В начале 1953 года на первых страницах французских газет появилась фотография арестованной монахини. В течение следующих нескольких недель были арестованы еще несколько представителей французского духовенства — монахи и монахини. Обвинение: похищение двух еврейских мальчиков, Робера и Жераля Финали, чьи родители погибли в нацистских лагерях смерти. Эта история вызвала живейшую полемику в обществе. Газета Le Monde посвятила истории братьев 178 материалов за первую половину года — и в других французских СМИ публикаций было не меньше. По указанию опекавшей братьев женщины‑христианки их тайно крестили, после чего уцелевшие родственники предпринимали отчаянные попытки вернуть их. В этой борьбе сошлись французская еврейская община, совсем недавно опустошенная Холокостом, и французская Римско‑католическая церковь, настаивавшая, что дети теперь стали католиками и нельзя отдавать их на воспитание евреям.

В то время было неизвестно — и не могло быть известно вплоть до открытия материалов Ватиканского архива, касающихся понтификата Пия XII, — о главной роли, которую сыграл в драме с похищением Ватикан и лично папа. Ватикан содействовал усилиям местных церковных властей игнорировать решения французских судов и скрывать детей, в то же время храня в полной тайне закулисное участие Рима во всей этой истории.

Но и это еще не все. В центре драмы оказался чиновник ватиканской курии, который, как мы узнаем из открытых недавно документов, помог убедить папу Пия XII не выражать протеста после того, как немцы схватили и депортировали в 1943 году римских евреев — «папских евреев», как их часто называли. Молчание Пия XII во время Холокоста уже давно было предметом горьких споров между Римско‑католической церковью и евреями. Доклады, составленные в антисемитском ключе, отражают дискуссии, которые шли на самом высшем уровне, по поводу того, должен ли папа выражать формальный протест против действий нацистских властей в Риме. Тем временем церковные консерваторы продолжают лоббировать канонизацию Пия XII.

Недавно открытые ватиканские документы, о которых мы расскажем здесь впервые, позволяют по‑новому взглянуть на представления Ватикана о массовом истреблении европейских евреев и его реакции на это, а также узнать о настроениях, существовавших в Ватикане непосредственно после войны, по поводу Холокоста, еврейского народа и роли и прерогативах Римско‑католической церкви как института.

Тайное крещение

Врачу Фрицу Финали было 37 лет, а его жене Анни 28, когда за ними пришли немцы. Они бежали из Австрии после того, как ее аннексировала нацистская Германия в 1938 году, и надеялись уехать в Южную Америку, но, как и многие отчаявшиеся евреи того времени, обнаружили, что это невозможно. В 1939 году они осели в небольшом городке в окрестностях Гренобля, на юго‑востоке Франции, и изо всех сил пытались устроиться, хотя Фриц не мог заниматься медициной из‑за антисемитских законов, установленных коллаборационистским вишистским правительством маршала Филиппа Петена после завоевания Франции немцами в 1940 году. В 1941 году родился Робер, первый ребенок в семье Финали, через 15 месяцев после него появился на свет Жераль. Несмотря на усиливающуюся официальную кампанию против евреев во Франции, Финали обрезали обоих сыновей по еврейскому закону на восьмой день после рождения.

В феврале 1944 года, зная об усиливающихся рейдах гестапо в их районе, Финали отдали двух малышей в ясли в соседнем городке. О местонахождении детей они рассказали своей подруге Мари Попаэр и попросили ее присмотреть за детьми, если их арестуют. Четыре дня спустя немцы забрали Анни и Фрица. Обоих отправили в Освенцим, и больше их никто никогда не видел.

Испугавшись того, что случилось с ее друзьями, и опасаясь, что немцы придут искать детей, Мари привела Робера и Жераля в монастырь Нотр‑Дам‑де‑Сион в Гренобле, надеясь, что монахини их спрячут. Решив, что дети слишком маленькие, чтобы оставить их у себя, сестры отдали их в муниципальный приют, директриса которого, незамужняя дама средних лет по имени Антуанетта Брен, согласилась о них позаботиться.

Прошло меньше года, и в начале февраля 1945 года, когда Франция уже находилась под контролем союзников, сестра Фрица Финали Маргарита, нашедшая убежище в Новой Зеландии, написала мэру того городка под Греноблем, где жил Фриц, пытаясь выяснить, какова была судьба брата и его семьи. Узнав о случившемся, она немедленно добилась разрешения на въезд обоих мальчиков к ней в Новую Зеландию. Маргарита написала Брен, благодарила ее за то, что та позаботилась о ее племянниках, и просила ее отправить их в путешествие. К разочарованию Маргариты, Брен ответила расплывчато и ничего не сказала о том, что поможет детям вернуться в семью. Одновременно, скрыв, что ей известно о существовании у Финали родственников, Брен добилась, чтобы местный судья назначил ее временным опекуном детей, которым было тогда 3 и 4 года. (Хорошее хронологическое изложение основных событий дела Финали, известных до сих пор, содержится в статье французского историка Катрин Пужоль «Небольшая хроника дела о детях Финали» (Petite Chronique de L’affaire des Enfants Finaly), опубликованной в журнале Archives Juives в 2004 году.)

Через год семья сделала еще одну попытку вернуть Робера и Жераля, на сей раз встретившись с Брен лично. Кроме Маргариты, у Фрица было еще две сестры — Хедвиг Рознер, проживавшая в Израиле, и Луиза, которая, как и Маргарита, жила в Новой Зеландии. Еще у Фрица был старший брат Рихард, оставшийся в Вене и погибший во время Холокоста. Но жене Рихарда Августе удалось бежать в Великобританию. Теперь Августа поехала в Гренобль и 25 октября 1945 года появилась на пороге дома Брен. Фриц хотел, сообщила Брен его невестка, чтобы, если с ним и Анни что‑то случится, детей забрали его сестры. Она умоляла Брен сжалиться над семьей, которая оказалась разорвана. Враждебность Брен поразила Августу. «На все мои просьбы и мольбы, — вспоминала позднее тетка мальчиков, — у нее был только один безжалостный ответ. Она все время повторяла: “Евреи неблагодарные”. Она сказала, что никогда не отдаст мальчиков».

В течение еще многих месяцев Маргарита обращалась всюду, куда только можно, в попытках получить племянников. Она посылала ходатайства мэру этого французского городка, министру иностранных дел Франции и в Красный Крест. По просьбе Маргариты епископ Окленда через Вестминстерского архиепископа послал запрос епископу Гренобля с просьбой разобраться в этом деле. В июле 1948 года епископ объяснил, что подробно говорил с Брен, но она упорно отказывается вернуть детей семье. Он не предложил никакой помощи, возможно зная о том, чего не знал еще никто из родственников: четырьмя месяцами ранее Брен крестила обоих мальчиков, и теперь по каноническому праву Римско‑католическая церковь считала их католиками, и в соответствии с древней церковной доктриной вернуть их еврейским родственникам уже было нельзя. Узнав о крещении, семья обратилась за помощью к своему другу, жившему в Гренобле, Моису Келлеру. Поняв, что эффективно бороться за свои права с другого конца света затруднительно, новозеландские сестры решили, что за дело должна взяться израильская сестра Фрица Хедвиг Рознер.

С помощью Келлера семья Финали обратилась в суд, но все последующие годы Брен отказывалась подчиниться судебным решениям, предоставлявшим Рознер опеку над племянниками. Хотя позднее католическая пресса писала, что Брен заменила мальчикам мать, все эти годы дети жили не с ней, а в различных католических учреждениях. Позднее Робер и Жераль рассказывали, что видели Брен всего пару раз в год, когда она приходила их навещать. Ограждая братьев от властей, монахини помогли Брен в 1952 году поместить их под вымышленными именами в католическую школу в Марселе. К тому времени мальчикам было 10 и 11 лет.

Недавно раскрытый ватиканский документ из церковных источников в Гренобле позволяет узнать о том, что происходило в эти месяцы. В июле 1952 года местный суд подтвердил опеку Хедвиг Рознер над племянниками и предписал Брен передать мальчиков представителю Рознер Моису Келлеру. Брен вновь отказалась. В ватиканском документе говорится: «Ее отношение, мотивированное осознанием того факта, что мальчики — христиане, одобрено его высокопреосвященством кардиналом Жерлье» — архиепископом Лиона, под чьим началом находится Гренобль. В то время ведущую роль в укрывании детей сыграла мать Антонина, директриса школы‑интерната при монастыре Нотр‑Дам‑де‑Сион. По данным отчета, поданного из Гренобля папе, она руководствовалась «указаниями его высокопреосвященства кардинала Жерлье».

