Наша история судила так, что русскоязычные евреи в большинстве своем выросли на великой русской литературе. А русская литература, среди прочего, подарила миру архетип «лишнего человека»: умного, образованного, душевно тонкого, но не приспособленного ни к какому полезному делу. Благодаря своим превосходным качествам «лишний человек» часто заслуживал симпатии. Но русская литература потому и великая, что всегда была честной: во всех без исключения произведениях, где появлялся «лишний человек», его ждал неминуемых крах.

Почему? Принято было обвинять во всех бедах дурное государство или дурное общественное устройство. А вот если бы «лишние люди» заглянули однажды в Талмуд, они сразу поняли бы, что причина проще, но глубже. Вот что говорит мишна: «У кого мудрость преобладает над делом, подобен дереву с богатой кроной, но слабыми корнями: подует ветер и вырвет дерево с корнями… А тот, у кого дела преобладают над мудростью, подобен дереву с немногими ветвями, но могучими корнями: даже если все ветры мира соберутся и подуют на него, оно не сдвинется».

На первый взгляд парадокс: мы, «народ Книги», всю жизнь учим Тору, то есть приобретаем мудрость, наша традиция основана на почитании знания и мудрецов — а тут мудрого человека сравнивают с «деревом со слабыми корнями»! Но мысль мишны более сложная: если человек приобретает мудрость, а делает мало, то при первом же испытании окажется, что даже то, что он сделал, ничего не стоит. «Подует ветер и вырвет дерево с корнями»: человек не просто будет сломан испытаниями, как дерево, но его дела (корни) выйдут наружу, и все увидят, что они были слабы. И никакая мудрость не поможет: возможно, она‑то и повредила, потому что «ветви»‑знания развивались за счет «корней».

Тора учит, что есть два пути, как можно узнать Б‑га: через знание и через веру. Когда человек приобретает знания, он становится мудрым и приходит к мысли о Б‑ге. Но когда человек, не обладающий большими знаниями, полон веры, он приходит к пониманию того, что желание Б‑га важнее, чем его собственное. И тогда он творит волю Б‑га, поднимаясь, посредством своих дел, намного выше, чем позволили бы его знания, да и знания величайших мудрецов.

Талмуд рассказывает о нескольких раввинах, выдающихся знатоках Торы, которые в странствиях своих подошли к границам прекрасного сада. Они вошли в сад и увидели великий свет. Один раввин утратил рассудок, другой утратил веру в Б‑га, и только рабби Акива «вошел с миром и вышел с миром». Что дало ему такую силу? Мы знаем, что рабби Акива начал учить Тору, достигнув сорока лет, а все свои молодые годы он трудился, совершал праведные поступки, делом доказывая веру в Б‑га. Потому его мудрость была основана на таком крепком фундаменте веры, что даже сильное испытание не повредило ему.

Интересно, что автор мишны приводит в подтверждение поучения о «лишнем человеке» цитату из Ирмеяу: «И будет он, как одинокий можжевельник в степи, и не увидит, как придет благодать, и будет жить в выжженной пустыне, среди необитаемых солончаков». Человек не‑делающий — «лишний» — оказывается в «необитаемой зоне», лишая себя сотрудничества с другими людьми и не получая от них поддержки: он как дерево, стоящее отдельно, которое ветру свалить куда легче, чем дерево, стоящее среди леса. Но идея одиночества указывает еще и на отъединенность от Б‑га, ибо только отвернувшись от Создателя, человек становится безнадежно одинок. А что такое отвернуться от Создателя? Это отказаться выполнять миссию, ради которой Б‑г послал тебя в этот мир: отказаться улучшать мир своими делами. В этом случае человек сам себя лишает благодати Б‑жией. Без благодати никакая мудрость не претворится в дела. Сколько видим мы примеров, когда люди используют знания во зло: чтобы прославиться, чтобы захватить власть, чтобы скопить неправедные богатства… И как жалок всякий раз конец таких горе‑мудрецов!

А о «человеке‑деятеле» Ирмеяу говорит: «И будет он, как дерево, посаженное у воды и чьи корни питает источник: и не устрашится зноя, и лист его будет зелен во время засухи, и не перестанет плодоносить». Из контекста понятно, что речь здесь идет о человеке, «который надеется на Б‑га и которого упование — Г‑сподь». А Г‑сподь дает нам жизнь в этом мире, чтобы мы украшали его, помогали сделаться лучше для наших ближних и для потомства. Б‑г хочет, чтобы мы творили добрые дела: именно для этого нужны знания, именно для этого мы учим Тору…

Когда Бааль‑Шем‑Тов приступил к распространению хасидизма среди евреев, он открыл для себя важнейший момент: порой самые простые люди благодаря искренней вере совершают куда больше добрых дел, чем мудрецы. Рассказывают, он специально заходил в еврейские дома, чтобы спросить: «Как дела?» и услышать в ответ: «Слава Б‑гу!» — все, что есть, это от Б‑га, и это хорошо. Одна из главных идей хасидизма в том, что основа всему — искреннее служение Создателю, благие дела. Только на такой основе может вырасти истинное знание.