Тору впервые перевели на другой язык — а именно на древнегреческий — примерно во II веке до н. э. в Египте, в царствование Птолемея II. Этот перевод принято называть Септуагинта По‑гречески этот текст назывался «перевод семидесяти». На латинский это название перевели как «Перевод семидесяти старцев» (Interpretatio Septuaginta Seniorum), для краткости Септуагинта. — Примеч. перев.
(на иврите а‑Шивим Семьдесят (иврит).
), поскольку его выполнила группа из семидесяти ученых мужей. Однако в Талмуде говорится, что мудрецы, работавшие над этим проектом, в некоторых случаях намеренно переводили определенные места в тексте неверно, так как считали, что буквальный перевод будет непонятен греческим читателям.

Вот одно из таких мест: «В седьмой день Б‑г завершил Свои труды, которыми Он занимался». Вместо этого переводчики написали: «В шестой день Б‑г завершил (Свои труды)» Вавилонский Талмуд, Мегила, 9а. — Здесь и далее, если не указано иное, примеч. авт. .

Чего же, на взгляд переводчиков, здесь не смогли бы понять греки? Почему утверждение, что Б‑г создал Вселенную за шесть дней, логичнее утверждения, что Он сделал это за семь? Загадочно. Но разгадка проста. Греки не смогли бы уразуметь, что седьмой день, шабат, — тоже часть работы Творения.

Что такого творческого в пассивном отдыхе? Чего мы достигаем, воздерживаясь от изготовления вещей, от обычного труда, от изобретательства? Казалось бы, совершенно нелогично.

Собственно, мы располагаем свидетельствами независимых источников — греческих писателей того времени: над шабатом они подсмеивались (как и над другими элементами иудаизма). Они утверждали: евреи не работают каждый седьмой день, потому что лентяи. По‑видимому, идея, что такой день может быть самоценен, была выше разумения греческих писателей. Но вот что странно: спустя недолгое время империя, созданная Александром Македонским, начала рушиться. Точно так же еще раньше пришел в упадок город‑государство Афины — родина величайших мыслителей и писателей, которых знает история. Цивилизации, как и отдельные люди, могут страдать «выгоранием»: это происходит, когда ваш график не предусматривает выходных. По замечанию Ахада а‑Ама, не столько еврейский народ хранил верность шабату, сколько шабат хранил еврейский народ. Будешь отдыхать каждый седьмой день — избежишь выгорания.

Шабат — а в нашей недельной главе мы впервые встречаем это понятие — одно из величайших установлений, известных миру. Шабат изменил представления мира о времени. Пока не существовало иудаизма, люди измеряли время либо по солнцу (в соответствии с 365‑дневным солнечным календарем, соотносящим нашу жизнь с временами года), либо по луне, то есть деля время на 30‑дневные (плюс‑минус несколько дней) месяцы (кстати, «месяц» — синоним «луны»). Понятие семидневной недели — не имеющей аналогов в мире природы — возникло в Торе и разошлось по миру при посредничестве христианства и ислама: обе эти религии позаимствовали его из иудаизма, причем внесли лишь одно изменение: перенесли отдых на другой день недели. Итак, понятием «год» мы обязаны солнцу, понятием «месяц» — луне, а понятием «неделя» — евреям.

Что же совершил для нас — и доныне продолжает совершать — шабат? Он создает в нашей частной жизни и в обществе некое пространство, где мы неподдельно свободны. Свободны от тягот работы; свободны от требований неумолимых работодателей; свободны от гибельных соблазнов общества потребления, внушающего нам, что счастье можно купить в магазине; свободны быть самими собой в обществе дорогих нам людей. Каким‑то чудесным образом один и тот же день из поколения в поколения приобретал обновленный смысл, какие бы кардинальные перемены ни происходили в экономике и промышленности.

Во времена Моше шабат означал свободу от рабского труда на фараона. В XIX веке, а также в начале ХХ века — свободу от потогонного труда на предприятиях, где рабочий день долог, а зарплата мизерная. В нашем случае он означает свободу от электронной почты, смартфонов и необходимости быть на связи с целым миром круглые сутки без выходных.

Как мы узнаем из нашей недельной главы, заповедь шабата стала одним из первых предписаний, полученных сынами Израиля, когда они покинули Египет. Когда они пожаловались, что у них плохо с едой, Б‑г сказал, что ниспошлет им с небес ман, но в седьмой день они не должны его собирать. Зато в шестой день с небес будет ниспослана двойная порция. Вот почему в шабат мы до сих пор подаем на стол две халы — как напоминание о тех временах.

Шабат был беспрецедентным не только как явление культуры, но и как понятие. Люди с начала своей истории мечтали и продолжают мечтать о некоем идеальном мире. Концепции, с этим связанные, мы называем словом «утопия», составленным из двух древнегреческих: «у» — «нет» и «топос» — «место» Это слово придумал в 1516 году Томас Мор и озаглавил так свою книгу.
. Утопии потому так и зовутся, что они не воплощаются в жизнь. Но одна из них осуществилась: и это идея шабата.