В ноябре 1952 года местный французский суд принял решение поддержать предписание Брен выдать мальчиков Финали, отложив рассмотрение дела в Гренобльском апелляционном суде, назначенное на январь 1953 года. К тому времени положение кардинала Жерлье стало неловким. История попала в прессу. Теперь, как он писал папе в середине 1953 года в письме, обнаруженном во вновь открытом ватиканском архиве, он опасался, какой будет реакция прессы, если суд вынесет постановление против Брен и церкви: «Серьезность проблемы во многом обусловлена тем фактом, что общественное мнение чрезвычайно возбуждено и настроено против этого дела. Еврейская пресса, антихристианская пресса и многие крупные нейтральные газеты интересуются этим вопросом. В дело вовлечены и гренобльские коммунисты».

После этого архиепископ переходит к ключевому вопросу, по которому он обратился к папе и в Священную канцелярию за разъяснениями: «В этих условиях следует ли нам несмотря ни на что отказываться вернуть детей, принадлежащих церкви по крещению, чья вера, по всей вероятности, не сможет противостоять влиянию еврейского окружения, если они туда попадут?» Архиепископ добавил, что дело «чрезвычайно срочное».

Священная канцелярия, одна из крупнейших конгрегаций, составляющих римскую курию, появилась на свет в XVI веке в рамках церковной борьбы с ересями и называлась тогда Конгрегацией римской и вселенской инквизиции. К началу ХХ века, когда ее называли просто Священной канцелярией, она продолжала выступать как учреждение, следящее за верностью официальной доктрине церкви. В 1965 году она была вновь переименована и теперь называется Конгрегацией доктрины веры. Многие века в ее функцию входило следить, чтобы крещеные еврейские дети не впадали в смертный грех вероотступничества и не возвращались в иудаизм. Хотя при нормальных условиях считалось недопустимым крестить ребенка против воли родителей, но после крещения, разрешенного или неразрешенного, обращение считалось необратимым и нужно было следовать церковной доктрине.

В XIX веке внимание всего мира уже было приковано к аналогичному случаю. В 1858 году Священная канцелярия и тогдашний папа Пий IX узнали, что неграмотная юная христианская служанка тайно крестила еврейского мальчика из Болоньи, утверждая, будто она боялась, что он умрет. Полиции Папской области, к которой относилась тогда Болонья, было предписано забрать ребенка, которого звали Эдгардо Мортара См.: The Atlantic: Почему некоторые католики оправдывают похищение еврейского мальчика? // Лехаим. 2018. № 6 (314). . Мальчика отправили в церковное учреждение в Риме, занимавшееся обращением евреев и мусульман. Хотя евреи в странах, где папа правил как монарх, давно жили в страхе такой судьбы для своих детей, но времена менялись, и похищение Эдгардо столкнулось с протестами всего мира. Несмотря на давление, папа отказался освободить ребенка. В конце концов Эдгардо Мортара стал монахом, путешествовал по Европе и Америке, проповедуя на нескольких языках и пытаясь обратить евреев. (Я рассказывал об этой истории в книге 1997 года «Похищение Эдгардо Мортары» (The Kidnapping of Edgardo Mortara) и освещал другой аспект этой истории в статье в Atlantic в 2018 году.) Как ни странно, позиция церкви по вопросам крещения остается неизменна даже сейчас: «Крещение ребенка католических родителей или даже некатолических родителей дозволительно в условиях смертельной опасности даже против воли родителей».

«Безусловные неудобства, вызываемые еврейством»

Дело Финали напоминало дело Эдгардо Мортары. В обоих случаях речь шла о крещении малолетних еврейских детей без ведома семьи. В обоих случаях применялась традиционная церковная доктрина о том, что таких детей, считающихся теперь католиками, нельзя воспитывать в еврейских семьях. Но в Европе середины ХХ века, сразу после Холокоста, многое изменилось. Почти две трети европейских евреев были убиты. Тысячи еврейских сирот рассеяны по всему континенту. Многих из них прятали в монастырях и церквах, а также в католических семьях. В июне 1945 года, по оценкам крупнейших французских организаций по защите детей, только во Франции насчитывалось около 1200 еврейских детей, находившихся в нееврейских семьях или учреждениях. Предполагалось, что на территории Польши, Нидерландов и других стран их еще больше. (Хороший очерк на эту тему опубликовал канадский историк Майкл Маррус в статье 2006 года: «Пропавшие: Холокост, церковь и еврейские сироты» (The Missing: The Holocaust, the Church, and Jewish Orphans) в журнале Commonweal.)

У европейских евреев, переживших войну, и у американских евреев, смотревших на них из‑за океана, мысль о том, что тысячи сирот будут потеряны для своих семей и еврейского народа, вызывала страх и возмущение. Воспоминания о делах, подобных делу Эдгардо Мортары, породили особую подозрительность в отношении церкви, само учение которой препятствовало возвращению в еврейские семьи любых крещеных детей.

Для папы Пия XII, который читал просьбу кардинала Жерлье об инструкциях в январе 1953 года, этот вопрос был не в новинку. 21 сентября 1945 года генеральный секретарь Всемирного еврейского конгресса Леон Кубовицкий пришел к нему с двумя просьбами. Во‑первых, Кубовицкий просил папу сделать публичное заявление с осуждением антисемитизма. «Мы подумаем об этом», — ответил папа, но никакого заявления такого рода так и не последовало. Затем еврейский лидер перешел ко второму делу: он просил папу помочь вернуть всех еврейских сирот, живших в католических странах после Холокоста, в еврейскую общину. «Мы уделим этому все внимание», — ответил папа, попросив посетителя отправить ему «какую‑нибудь статистику» по этому поводу.

Несколько месяцев спустя, 10 марта 1946 года, папа принял другого выдающегося еврея, уроженца Польши и главного раввина Палестины густобородого Ицхака Герцога. Визит Герцога был частью его миссии по поиску пропавших во время Холокоста еврейских сирот. Было бы очень любезно, сказал раввин, если бы папа публично обратился бы ко всем европейским священникам с призывом указать местонахождение еврейских сирот, оказавшихся в католических семьях и учреждениях. Выразив сочувствие по поводу катастрофы, обрушившейся на евреев Европы, папа сказал лишь, что займется этим вопросом, и попросил раввина представить подробный меморандум на эту тему.

Что же сделал папа, оставалось неизвестным до открытия ватиканских архивов в этом году. Герцог вернулся в Ватикан 12 марта с докладной запиской, которую требовал папа. Его направили в Государственный секретариат Святого Престола. После смерти в 1944 году первого государственного секретаря кардинала Луиджи Мальоне Пий XII не стал назначать ему преемника, а разделил должность между двумя первыми заместителями покойного, Доменико Тардини и Джованни Батистой Монтини. Именно Монтини — будущему папе Павлу VI — папа впоследствии доверил дело Финали. По мнению Монтини и папы, экспертом по всем еврейским вопросам в Государственном секретариате был монсеньор Анджело Делл’Акква, и именно с Делл’Акквой раввину предстояло встретиться.

Об отношении Делл’Акквы к евреям мы теперь можем судить благодаря архивным документам. Особенно примечательны два доклада, составленные, когда папа решал, нужно ли ему предпринимать какие‑то действия — или делать какие‑то заявления — в связи с рейдом гестапо 16 октября 1943 года, когда тысячи римских евреев были депортированы в Освенцим. В сентябре того года большая часть Италии находилась под властью немцев, которым помогало марионеточное правительство Муссолини на севере. Немцы окружили старое римское гетто и несколько часов хватали перепуганных евреев. Это зрелище было травматичным для римлян и поставило папу перед проблемой. Хотя он критически относился к Адольфу Гитлеру, о чем я говорил в своей книге «Папа и Муссолини» (The Pope and Mussolini), он изо всех сил старался не рассердить его и готов был поддерживать самые теплые отношения с оккупировавшими Рим немцами, от чьей доброй воли зависело благополучие Ватикана. Тем временем больше тысячи евреев — преимущественно женщин, детей и стариков — двое суток находились на стройплощадке прямо рядом с Ватиканом в ожидании депортации. Папа прекрасно понимал, что, если он не выскажется, это будет пренебрежением лежащей на нем моральной ответственностью.

