», употребленный в соответствующем описании в Мишне, Рамбам воспринимает как включающий в себя и тех, кто хранил праведность на протяжении всей жизни, и тех, кто раскаялся в совершенных проступках. В этом вопросе подход Рамбама сильно отличается от подхода Раши — последний настаивал, что понятие «хасид» применимо лишь к человеку, прожившему праведно всю жизнь (Сукко, 53а). Рамбам же пишет: «Хасид — это тот, кто не только следует срединным путем, но в известной мере выходит за его пределы». При таком понимании упоминание «хасидим» среди участников ликования будет включать в себя принесших покаяние, баал‑тшува.

Рамбам заканчивает рассуждение о симхе в связи с Симхас Бейс а‑шоейва пассажем о том, насколько важно, служа Б‑гу, исполнять все заповеди с радостью. И это позволяет нам сделать еще один шаг в наших рассуждениях.

Радость Симхас Бейс а‑шоейва — это интенсивное переживание уже существующей радости, поэтому ее легко вызвать в своем сознании. А радость исполнения заповедей в целом всегда, применительно к любой заповеди, независимо от эмоционального состояния человека в тот или иной момент времени, — серьезнейшее усилие, которое Рамбам определяет как «проникновенное служение Г‑споду». Недаром тут же приведены слова царя Давида, сказанные, когда он «скакал и плясал подле Ковчега» (II Шмуэл, 6:22), — они еще раз напоминают нам, что требуется серьезное усилие, чтобы пробудить радость всякий раз, когда исполняется та или иная заповедь.

И это в высшей степени практичный подход. Понятно, что в праздник, «во времена нашей радости», пробудить вибрирующую внутри радостную эмоцию легко. Но как это сделать, когда человек погружен в повседневную рутину? Рамбам дает нам понять, что только после Веселья Черпания Воды начинается «проникновенное служение», когда заповеди исполняются с радостью. Даже в повседневной жизни всякий поступок еврея должен быть связан со служением Б‑гу на том уровне, на котором оно возможно. Это относится к исполнению заповедей, происходит ли то во всей полноте понимания, «бескорыстно, во имя Небес» (Пиркей Овойс, 2:2), или же на том уровне, о котором сказано: «Во всех путях твоих познавай <волю> Его» (Мишлей, 3:6). В любом случае при исполнении заповеди должны быть оправданы слова псалма: «Служите Г‑споду в радости» (Теилим, 100:2).

Мудрые настаивали: «Негоже человеку наполнять уста свои смехом, покуда он в этом мире» (Брохойс, 31а), но по отношению к исполнению заповедей все обстоит наоборот. Радость необходима и неотделима от исполнения заповедей. А это переносит «смех» в духовное царство, как сказано: «Сидящий в небесах усмехается» (Теилим, 2:4). Б‑г смеется и всегда будет смеяться над попытками поработить еврейский народ, а придет время, и исполнится пророчество: с приходом Мошиаха «наполнятся уста наши смехом» (Теилим, 126:2), и приход тот — скоро.

Симхас Бейс а‑шоейва

Церемония Симхас Бейс а‑шоейва — возлияние воды на алтарь Бейс а‑микдаш во время праздника Суккос — описана в Мишне и Талмуде. Молодые священники — пиркей кеуна — берут большие сосуды с маслом и по лестницам поднимаются вверх, к золотым менорам, стоящим в Бейс а‑микдаш. Когда меноры наполнены маслом и зажжены, их яркий свет озаряет все дома Иерусалима, до самой городской окраины.

Рамбам пишет: всякий человек, готовый посвятить жизнь служению Б‑гу, подобен этим священникам. И призвание священника исполняют все те, кто вносит свет Торы и ее заповедей в дом, так что «свет в их жилище» (Шмойс, 10:23). Свет этот должен быть столь ярок, чтобы женщина при нем «могла перебирать зерно» (Иевомойс, 63а) — то есть он должен наполнить собой и озарить самые земные дела, вроде перебирания зерна.

Сила юных

Подобно тому как во времена Храма юным вменено было в обязанность зажигать меноры, так и ныне на молодежь возложена обязанность нести свет Торы. Б‑г же щедро воздаст им, так что «светом преисполнены все их духовные и материальные усилия».

Талмуд отмечает: задача, стоявшая перед молодыми священниками, была сложнее, чем та, которую должен был решить исполненный духовных сил зрелый священник, причем сложнее в двух смыслах: вес, который поднимали молодые священники, был много больше того, что выпадал священнику зрелому, причем последний восходил к алтарю по наклонному подъему, тогда как молодым приходилась взбираться по лестнице.

