Оговорка одного российского политика: «Хотели как лучше, а получилось как всегда» давно превратилась в поговорку. Каждый из нас не раз сталкивался с ситуацией, когда его лучшие намерения приводят к результатам, обратным ожидаемым. Эту проблему не обошли вниманием и наши мудрецы: они предлагали различные модели поведения, призванные преодолеть стену взаимного непонимания и способствовать росту доверия между людьми. Рамбам, к примеру, выстроил целую систему на этот счет: надо демонстрировать приветливость и открытость, надо первым приветствовать собеседника, надо говорить хорошее о людях, сочувствовать им в горе и т. д.

Но вот что говорит мишна: «Не успокаивай друга твоего, когда он разгневан; не утешай его, когда перед ним лежит покойник; не проси <одуматься>, когда он приносит обет; и не старайся увидеть его в час его позора». На первый взгляд здесь предлагается прямо противоположный подход: вместо сочувствия и помощи — демонстративная отстраненность.

На самом деле противоречия нет. Сам Рамбам, предлагая модель доброжелательного поведения как средство установления доверия между людьми, делает важную оговорку: применять ее следует, «только если твои слова будут услышаны». Если же другой человек находится в экстремальной ситуации — он по определению не способен здраво воспринимать собеседника. И в этом случае лучше, что называется, «не высовываться», но подождать, пока ситуация нормализуется.

Почему нет смысла успокаивать человека в гневе? Ведь гнев — тяжкий грех: как не попытаться помочь человеку успокоиться? Есть известная талмудическая мудрость: «Не суди человека по его карману, по его стакану и по его гневу». Иными словами, если он потерял деньги, напился пьяным или пребывает во гневе, он себя не контролирует. Попытки успокоить его не помогут, скорее вызовут обратную реакцию: человек будет еще больше раздражаться и еще больше грешить. Желая помочь, мы только навредим. В этой ситуации правильная тактика — переждать. А когда приступ гнева пройдет, — ведь все приступы проходят, — можно приходить с добрыми словами, доказав тем самым свою дружбу и хорошее отношение.

Точно так же не стоит утешать человека, когда он в большом горе. Когда перед человеком лежит мертвое тело кого‑то из его ближних, ему стоит говорить лишь о том, что ты разделяешь его горе. «Разделять горе» — не значит успокаивать: если ты разделяешь горе друга, ты сам приходишь в его состояние. А «успокаивать» — это, по сути, пытаться отвлечь от горя. При этом человек, потерявший близкого, не может и не хочет отвлекаться от горя — он же человек, и его утрата — самая тяжелая трагедия, которая может с человеком случиться. Любые «утешения» в такой момент неуместны.

Не советуют наши мудрецы и отговаривать человека от принятия обета, даже если вам кажется, что этот обет неуместен или невыполним. Казалось бы, странная позиция: Тора считает нарушение обета тяжким грехом, так почему не попытаться удержать ближнего от произнесения обета, который, с вашей точки зрения, непременно будет нарушен? Но здесь речь идет тоже о чрезвычайной ситуации. Ведь обеты даются не просто так, а под влиянием какого‑то сильного переживания. Недавно ко мне приходила женщина, давшая явно невыполнимый для нее обет, когда она с дочерью оказалась в самолете, совершавшем вынужденную посадку. Мы вместе разобрались в ее ситуации и сумели найти способ исполнить ту часть обета, которую она физически была в силах соблюсти, и отсечь нереальное обещание. А что было бы, вздумай дочь отговаривать мать, когда самолет отчаянно трясло и никто не знал, выдержат ли шасси? Женщина, находившаяся в экстремальном состоянии, могла бы взять на себя еще более тяжкую ношу, а ее отношения с дочерью оказались бы надолго испорчены.

И, наконец, последнее поучение мишны: «Не старайся увидеть друга в час его позора». Здесь, думаю, объяснение даст хасидская притча. Некий раввин выходит с учеником из синагоги в шабат и видит еврея из своей общины, который идет по улице с сигаретой в зубах, да еще разговаривает по мобильному телефону. Правда, когда тот заметил раввина, сигарета тут же полетела в урну, а телефон был сунут в карман, но, как говорится, дело сделано… И вот раввин приветствует этого человека — и неожиданно принимается хвалить его за твердость в вере, за помощь соплеменникам, за правильное воспитание детей!.. О нарушении законов субботы ни слова. Когда тот еврей отошел, ученик спрашивает раввина, почему он не указал ему на его грех. Раввин же объясняет: лучше сделать вид, что не заметил: сам‑то человек понимает, что согрешил, — недаром так поспешно избавился от сигареты и телефонной трубки! — и теперь будет стараться вести себя правильно. А начни раввин его распекать — тот почувствовал бы себя униженным, а униженному человеку свойственно поступать назло.

Вывод лучше всего иллюстрирует израильская поговорка: «На дороге лучше быть мудрым, чем правым, тогда точно не попадешь в аварию».