В конце концов он посчитал, что высказываться будет неразумно. Евреев загнали в эшелон, идущий в Освенцим, — почти все они погибли. Непосредственно после этого травматического события, когда евреев продолжали хватать по всей Италии, находившейся под контролем немцев, многолетний папский эмиссар при итальянском фашистском правительстве иезуит отец Пьетро Такки Вентури, предложил выразить какой‑то протест со стороны Ватикана. Он считал, что нужно представить немецким властям бреве — в формате частной встречи, а не в виде публичного документа — с призывом положить конец смертоносной кампании против итальянских евреев. Через два месяца после депортации римских евреев он даже составил черновик будущего официального заявления. Написанный им текст, недавно обнаруженный в архивах и приведенный целиком в переводе в конце этой статьи, был озаглавлен «Словесная нота по поводу положения евреев в Италии».

Дух этого текста был абсолютно не проеврейский. В предполагаемом заявлении Ватикана говорилось, что расовые законы Муссолини, введенные пятью годами ранее, успешно указывали евреям их место, и поэтому никакие насильственные меры против них принимать не следует. Итальянские евреи, по мнению Такки Вентури, не дают оснований для серьезной озабоченности, как это, несомненно, есть в других местах. В отличие от евреев других стран, они не выражают никакой враждебности по отношению к «арийскому» большинству населения. Это объясняется отчасти малочисленностью итальянских евреев, а отчасти тем, что многие из них вступили в браки с христианами. Новые законы, предписывающие заключение итальянских евреев в концентрационных лагерях, утверждал иезуит, оскорбляют «здравый смысл итальянского народа», уверенного, что «расового закона, утвержденного фашистским правительством пять лет назад, достаточно, чтобы удержать крошечное еврейское меньшинство в положенных рамках».

Такки Вентури писал: «По этим причинам можно было бы смело полагать, что немецкое правительство пожелает воздержаться от депортаций евреев, как массовых, подобно той, которая произошла в октябре прошлого года, так и индивидуальных». Ниже он возвращается к предыдущему аргументу:

 

В Италии при полном соблюдении вышеупомянутого расового закона 1938 года безусловные неудобства, вызываемые еврейством, когда оно добивается доминирующего положения или большого доверия нации, уже устранены. Но поскольку в настоящее время в Италии подобного не происходит, неясно, почему и с какой целью нужно возвращаться к вопросу, уже решенному правительством Муссолини.

Может ли папа смолчать, если депортации итальянских евреев в лагеря смерти продолжатся? Если, рассмотрев этот вопрос, предполагаемое послание властям Германии — донесенное, повторяю, исключительно устно — приведет к возникновению вероятности, при которой Ватикан может в какой‑то момент открыто заявить: «Если крайние меры против незначительного еврейского меньшинства, включающего существенное число приверженцев католической веры» — то есть евреев, обратившихся в католичество, но все равно считавшихся евреями и немецкими, и итальянскими властями, — «возобновятся, как сможет церковь хранить молчание и не выступить перед всем миром с горькой жалобой на участь мужчин и женщин, не виновных ни в каком преступлении, которым она не может отказать в сочувствии и материнской заботе, не поступившись своей божественной миссией?»

 

Получив это предложение, осторожный Пий XII обратился за советом к Делл’Аккве. Делл’Акква отреагировал быстро и спустя два дня отправил папе длинный критический отзыв (также недавно открытый и напечатанный целиком в конце этой статьи), рекомендуя не использовать устное заявление Такки Вентури, не в последнюю очередь по той причине, что, по мнению Делл’Акквы, оно было выдержано в слишком сочувственных к евреям тонах. «Преследование евреев, которое Святой Престол справедливо оплакивает, — это одно, — советовал Делл’Акква, — особенно когда оно осуществляется определенными методами, а стремление уберечься от еврейского влияния — это совершенно другое; одно может быть прямой противоположностью другому». Действительно, иезуитский журнал La Civiltà Cattolica, выходивший под надзором Ватикана, неоднократно высказывался за необходимость государственных законов, ограничивающих права евреев, с целью защиты христианского общества от вреда, который они якобы наносят. Неразумно было бы Ватикану, по мнению монсеньора, заявлять, как предлагал Такки Вентури, что в Италии не существует никакой «арийской среды», которая была бы «решительно враждебно настроена против еврейской среды». В конце концов, писал Делл’Акква, «в истории Рима достаточно мер, принимаемых понтификами с целью ограничить влияние евреев». Он также напомнил папе о его нежелании вступать в конфликт с немцами. «В ноте особое внимание обращается на притеснение, которому якобы подвергаются евреи со стороны немецких властей. Возможно, это правда, но стоит ли так открыто говорить об этом в ноте?» Короче говоря, предпочтительнее всего отказаться от идеи формального заявления Ватикана вообще. Лучше, советовал он, поговорить с немецким послом при Святом Престоле в более общих выражениях и «рекомендовать ему не ухудшать и без того тяжелое положение евреев».

Делл’Акква, который в начале дела Финали дослужился уже до звания sostituto (заместителя) государственного секретаря, одной из наиболее почетных должностей в Ватикане, и которому впоследствии предстояло стать генеральным викарием Рима, закончил записку папе советом, адресованным евреям, поднимающим слишком много шума по поводу опасностей, с которыми они сталкиваются, и ужасов, которые они уже перенесли: «Еврейским Signori следует также дать понять, что им стоит говорить поменьше и действовать осторожнее».

Именно этот прелат меньше двух лет спустя встретился с Ицхаком Герцогом, главным раввином Палестины. В пространном докладе, хранящемся сейчас в Ватиканском архиве, Делл’Акква рассказывает об этой встрече и передает папе аргументы раввина в пользу возвращения еврейских детей. «Указанные дети, — сказал раввин, — по большей части сироты (их родители были убиты нацистами) и находятся, главным образом, в Польше; но есть также в Бельгии, Голландии и Франции». Раввин, по словам Делл’Акквы, просил Его святейшество — или если не самого понтифика, то Ватикан — публично призвать к освобождению мальчиков. «Это, — сказал раввин, — невероятно упростит нашу задачу».

Изложив просьбу раввина, Делл’Акква предложил совет по поводу того, как папа должен отреагировать на эту, по его выражению, «весьма деликатную проблему». Для начала он исключил возможность какого бы то ни было публичного заявления со стороны папы или Ватикана. «Я также не рекомендовал бы издавать никакого документа государственного секретариата, адресованного главному раввину, поскольку это наверняка будет использовано еврейской пропагандой». Вместо этого, советовал Делл’Акква, лучше было бы просто передать папскому легату в Иерусалиме, чтобы тот дал общий ответ на словах и сказал, что нужно будет разбираться с каждым случаем по отдельности. Писать ничего не нужно. Именно такое указание и отдал папа.

«Порекомендуйте женщине сопротивляться»

17 января 1953 года Пий XII отправил срочное требование инструкций по делу Финали, полученное от кардинала Жерлье, в Священную канцелярию для получения консультации. Хотя папа был номинальным главой Конгрегации священной канцелярии, составлявшие ее кардиналы и помогавшие им консультанты‑богословы обычно собирались сами и отправляли свои рекомендации папе через монсеньора Монтини. В записке Священной канцелярии, обнаруженной сейчас в архиве и, видимо, составленной одним из консультантов, содержится историческая справка: «В соответствии с практикой Священной канцелярии вплоть до ликвидации Папской области в 1870 году еврейские дети, крещенные без разрешения родителей, не возвращались». Учитывая срочность, которой требовал кардинал Жерлье, Священная канцелярия занялась делом Финали безотлагательно. По традиции кардиналы первым делом обратились к своим консультантам. Церковь, сказали консультанты, должна приложить все возможные усилия, чтобы не допустить возвращения малолетних Финали в еврейскую семью. Если французский суд вынесет постановление не в пользу Антуанетты Брен и передаст детей под опеку тетки, «следует как можно сильнее затягивать исполнение приговора, обратившись в кассационный суд и используя все прочие законные средства». Если решение последнего суда также окажется неблагоприятным для церкви, писали консультанты, «порекомендуйте женщине сопротивляться… если только женщине не будет грозить серьезный личный ущерб или не будет оснований опасаться большего ущерба для церкви».

Затем государственный секретарь Священной канцелярии напрямую написал кардиналу Жерлье по‑французски и сообщил ему о решении Священной канцелярии:

 

Опасность для их веры в случае возвращения тетке‑еврейке требует принять во внимание следующие последствия:

1. по божественному праву дети имели возможность выбора и выбрали религию, гарантирующую здоровье для их душ;

2. каноническое право признает за детьми, достигшими сознательного возраста [7 лет], право выбирать свое религиозное будущее;

3. церковь обладает неотъемлемым правом защищать свободный выбор детей, которые принадлежат к ее лону по праву крещения.

 

Смысл всего этого, как советовал Жерлье государственный секретарь Священной канцелярии, состоял в выполнении рекомендаций консультантов, приложенных к посланию.