Шабат — не что иное, как «утопия прямо сейчас». Поскольку на время шабата мы каждую неделю, на двадцать пять часов кряду, создаем мир, где нет иерархий, работодателей и наемных работников, нет покупателей и продавцов, нет имущественного неравенства и пропасти между власть имущими и бесправными, нет производственной деятельности, нет дорожного движения, нет шума фабрик и гомона базаров. Это «неподвижная точка в круговерти мира» Отсылка к «Четырем квартетам» Томаса Стернза Элиота. — Примеч. перев.
, пауза между частями симфонии, передышка между главами нашей жизни; во времени шабат — аналог просторных полей между городами, где можно насладиться свежим ветром и пением птиц. Шабат — утопия, но не та, которая наступит в конце времен, а та, к которой мы готовимся, так сказать, «на репетиции», пока время еще длится.

Б‑г пожелал, чтобы сыны Израиля начали репетировать свободу «каждый седьмой день» спустя недолгое время после выхода из Египта. Ведь подлинной свободе, которая дана вам «семь дней из семи», необходимо учиться постепенно — столетиями, тысячелетиями. Тора считает рабство безнравственным О безнравственности рабства с точки зрения Торы см. аналитические рассуждения в книге р. Н. Л. Рабиновича «Месилот Билвавам» (Маалийот, 2015. С. 38–45). Его доводы основаны на том воззрении, которое занимает центральное место и в Письменной Торе, и в Мишне. А именно идее, что все люди наделены одинаковым человеческим достоинством, поскольку созданы по образу и подобию Б‑га. Это противоположно, например, взглядам Платона и Аристотеля. Р. Рабинович анализирует то, как мудрецы, а также Рамбам и Меири понимали фразу: «Они вечно будут вашими рабами» (Ваикра, 25:46). Обратите внимание и на приведенную им цитату из книги Иова (31:13–15): «Если презрел я право слуги моего и служанки моей, что были в тяжбе со мною, то что бы я делал, когда Б‑г приступит (к суду)? И когда Он спросит, то что бы я (мог) Ему ответить? Ведь Создавший в (материнском) чреве меня создал и его и утвердил нас Один в утробе». , но она не стала незамедлительно отменять его, поскольку к таким переменам люди еще не были готовы. И Великобритания, и США пришли к отмене рабства только в XIX веке, причем за это решение пришлось бороться. И все же такой исход событий стал неизбежен, едва шабат воплотился в жизнь: рабы, изведавшие свободу раз в семь дней, в конце концов взбунтуются против своих оков.

Человеческой душе требуется время, чтобы перевести дух, вдохнуть аромат цветов, позаботиться о своем развитии. Первое правило тайм‑менеджмента — научиться отличать важные дела от безотлагательных. При напряженном рабочем графике все, что важно, но не безотлагательно, обычно вытесняется на задний план. Тем не менее зачастую такие дела наиболее важны для нашего счастья и осознания того, что мы прожили свою жизнь достойно. Шабат — время, которое мы посвящаем всему, что важно, но не безотлагательно: семье, друзьям, общине, ощущению святости момента, молитве, в которой благодарим Б‑га за все хорошее в своей жизни, и чтению Торы, когда мы вновь рассказываем долгую драматичную историю нашего народа и нашего пути. Именно в шабат мы восславляем шалом байт — мир, даруемый любовью и витающий в доме, который благословила Собой Шхина — Б‑жественное присутствие. Его почти явственно ощущаешь в мерцании свечей, вкусе вина и испеченного по особому рецепту хлеба. Это красота, созданная не Микеланджело или Леонардо, а каждым из нас: безмятежный островок особого промежутка времени посреди неугомонного, бурного океана, каким является наш мир.

Однажды я вместе с Далай‑ламой участвовал в семинаре, организованном Институтом Элияу в Амритсаре — священном городе сикхов на севере Индии. Слушателями выступали две тысячи студентов‑сикхов. И вот на одном из заседаний некий сикхский лидер обернулся к студентам и сказал: «Нам нужно то, что есть у евреев, — шабат!» Вы только вообразите, продолжил он, что каждую неделю один день посвящен семье, домашнему очагу и взаимоотношениям с другими людьми! Ему открылось, как это прекрасно. А мы можем всегда наслаждаться этим на практике!

Древним грекам было невдомек, что день отдыха может быть частью работы Творения. Но он именно таков, поскольку, если не давать телу отдыха, а уму — покоя, если не позволять душе побыть в тишине, если не восстанавливать узы, служащие основой нашей идентичности и любви, то творческий процесс рано или поздно застопорится и прекратится. Ему вредит энтропия — принцип, гласящий, что все системы со временем теряют энергию. Еврейский народ со временем свою энергию не растерял — он все так же деятелен и богат на творческие идеи. А благодарить за это следует шабат — ценнейший источник возобновляемой энергии, известный человечеству, день, в котором мы черпаем силы, чтобы продолжать творить.