Исходя из цитированной выше формулы Рамбама, священник — это всякий, кто исполнен желания служить Б‑гу, а Первосвященник — тот, кто обладает максимумом духовных сил. Он глубже, чем его окружение, проникнут святостью и в силу того ему дано входить в Святая Святых Храма. Однако при всем том молодые священники все‑таки превосходят его в двух отношениях.

Задача Первосвященника — в Йом Кипур просить о прощении и очищении для всего народа Израиля, отягощенного грехами целого года. В этом выражается предельный уровень «духовной силы». Но в определенном смысле задача молодых священников, тесно связанная с Симхас Бейс а‑шоейва, — благодарнее этой задачи, ибо они несут свет в дома евреев.

Кажущийся парадокс может быть объяснен следующим образом. Первосвященник уже совершил духовные усилия, в силу чего сочтен Провидением достойным своего высокого духовного статуса. Следовательно, его ноша не столь тяжела: сведя на нет желания материального свойства, он положил конец борьбе со своей наклонностью ко злу. Рабби Шнеур‑Залман из Ляд говорил, что «слуга Б‑га» — это тот, кто «выполнил задачу побороть в себе влечение ко злу» — тем самым он достиг статуса «слуги Б‑жьего». И потому его ноша, которая есть не что иное, как борьба с наклонностью ко злу, больше не тяжела для него, но и награда за это невелика, ибо сказано в «Пиркей Овойс»: «по усилиям и вознаграждение» (5:26).

Восхождение Первосвященника по наклонной плоскости как бы демонстрирует: перепад высот между конечной и начальной точками этого пути весьма незначителен. А дело в том, что, начиная служение этого дня, Первосвященник уже находится на очень высоком уровне, только лишь достигнув которого он мог обрести свой сан. Его служение Б‑гу отмечено стремлением к непрерывному восхождению, все выше и выше: он постоянно должен двигаться к новым уровням духовности. При этом его восхождение в течение дня составляет сравнительно небольшое продвижение вверх, когда разница обретенных высот в начале и в конце пути не столь значительна.

Молодые же священники еще не вполне очистили и высветлили свою телесную составляющую и животную душу, они все еще привязаны к физическому и материальному. И ноша, лежащая на их плечах, намного тяжелее, ведь они должны бороться со своей тягой к материальному.

Но при этом, находясь на значительно более низком духовном уровне, чем уровень Первосвященника, они не знают того ограничения, которое накладывает высокий статус и одним из свойств которого становится постепенность движения вверх. Молодые священники быстро взбираются по лестницам — ибо сама суть их служения заключается в том, что они должны максимально использовать данные им способности. Так сама материальная, телесная составляющая работает у них на подъем.

Делать все, что возможно

Время, его течение и его максимальное использование важны для нас в двух аспектах. Растраченное время невосполнимо, ибо «в книге Твоей записаны все дни, когда <…> сотворены будут, — и мне означен один из них» (Теилим, 139:16). Каждому из нас отмерен строго определенный срок на этой земле — ни днем, ни мгновением больше — и за это время мы должны выполнить задачу, с которой пришли в этот мир. «Мне означен мой срок — и если я потеряю толику его, потеря будет невосполнима». Другая сторона этой проблемы состоит в том, что труды одного дня создают задел для следующего, заранее определяя его достижения. Сказано мудрецом: «Тот, у кого сто монет, желает иметь двести, а тот, у кого триста, желает четыреста», — так, продвинувшись куда‑то за счет усилий одного дня, мы уже рассчитываем достижения следующего. Чем большего мы достигли, тем к большему стремимся.

Помня об этом, мы поймем те качества, которые проявляют молодые священники, восходя по лестницам на стену, поднимая весьма и весьма тяжелую ношу, символизированную сосудами с маслом. Велико и восхождение — тот подъем, который они совершают во имя решения стоящей перед ними задачи.

Не следует бояться, что ноша чересчур тяжела. Всемогущий «каждому из созданий дает по силам его» (Авойда Зора, 3а). Нам всем даны силы выполнить ту задачу, с которой мы пришли в этот мир.

Усилия Первосвященника в День искупления направлены на то, чтобы всему Израилю дано было прощение и очищение перед Б‑гом. Тем самым Первосвященник способствует манифестации следующей за этим радости — праздника Суккос. В Суккос «священническая молодежь» преисполняется сил, чтобы свершить то, что ей должно: внести свет Торы в жизнь народа Израиля, так что озарен окажется каждый уголок в каждом доме, и даже самые земные занятия наполнятся этим светом.