Тем временем во Франции мать Антонина, опасаясь, что следующее судебное решение будет вынесено против них, отправила братьев Финали со своей сестрой в школу‑интернат за 500 километров от Гренобля, в Байонну, неподалеку от испанской границы, и записала их под вымышленными именами. Ее страхи оказались обоснованными. 29 января 1953 глда суд приказал арестовать Брен за отказ выдать мальчиков. Следующие шесть недель Брен провела в гренобльской тюрьме. Зная, что теперь Робера и Жераля ищет полиция и опасаясь, что во Франции они не могут быть в безопасности, мать Антонина отправилась в Байонну, чтобы обсудить это дело с местным епископом. Через два дня после ее визита мальчики исчезли. Вскоре после этого мать Антонина сама оказалась в тюрьме по обвинению в похищении детей. Фотография ее ареста и тайна того, что же случилось с братьями Финали, много месяцев привлекала широкий общественный интерес, как во Франции, так и за границей. В течение следующих нескольких недель под арестом оказались еще несколько монахов и монахинь, обвиненных в участии в клерикальном подполье, которое переправило мальчиков через границу в испанскую Страну басков.

24 февраля, непосредственно после решения французского суда и ареста Антуанетты Брен и матери Антонины, Священная канцелярия сообщила папе, что отправила кардиналу Жерлье еще одно письмо с директивой «держаться как можно дольше, до тех пор пока другие более серьезные причины не потребуют иной линии поведения». Священная канцелярия прибегла к одной из традиционных в Римско‑католической церкви антисемитских идей и информировала папу, что «евреи в союзе с масонами и социалистами организовали международную кампанию в прессе» по поводу этого дела. Перед лицом этой кампании, жаловались составители письма, французские католики оказались прискорбно беспомощны, поскольку всего две католические газеты «энергично выступили в защиту прав церкви».

После арестов кардинал Жерлье согласился вести переговоры с главным раввином Парижа Жакобом Капланом, чтобы найти выход из кризиса. В докладе от 24 февраля Священная канцелярия выразила осторожную поддержку этим переговорам. Учитывая ситуацию, в которой оказалась церковь — ее бичевала пресса, и все больше клириков оказывались под арестом, — что‑то нужно было делать, и кардиналы решили положить конец этому делу. В то же время Священная канцелярия настаивала, чтобы любое соглашение по поводу возвращения мальчиков во Францию отвечало двум условиям. Во‑первых, Робера и Жераля следовало поместить в «нейтральное» образовательное учреждение, «так чтобы не мешать мальчикам исповедовать католицизм». Во‑вторых, с Брен, матери Антонины и всех прочих обвиненных в похищении должны быть сняты все обвинения или они должны быть амнистированы. Священная канцелярия также предложила, чтобы монсеньор Монтини поговорил непосредственно с министром иностранных дел Франции, который случайно оказался в Риме, и велела Монтини отправить инструкции кардиналу Жерлье через нунция в Париже. Наконец, она рекомендовала, что какие бы действия ни предпринял Жерлье, не следует упоминать о закулисной роли Ватикана, «дабы не компрометировать Святой Престол в столь деликатном и сенсационном споре».

На следующий день Монтини ответил государственному секретарю Священной канцелярии и сообщил ему, что папа принял рекомендацию. Монтини доложил, что уже поговорил с французским министром иностранных дел и отправил нунцию указания подписать соглашение, если оно соответствует требованиям Священной канцелярии. После разговора с папой Монтини добавил еще одну фразу к проекту соглашения, предложенному Священной канцелярией, подчеркнув, что дети должны иметь возможность продолжить исповедовать католицизм. Соглашение, сообщал он нунцию, может быть достигнуто только «после принятия соответствующих мер, гарантирующих, что их [мальчиков] не заставят вернуться в иудаизм». Завершая шифрованную телеграмму нунцию, Монтини добавил: «E’ bene che S. O. non apparisca» («И хорошо, чтобы Священная канцелярия не упоминалась»).

Нунции Ватикана в Париже как раз сменялись, и папа лишь недавно уведомил предыдущего нунция, Анджело Ронкалли — своего будущего преемника под именем папы Иоанна XXIII, — что тот назначен кардиналом и займет пост патриарха Венецианского. Как только новый нунций получил инструкции Монтини, его навестил израильский посол во Франции. Посол от имени своего правительства просил папу публично обратиться ко всем добрым католикам с призывом помочь найти братьев Финали, а также отмежеваться от скрывавших их монахов и монахинь. «Я заметил, — писал папский посланник в отчете Монтини об этой беседе, — что он осмеливался просить слишком многого. Святой престол, возможно, поддержит соглашение, но только при условии предоставления определенных гарантий в отношении веры малышей. Он никогда не станет отмежевываться от тех, кто, как следует полагать, действовал по совести, и не станет публично осуждать их».

Следующие дни стали временем напряженных переговоров между священником, назначенным представлять кардинала Жерлье и церковь, и раввином Капланом. Получив в начале марта черновик предполагаемого соглашения, папа обратился к своему эксперту по еврейским делам Делл’Аккве, чтобы тот подготовил анализ. Дело Финали, ответил Делл’Акква, возбудило мощную кампанию в прессе против французских церковных властей, поэтому критически важно положить ему конец. Однако, заключал он, предлагаемое соглашение не предоставляет гарантий, которых требовала церковь. «По всей вероятности, — писал Делл’Акква, — судебная тяжба со временем завершится в пользу еврейской стороны, и двое отроков окажутся в руках евреев, которые с еще более жестоким упрямством навяжут им “еврейское” образование, что повлечет за собой унижение католической церкви (по крайней мере, в глазах широкой общественности)».

Любое соглашение, полагал монсеньор, должно гарантировать мальчикам возможность продолжить католическое образование. «Если же евреи не выполнят взятые на себя обязательства, — здесь Делл’Акква добавлял в скобках: “что вероятно”, — это будет их вина, и церковь всегда будет иметь основания обвинить их в лицемерии».

Папа также был недоволен соглашением, которого удалось достичь переговорщикам во Франции. Кардинал Альфредо Оттавиани, assessore («асессор») Священной канцелярии, привез текст понтифику в середине марта. «Положительное заключение не может быть дано, — записал кардинал то, что сказал ему папа, и на этой записи стоит пурпурная печать, указывающая, что это официальное папское решение. Соглашение, по мнению папы, не давало достаточных гарантий, что мальчики не подпадут под влияние евреев и не вернутся к религии родителей. С учетом этого и признавая катастрофу, с которой столкнется церковь в области связей с общественностью, если соглашение не будет достигнуто, папа предпочел возложить ответственность за все происходящее на кардинала Жерлье.

В результате совещаний с папой Монтини 16 сентября вновь писал исполняющему обязанности нунция в Париже. Указав, что Святой Престол недоволен отсутствием надлежащих гарантий в черновом варианте соглашения, Монтини добавил: «Однако, если кардинал, учитывая обстоятельства, полагает, что он может взять на себя ответственность за реализацию соглашения, Святой Престол не возражает и окажет обещанную поддержку в поиске мальчиков».

Одновременно глава либерального иудаизма во Франции раввин Андре Зауи приехал в Рим ходатайствовать от имени семьи Финали. Хотя он, похоже, хотел бы увидеть папу, встретился с ним Анджело Делл’Акква, и монсеньор подал отчет об этой встрече Пию XII. Ватикан, обратился раввин к Делл’Аккве, сделал бы «доброе дело», если бы помог вернуть Робера и Жераля их родственникам. «Я ответил, — сообщал монсеньор папе, — что речь идет не о добрых делах, а о вопросах принципа, а следовательно, правосудия. Двое мальчиков — католики, и у них есть определенные права. Католическая церковь имеет в отношении них не только права, но и обязанности, которые она должна выполнить». Когда кардинал встал, намереваясь уйти, раввин возразил, что еврейская община тоже имеет права и обязанности. «Однако не такие, — ответил Делл’Акква, — как католическая церковь».

Услышав от кардинала Жерлье, что он не может добиться от еврейской стороны дополнительных уступок и продолжать скрывать мальчиков Финали будет катастрофой для католической церкви во Франции, папа неохотно — в официальном документе о папском решении использовано латинское слово aegre — одобрил соглашение. 23 марта Монтини отправил телеграмму нунцию в Мадрид, сообщая ему об этом решении и рекомендуя испанскому духовенству помочь в поисках и возвращении детей Финали.

Рейс в Тель‑Авив

Надежды на то, что соглашение повлечет за собой быстрое возвращение мальчиков, скоро рассеялись. Хотя мадридский нунций встретился с кардиналом‑примасом Испании и сообщил ему о желании Ватикана вернуть мальчиков, казалось, что ни испанское духовенство, ни правительство Испании (по собственным причинам) не торопилось найти их. Испанские монахи, прятавшие мальчиков, писал кардинал Жерлье в Рим, все еще утверждали, что папа не желает их возвращения. В апреле мадридскому нунцию была отправлена еще одна телеграмма: «Кардинал Жерлье сообщает, что испанские религиозные власти в том месте, где находятся братья Финали, якобы заявляют, что гарантий, содержащихся в соглашении Жерлье, недостаточно и они не согласны вернуть детей без приказа Святого Престола». В одновременном докладе папе Делл’Акква подчеркивал «важность того, чтобы Святой Престол не фигурировал нигде непосредственно. Необходимо принять во внимание последствия не только во Франции, но и в других католических и некатолических странах. Если почему‑то покажется, что мальчики возвращены благодаря прямому вмешательству Святого Престола, это будет расценено неблагоприятно, по крайней мере в некоторых странах». Другими словами, церковные традиционалисты, знакомые с католической доктриной, будут недовольны папой, если они решат, что он призывает вернуть мальчиков еврейской семье.

Пытаясь отвлечь внимание от ответственности церкви за то, что братьев Финали продолжают скрывать в Испании, Делл’Акква с одобрения папы написал черновик статьи, которую предполагалось опубликовать в швейцарской газете. В ней говорилось не о «религиозных аспектах», мешающих возвращению мальчиков, а о политических проблемах, «поскольку два мальчика могут считать себя беженцами, обратившимися за правом убежища». 28 апреля Монтини отправил текст статьи нунцию в Берне с инструкцией «проверить, как заставить национальную прессу опубликовать новости, содержащиеся в заметке, разумеется не раскрывая их происхождения».

А мальчиков все еще не удавалось найти. Соблюдая соглашение, достигнутое в марте с кардиналом Жерлье, раввин Каплан хранил молчание, но в начале июня, под усиливающимся давлением французской еврейской общины, он созвал пресс‑конференцию. Высокопоставленные церковные чиновники, заявил он, так и не осудили публично крещение братьев Финали и церковь не предприняла никаких действий, чтобы выяснить их местонахождение у священников и монахинь, которые знают, где они. Ему обещали, что мальчиков вернут, заявил раввин, но прошло уже почти три месяца, а католический клир все еще прячет их.

«Отношение испанских властей, — жаловался, по свидетельству ставших доступными ватиканских документов, французский посол в Ватикане, — остается совершенно непонятным. Если министр иностранных дел, кажется, положительно относится к желаемому решению, то его подчиненные под разными предлогами затягивают разрешение дела». Действительно, испанские чиновники постоянно говорили, что причина их бездействия состоит в том, что братьев Финали прячут баскские монахи, а правительство не хочет усугублять и без того напряженные отношения с этим регионом. 22 июня французский посол подал Монтини меморандум, который Монтини, в свою очередь, быстро переправил нунцию в Мадрид: «Губернатор Сан‑Себастьяна [в испанской Стране басков] продолжает полагать, что баскское духовенство оставляет за собой последнее слово и что “без формального приказа из Рима местонахождение мальчиков останется неизвестным”». Французское правительство, докладывал посол, чрезвычайно озабочено нежеланием церкви выполнить условия соглашения, заключенного кардиналом Жерлье по поводу возвращения Робера и Жераля.

Через четыре дня французский посол с большим облегчением позвонил в Священную канцелярию и сообщил Делл’Аккве: братья Финали только что были переданы в Сан‑Себастьяне Жермене Рибьер, которая ездила туда‑сюда через границу от имени кардинала Жерлье, пытаясь их найти. Мальчики уже пересекли французскую границу.

Сага приближалась к развязке, но тут борьба вокруг Робера и Жераля Финали вышла на новый виток. С точки зрения Ватикана, неохотно согласившегося на возвращение детей, никто не давал согласия на то, чтобы они оставили католицизм. В ответ на сообщения газет, что тетка мальчиков, оставившая собственного мужа и детей в Израиле в течение всех месяцев, которые она провела во Франции, планирует забрать детей с собой, Пий XII распорядился, чтобы Священная канцелярия поместила статью в римской католической газете. Написать ее поручили журналисту ватиканской газеты L’Osservatore Romano, а окончательный текст редактировали в Священной канцелярии.

В статье, опубликованной 9 июля, объяснялось, что любые предположения, будто соглашение, достигнутое между кардиналом Жерлье и семьей Финали, позволяет увозить мальчиков в Израиль и обращать их в иудаизм, ошибочны. «Добрая воля двух мальчиков, выразивших желание оставаться католиками, защищена соглашением. Так что у них есть полное право исповедовать и практиковать католицизм, не подвергаясь никакому прямому или косвенному давлению <…> Совершенно очевидно, что перспектива “перевоспитания” двух мальчиков в лоне иудаизма противоречит этим предпосылкам». Затем статья обращалась к французской еврейской общине. Французские церковные власти сдержали слово, утверждала статья, в последние недели пресса была полна саркастических ремарок по поводу того, сколько времени понадобилось церкви, чтобы найти мальчиков. «Даже главные раввины поддались этим вредным подозрениям, и их слова, помимо всего прочего, свидетельствуют о полном отсутствии признательности за все, что католики сделали в эти годы для евреев, подвергаясь огромной личной опасности и не прося ничего взамен, просто из христианских добродетелей».

19 июля монсеньор Монтини отправил очередное письмо новому парижскому нунцию. «Некоторые газеты, — писал он, — сообщают, что братья Финали скоро будут отправлены в Израиль, где их перевоспитают в лоне иудаизма. Это противоречит соглашениям, заключенным некоторое время назад кардиналом Жерлье». Он велел нунцию привлечь к этому факту внимание кардинала и сообщить в ответном письме о результатах.

Шесть дней спустя Хедвиг Рознер, получив законную опеку над двумя племянниками, села вместе с Робером и Жералем на самолет и улетела в Тель‑Авив.

Что оставалось делать папе? Делл’Акква предложил решение. Еврейская пресса, писал он в докладе папе 29 июля, считает, что в деле Финали одержана победа. «Возможно, стоит, — писал Делл’Акква, — подготовить статью для La Civiltà Cattolica, чтобы сорвать маски с евреев и обвинить их в предательстве». (Этот документ содержится в приложении.) Папа, очевидно, решил, что это предложение стоит обсудить, по крайней мере в какой‑то форме; через два дня Монтини подготовил послание нунцию в Париж, где жаловался на кардинала Жерлье и просил совета нунция, стоит ли публиковать предложенную статью. Завершение дела Финали, писал Монтини, «нанесло тяжелый удар по правам церкви и ее престижу в мире». На совещании, состоявшемся несколько дней спустя, Священная канцелярия поддержала идею о том, что необходимы какие‑то публичные шаги, и порекомендовала папе дать указания кардиналу Жерлье выразить официальный протест.

Однако в конце концов, последовав совету нового парижского нунция, что статья вроде предложенной будет истолкована как осуждение действий французского епископата, прежде всего кардинала Жерлье, от этой идеи отказались. Тем не менее Монтини направил в конце сентября письменный протест французскому правительству через посла Франции в Ватикане. Святой Престол, писал Монтини, может лишь «выразить глубочайшее сожаление по поводу решения этого дела, не учитывающего религиозных интересов двух крещеных юношей. Он также выражает опасение, что католическое воспитание мальчиков может быть нарушено вопреки духу соглашения, подписанного между представителями семьи и представителями церковных властей, которое последние соблюли неукоснительно».

 

Продолжение следует

Анни и Фриц Финали несколько месяцев не дожили до освобождения Франции союзниками. Гестаповцы схватили их и отправили на смерть. И хотя опасность для французских евреев вскоре миновала, ужасы Холокоста не так быстро заставили Римско‑католическую церковь пересмотреть собственную историю антисемитизма и ту роль, которую она сыграла в том, чтобы массовое истребление европейских евреев нацистами стало возможным. Папу Пия XII резня безусловно пугала, но, будучи папой, а до этого государственным секретарем Ватикана, он никогда не жаловался на жестокие меры против евреев, в то время как католические страны одна за другой принимали репрессивные законы (Италия в 1938 году, например, и Франция в 1940 году). Единственная жалоба Пия XII по поводу антисемитских законов в Италии касалась несправедливости их применения к евреям, обратившимся в католицизм. По‑видимому, ему никогда не приходило в голову, что может существовать связь между столетиями церковной демонизации евреев и способностью людей, считавших себя католиками, убивать евреев. Тот факт, что режим Муссолини полагался на церковные материалы — газеты и журналы полны ссылок на меры, которые папы веками принимали для защиты «здорового» христианского общества от угрозы, которую представляют для него евреи, — для оправдания антисемитских законов, не заставил его переосмыслить церковную доктрину или практику в период пребывания на папском престоле.

Одно из откровений вновь открытых документов: какое же слабое влияние оказал Холокост на представления Ватикана о том, как следует себя вести в деле Финали. Хотя документы кое‑где свидетельствуют, что папа и его окружение осознавали страдания, столь недавно выпавшие на долю еврейского народа, их выражения сочувствия не повлекли за собой никакого особенного внимания к желаниям родителей Робера и Жераля Финали или уцелевших членов семьи Финали, которые пытались забрать мальчиков. При чтении ватиканских документов становится ясно, что выше всего ценились прерогативы Римско‑католической церкви: что, согласно церковной доктрине, крещение, даже вопреки желанию семьи, давало церкви право претендовать на детей. Именно это убеждение руководило монахами и монахинями, перевозившими мальчиков из одного укрытия в другое под вымышленными именами.

Упорное стремление папы Пия XII и представителей курии воспрепятствовать передаче опеки над детьми семье Финали ограничивало только беспокойство по поводу негативных отзывов в прессе, о чем постоянно напоминал кардинал Жерлье в многочисленных письмах в Рим. Он особенно боялся плохой прессы, потому что это ослабило бы политическую позицию церкви во Франции, о чем он постоянно напоминал в эти месяцы папе и Священной канцелярии, и помешало бы ее усилиям добиться от послевоенного французского правительства государственного признания католических приходских школ.

Ни один аспект отношения папы к евреям не привлек столько внимания, сколько полемика по поводу его молчания во время войны — его нежелание осудить нацистов и их сообщников за систематическое истребление европейских евреев. В попытке ответить на эту критику не кто иной, как сам Монтини, став папой под именем Павла VI, назначил группу ученых‑иезуитов для работы в архивах Ватикана — до сегодняшнего дня закрытых для прочих исследователей, — чтобы предъявить все необходимые документы, касающиеся действия папы и государственного секретаря Ватикана, которые они считали нужным предпринять в ответ на ужасы Второй мировой войны. Это привело к публикации с 1965 до 1981 год 12 томов с тысячами документов. Том 9‑й, посвященный усилиям Святого Престола помочь жертвам войны в 1943 году, содержит 492 документа.

В свете публикации этого огромного массива документов предполагалось, что благодаря недавнему открытию Ватиканских архивов ничего нового о молчании папы во время Холокоста узнать не удастся. Но ученым не нужно волноваться по поводу недостатка новых материалов. Ни сдержанный антисемитский протест Ватикана против истребления немцами евреев Италии, составленный Пьетро Такки Вентури, ни ответный доклад Анджело Делл’Акквы в ту масштабную публикацию не вошли. Единственный опубликованный там документ на эту тему — это довольно загадочный комментарий кардинала Мальони по поводу предложения Такки Вентури: «Не следует посылать ноту отца Такки Вентури (которую в любом случае надлежит переделать) или даже нашу более деликатную ноту». Делл’Акква вообще не упоминается. Из примечания составителей ватиканского сборника неясно, что именно предлагал Такки Вентури — там содержатся только цитаты из его доклада, в котором евреи изображены в положительном ключе и где говорится об отсутствии в Италии антиеврейских настроений. Новые находки дают серьезные основания полагать, что полную историю взаимоотношений Пия XII и евреев еще предстоит написать.

Только после смерти Пия XII отношение церкви к евреям изменится существенно — благодаря его преемнику Иоанну XXIII, который созвал Ватиканский собор, частично посвященный избавлению от рудиментов средневекового церковного учения о евреях. Кульминация этих усилий наступила лишь после смерти папы Иоанна XXIII; в 1965 году Второй Ватиканский собор издал примечательную декларацию «Nostra Aetate». Пересматривая многовековую церковную доктрину, она призывала верующих с уважением относиться к евреям и их религии.

Хотя я не знаю, отмечал ли кто‑нибудь эту связь, мне кажется, что не слишком смело будет заподозрить, что дело Финали сыграло свою роль в этом историческом сдвиге и отказе от многовекового очернения евреев церковью. Связующим звеном здесь является преемник Иоанна XXIII Павел VI, который председательствовал на этом соборе, обсуждавшем и одобрившем революционную новую доктрину. Это был тот же самый человек, который под своим первоначальным именем Джованни Монтини много месяцев вел от имени Ватикана дело Финали двенадцать лет назад.

Если между Пием XII и Монтини и существовали разногласия по поводу дела Финали, никаких следов этого в Ватиканских архивах я не нашел. Связь Монтини с Эудженио Пачелли, будущим Пием XII, вряд ли могла быть крепче. Они начали работать вместе, еще когда Пачелли был государственным секретарем Ватикана, а Монтини — его заместителем, и продолжили, когда в 1939 году Пачелли был избран папой. В последнем докладе правительству год спустя уходящий в отставку французский посол в Ватикане описывал Монтини как человека, наиболее приближенного к Пию XII, и добавлял: «Все в один голос предрекают, что монсеньор Монтини сам станет папой».

Однако, несмотря на всю близость к патрону, Монтини имел и собственные мнения. Он происходил из влиятельной североитальянской католической семьи. Его отец был депутатом парламента от умеренной католической итальянской Народной партии, пока Муссолини в 1926 году не упразднил все нефашистские партии. Монтини был интеллектуалом и обладал утонченным художественным и литературным вкусом. Во время понтификата Пия XII он действовал за кулисами, не привлекая внимания, и не допустил осуждения Священной канцелярией сочинений писателя Грэма Грина. Поведение Ватикана в деле Финали — история некрасивая. Испытывал ли Монтини в то время негативные эмоции, действуя от имени Пия XII? Оставило ли это дело шрамы у него в душе? Думал ли он о деле Финали, готовя проекты постановлений Второго Ватиканского собора, призванные изменить многовековое отношение церкви к евреям? Возможно, мы не скоро узнаем ответы на эти вопросы; архивы понтификата Павла VI, скорее всего, будут открыты только через много лет.

Недавно мне удалось связаться с Робером Финали по электронной почте. Он и его брат Жераль — которого теперь зовут Гад — живут в Израиле, с тех пор как их увезла туда их тетка. Робер вспоминал атмосферу в школе, в которой их держали до того, как семье удалось их освободить их, как «на 100% католическую». Учеников воспитывали в том духе, что евреи осуждены на вечное проклятие. Если бы не настойчивость семьи, заметил Робер, они с Гадом, вероятнее всего, жили бы в другом месте — во Франции или в Испании — и вспоминали бы о прошлом совершенно иначе. Их жизнь в Израиле оказалась бедна событиями. Гад сделал карьеру в израильской армии, а потом был инженером. Робер стал врачом, как его отец.

Приложение 1

AAEESS, PXII Asterisco Italia, pos. 1054, ff. 1097‑1103. Черновик отца Пьетро Такки Вентури [не датирован, но относится примерно к 18 декабря 1943 года. Я благодарю проф. Томмазо Делл’Эра, который обратил мое внимание на этот документ в первую неделю после открытия Ватиканских архивов в марте].

 

СЛОВЕСНАЯ НОТА

ПО ПОВОДУ ПОЛОЖЕНИЯ ЕВРЕЕВ В ИТАЛИИ

Положение евреев в Италии не настолько серьезно, как в других странах, частично в силу ограниченного числа евреев, проживающих в королевстве, частично в силу огромного количества браков, заключенных между евреями и арийцами, — явление, не имеющее аналогов ни в одной другой стране.

Истинное недоверие к евреям, за исключением очень малочисленной группы антиеврейски настроенных ученых, не имеет распространения в Италии, если не считать недоверия к евреям низших классов, практикующим характерные для гетто занятия. В действительности до расового закона от 17 ноября 1938‑XVII года за № 1728 в Италии проживало около 45 000 евреев, уроженцев и граждан Италии. Однако к 1941 году их численность в результате эмиграции за границу уже сократилась примерно до 40 000 и в настоящее время составляет не более 38 000 человек при общей численности населения более сорока пяти миллионов. Они составляют примерно 10 000 семей, из которых 6820 представляют собой смешанные семьи, где евреи имеют арийских родственников. В их числе около 4000 евреев, женатых на арийских женщинах, и около 2800 евреек, состоящих замужем за арийцами. Таким образом, наблюдается явление выраженной инфильтрации евреев мужского пола, которые вопреки расовому духу заключили браки с арийскими женщинами, и несколько меньшего числа арийских мужчин, по большей части принадлежащих к довольно высоким общественным классам, выбравших себе в спутницы жизни евреек.

Плоды смешанных браков такого рода не составляют больших демографических цифр. В действительности около 2200 смешанных пар не имеют детей, а еще 4600 пар произвели на свет около 13 000 детей, из которых только четверть были введены в еврейскую религию, тогда как три четверти получили нееврейское духовное направление, то есть были крещены при рождении и воспитаны в католической вере. Следовательно, они стали и в настоящее время являются детьми церкви, которая никоим образом не может не проявлять к ним интереса. Напротив, она обязана духовно опекать их как свою истинную паству.

Чрезвычайно высокий процент смешанных браков объясняет тот факт, что в Италии не существует арийской среды, которая была бы настроена решительно враждебно по отношению к еврейскому окружению. К евреям относятся мирно и терпимо, даже если они не переходят в христианство, а сохраняют приверженность синагоге.

Если бы это было не так, невозможно было бы понять, как до введения указанного закона от 17 ноября 1938 года многие из них добились весьма высокого положения, которое они ныне утратили, целый ряд из них занимали сенаторский пост, многие другие породнились с достойными и благородными семействами истинно арийского происхождения, и, наконец, многие из них принимали участие в войнах за независимость Италии и образование Королевства Италия, продемонстрировав большую доблесть, как в ходе этих войн, так и в ходе фашистской революции.

Принимая во внимание это истинное положение евреев в Италии, подтверждаемое статистическими данными, со всем тщанием составленными Главным управлением по вопросам демографии и расы, понятно, почему последние весьма серьезные меры, предпринятые германскими властями в отношении евреев, родившихся в Италии и имеющих итальянское гражданство, были так недоброжелательно и негативно восприняты итальянцами. Никто не понимает, какую опасностью они могут представлять для Германии и какой выгоды она может добиться, депортировав их из Италии и удерживая в убогих концентрационных лагерях всех вперемешку, не учитывая их социальное положение, вероисповедание и так далее. Мера такого рода весьма оскорбляет здравый смысл итальянского народа, который, признавая выдающиеся военные и культурные достижения немецкого народа, чувствует себя уязвленным, видя действия, столь противоречащие его характеру. Итальянцы полагают, что расового закона, утвержденного фашистским правительством пять лет назад, достаточно, чтобы удержать крошечное еврейское меньшинство в положенных рамках.

Недавние меры, принятые в отношении чрезвычайно малочисленного ядра израэлитов, и жесткость их проведения должны устыдить тех, кто приказал реализовать их.

По этим причинам можно было бы смело полагать, что немецкое правительство пожелает воздержаться от депортаций евреев, как массовых, подобно той, которая произошла в октябре прошлого года, так и индивидуальных, поскольку ходят слухи, что их предполагается повторить в ближайшем будущем.

Следует также иметь в виду, что в Италии при полном соблюдении вышеупомянутого расового закона 1938 года безусловные неудобства, вызываемые еврейством, когда оно добивается доминирующего положения или большого доверия нации, уже устранены.

Но поскольку в настоящее время в Италии подобного не происходит, неясно, почему и с какой целью нужно возвращаться к вопросу, уже решенному правительством Муссолини.

Может ли папа смолчать, если депортации итальянских евреев в лагеря смерти продолжатся? Если, рассмотрев этот вопрос, предполагаемое послание властям Германии — донесенное, повторяю, исключительно устно — приведет к возникновению вероятности, при которой Ватикан может в какой‑то момент открыто заявить: «Если крайние меры против незначительного еврейского меньшинства, включающего существенное число приверженцев католической веры» — то есть евреев, обратившихся в католичество, но все равно считавшихся евреями и немецкими, и итальянскими властями, — «возобновятся, как сможет церковь хранить молчание и не выступить перед всем миром с горькой жалобой на участь мужчин и женщин, не виновных ни в каком преступлении, которым она не может отказать в сочувствии и материнской заботе, не поступившись своей божественной миссией?

Приложение 2

f. 1095: Рукописная записка монсеньора Доменико Тардини, секретаря Священной конгрегации чрезвычайных церковных дел, по поводу предлагаемого протеста:

 

19‑XII‑43

Eae [Eaedem=Она же]

 

S. Em. [Его высокопреосвященству кардиналу Мальоне, государственному секретарю Ватикана] М. Делл’Акква направляет этот проект по поводу Словесной ноты, подготовленной P. T. V. [падре Такки Вентури] для изучения

(мне представляется, что эта словесная нота излишне многословна и создает ложное впечатление)

 



 

ff. 1104‑1105: Записка монсеньора Анджело Делл’Акквы, государственного секретаря Ватикана

 

20 декабря 1943 года

В отношении ноты, подготовленной преподобным отцом Такки Вентури из ордена иезуитов по поводу положения евреев Италии, смиренно предлагаю следующие наблюдения:

1=Если положение евреев Италии не характеризуется чрезвычайной серьезностью, как в других странах, то на каком основании, может спросить посольство Германии, Святой Престол считает своим долгом направлять особую ноту, выдержанную в столь суровых выражениях?

Это тем более верно, что мне не кажется, что столь же решительная нота была направлена в ответ на насилие, учиненное немцами в отношении отдельных арийцев, исповедовавших католическую веру с рождения, происходившее в Югославии и в самой Италии.

2=Почему Святой Престол должен утверждать, что «истинное недоверие к евреям, за исключением очень малочисленной группы антиеврейски настроенных ученых, не имеет распространения в Италии…»

Преследование евреев, которое Святой Престол справедливо оплакивает, — это одно, особенно когда оно осуществляется определенными методами, а стремление уберечься от еврейского влияния — это совершенно другое; одно может быть прямой противоположностью другому. Более того, в конце ноты отец Такки сам говорит о «безусловных неудобствах, вызываемых еврейством, когда оно добивается доминирующего положения или большого доверия нации».

3=Уместно ли для Святого Престола утверждать в официальном документе, что «в Италии не существует арийской среды, которая была бы решительно враждебно настроена отношению к еврейскому окружению. К евреям относятся мирно и терпимо, даже если они не переходят в христианство, а сохраняют приверженность синагоге»: возможно, так оно и есть, однако мне не представляется уместным, чтобы Святой Престол делал подобные заявления, тем более что в истории Рима было достаточно мер, принимаемых понтификами с целью ограничить влияние евреев.

4=Воспроизведение в ноте с математической точностью статистики [управления] демографии и расы может породить определенные подозрения в отношении чиновников этого управления, каковые могут иметь нежелательные последствия.

5=Хотя задача ноты — доказать, что итальянских евреев опасаться нечего, там говорится, что «многие из них добились весьма высокого положения, которое они ныне утратили, целый ряд из них занимали сенаторский пост, многие другие породнились с достойными и благородными семействами истинно арийского происхождения, и, наконец, многие из них принимали участие в войнах за независимость Италии…» (см. с. 3 и 4).

6=В ноте говорится, что «последние весьма серьезные меры, предпринятые германскими властями в отношении евреев, родившихся в Италии и имеющих итальянское гражданство, были так недоброжелательно и негативно восприняты итальянцами»: зачем ограничивать протест евреями, имеющими итальянское гражданство? А иностранцы, среди которых немало исповедующих католическую веру, разве они не такие же дети церкви?: и действительно, они тоже (по крайней мере, некоторые из них) уже некоторое время живут в Италии.

7=В ноте особое внимание обращается на притеснение, которому якобы подвергаются евреи со стороны немецких властей (с. 5).

Возможно, это правда, но стоит ли так открыто говорить об этом в ноте?

8=Не представляется уместным также говорить, что поведение немцев при аресте евреев «должно устыдить тех, кто приказал реализовать эти меры».

Я не думаю, что выражения такого рода помогают добиться цели.

9=Уместно ли Святому Престолу официально высказываться по поводу неудобств, нанесенных еврейству, если речь идет о доминировании или завоевании доверия народа?

Я так не думаю. Если в будущем об этом станет известно, евреи могут заявить: и такую защиту оказывает нам Святой Престол!

10=Отец Такки заявляет, что «неясно, почему и с какой целью нужно возвращаться к вопросу, уже решенному правительством Муссолини».

Немцы могут ответить: но ведь это правительство [Итальянской] Республики (хотя и по нашему настоянию) ухудшило положение евреев Италии.

11=Его святейшество несколько раз упоминал в своих посланиях и речах расовый вопрос.

Уместно ли завершать ноту угрозами нового вмешательства со стороны Святого Престола? Не повлечет ли это обратного эффекта?

12=Наконец, мы хотели бы отметить, что в ноте содержатся определенные противоречия, по крайней мере в формулировках. Так, в начале сказано, что положение евреев в Италии «не настолько серьезно, как в других странах, частично в силу ограниченного числа евреев, проживающих в королевстве, частично в силу огромного количества браков, заключенных между евреями и арийцами»: как выражение «ограниченное число евреев, проживающих в королевстве» сочетается с «огромным количеством браков, заключенных между евреями и арийцами».

 



 

По указанным причинам направлять ноту не представляется мне уместным: по меньшей мере, ее следует существенно видоизменить. Тем более мы уже дважды писали германскому послу — конфиденциально — по поводу расового вопроса. Один раз мы пытались получить известия о депортированных; а второй — просили воздержаться от ареста и конфискации собственности евреев Венеции‑Джулии, особенно состоящих в смешанных браках.

Мне кажется, что посол не ответил.

Поэтому я бы посчитал более уместным еще раз поговорить с послом и рекомендовать ему не ухудшать и без того тяжелое положение евреев. Также можно попросить какое‑нибудь влиятельное лицо переговорить с маршалом Грациани [военным министром марионеточной Итальянской социальной республики Муссолини], с тем чтобы правительство республики действовало более сдержанно.

Еврейским Signori следует также дать понять, что им стоит говорить поменьше и действовать осторожнее…

 

Приложение 3

AAV, Segr.St. Titoli, anno 1950/54, Privati, pos. 2079, ff. 362r‑364r.

 

СВЯЩЕННАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ, СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

S.O. [Sant’Offizio] 118/46

 

КРАТКИЙ ОТЧЕТ ПО ДЕЛУ ФИНАЛИ В ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРИАТ [ВАТИКАНА]

14 января 1953 года его высокопреосвященство кардинал Жерлье подал в Священную канцелярию сообщение по поводу двух еврейских мальчиков, копия которого прилагается. Хотя предоставленная информация была неполной, а его высокопреосвященство требовал срочного ответа, Священная канцелярия изучила вопрос и 23 января 1953 года поспешила предоставить его высокопреосвященству Жерлье соответствующие инструкции, копия которых также прилагается.

В инструкциях, среди прочего, говорилось, что госпожа Брен, которая спасла и крестила мальчиков, должна «сопротивляться всеми возможными способами», но так, чтобы это сопротивление «не дошло до той точки, которая представляла бы серьезную опасность для этой дамы или для церкви».

Однако женщина уже отправила детей в Испанию с помощью настоятельницы монастыря Сестер Сионских в Гренобле, и по этой причине 29 января кассационный суд этого города отдал приказ о ее аресте. После этого указанная настоятельница была арестована.

К сожалению — судя по информации, поступившей в Священную канцелярию из другого источника, — на католической стороне в этом сложном конфликте оказались самозванцы и люди сомнительной нравственности.

С другой стороны, евреи в союзе с масонами и социалистами организовали международную кампанию в прессе, направленную на то, чтобы:

1) возбудить глубокую вражду против церкви и против свободы просвещения во Франции;

2) закрыть три заведения Сестер Сионских, скомпрометированных в этом деле и, возможно, добиться отмены «разрешения», которым пользуется конгрегация во Франции.

Следует также отметить, что двое еврейских мальчиков, по‑видимому, являются наследниками очень крупного состояния.

Принимая во внимание столь масштабную кампанию в прессе и гнев противников, представляется, что католический лагерь отреагировал слабо. Насколько Священной канцелярии известно, только La Croix и L’Observaeur Catholique энергично выступили в защиту прав церкви.

Учитывая текущее положение вещей, представляется уместным вести дискуссию на следующих основаниях:

а) возвращение мальчиков во Францию, принятие предложения главного раввина Каплана и преподобного отца Шелле поместить их в нейтральное образовательное учреждением, таким образом, однако, чтобы католическое вероисповедание мальчиков не пострадало;

б) полная гарантия, что госпожа Брен, настоятельница Сестер Сионских и прочие обвиняемые будут полностью оправданы или амнистированы.

Тем временем генеральный настоятель ордена Богоматери в Сионе мог бы заявить, что настоятельница из Гренобля действовала по своей частной инициативе, чтобы полностью снять с ордена всякую ответственность.

Его высокопреосвященство преподобный монсеньор Монтини мог бы поговорить в этом отношении с министром Бидо [министр иностранных дел Франции] и после этой беседы направить в нунциатуру в Париже шифрованную телеграмму с соответствующими указаниями кардиналу Жерлье, удостоверившись, что эти указания согласованы со Священной канцелярией, а также рекомендовать ему действовать максимально сдержанно, дабы не компрометировать Святой Престол в столь деликатном и сенсационном споре.

Дворец Священной канцелярии, 24 февраля 1953 года.

 



 

AAV, Segr.St. Titoli, anno 1950/54, Privati, pos. 2079, f. 74r. Письмо Джованни Монтини

2 марта 1953 года

№ 295833

 

Ваше высокопреосвященство!

Спешу послать Вашему высокопреосвященству прилагаемый текст — одобренный Его святейшеством на аудиенции сегодня утром — планируемого заявления касательно дела братьев Финали.

Ваше высокопреосвященство в просвещенной мудрости своей примет решение, не стоит ли еще раз порекомендовать кому следует действовать таким образом, чтобы не выдавать причастность Верховной священной конгрегации [Священной канцелярии].

Пользуюсь случаем заверить Вас в своем глубочайшем почтении,

GBM [Джованни Батиста Монтини]

Его высокопреосвященству

кардиналу Альфредо Оттавиани,

про‑секретарю Верховной

Священной конгрегации Священной канцелярии

(с приложением)

 



 

AAV, Segr.St. Titoli, anno 1950/54, Privati, pos. 2079, f. 198r

29 июля ‘53.

1=Братьев Финали увезли в Израиль.

2=Еврейская пресса представляет это как победу.

3=Возможно, стоит подготовить статью для La Civiltà Cattolica, чтобы сорвать маски с евреев и обвинить их в предательстве.

 

Делл’Акква

 



 

AAV, Segr.St. Titoli, anno 1950/54, Privati, pos. 2079, ff. 303r‑v. Черновик письма Джованни Батисты Монтини. [окончательный вариант, несколько сокращенный, датированный 1 сентября 1953 года, см. ff. 304r‑v].

 

Ватикан, 31 августа 1953 года

Его преосвященству

монсеньору Паоло Марелле,

апостольскому нунцию в Париже

 

Ваше преосвященство!

По прошествии нескольких недель после неудачного завершения этого дела, я прошу прощения у Вашего преосвященства и хочу вновь обратить Ваше внимание к делу «Финали», которое столь широко обсуждалось само по себе и которое — завершившись таким образом — нанесло тяжелый удар по правам церкви и ее престижу в мире.

Гнев и агрессия прессы, отражающей позицию наших противников в этом деле, несомненно указывает, что ставки были весьма высоки и речь шла далеко не только об участи двух бедных мальчиков. Тот факт, что сейчас они помещены в кибуц [kibbouz], уже не привлекает общественного внимания, удовлетворенного поражением церкви.

Кассационный суд, говорится в письме кардинала Жерлье, принял решение, и его приговор «весьма весом» с юридической точки зрения и не оставляет возможности «для серьезной критики».

Так говорят юристы в Лионе, с которыми, видимо, работает его высокопреосвященство. Однако не следует забывать, что указанный приговор игнорирует — поскольку этот вопрос не входит в сферу его компетенции — нарушение двойного права: права церкви и права самих мальчиков, которые оказались в опасности вероотступничества.

Кроме того, было достигнуто «соглашение», которое полностью гарантировало человеческие и божественные права: решение суда, видимо, игнорирует это соглашение. Ничего не стоит и заявление, сделанное главным раввином кардиналу Жерлье — довольный одержанной победой, он пишет: «Мне нет нужды говорить Вам, что мы остаемся верны духу мартовского соглашения. Мадам Рознер… я уверен, не сделает ничего такого, что ранило бы их чувства».

Учитывая обстоятельства, я хочу спросить Ваше преосвященство, не является ли, по Вашему мнению, уместным или даже необходимым, чтобы один из наших журналов, например La Civiltà Cattolica, прояснил этот вопрос. У меня создалось впечатление, что противная сторона написала и сказала гораздо больше, а наша сторона недостаточно выразила свою позицию, что породило смятение и создало ошибочные представления.

Засим, ожидая, когда Вы соблаговолите сообщить мне Вашу точку зрения по этому вопросу, пользуюсь случаем заверить Вас в своем глубочайшем почтении. 

Оригинальная публикация: The Pope, the Jews, and the Secrets in the Archives