Материал любезно предоставлен Chabad.org

Он был крепким орешком для журналистов и интервьюеров, этот неразговорчивый любавичский хасид с невозмутимым лицом, который отказывался признавать все ужасы, которые ему довелось увидеть, и весь тайный труд, которым он занимался десятилетиями. В качестве одного из основателей и лидеров хабадской организации «Эзрат Ахим», которая тайно в течение 30 лет отправляла огромное количество материалов и осуществляла духовную помощь евреям, находившимся за «железным занавесом», раввин Гедалья Корф заслужил репутацию человека, который «мало говорил, но много делал».

Корф скончался от осложнений, вызванных вирусом COVID‑19, 30 марта (5 нисана) в возрасте 90 лет и до самого конца хранил в тайне большую часть своего великого труда.

Деятельность Корфа по поддержке советских евреев началась в 1964 году. В то время еще не было в Америке движения в защиту советских евреев, не было значков и лозунгов, не было протестов и протестующих. Было только 3 млн евреев, живших за тысячи километров под властью коммунистического режима, изо всех сил пытавшегося оторвать их от корней и поработить их тела, умы и души. В тот год советская власть отпустила уважаемого хасида Хабада реб Мендла Футерфаса, который провел в лагерях девять лет; сначала Футерфас уехал в Лондон, где после почти 20‑летней разлуки воссоединился с семьей, а оттуда отправился в Краун‑Хайтс в нью‑йоркском районе Бруклин, чтобы впервые в жизни встретиться с Ребе — раввином Менахемом‑Мендлом Шнеерсоном.

Там Футерфас организовал встречу в скромном доме покойного раввина Моше Левертова. Он рассказал собравшимся — хасидам Хабада, бежавшим из сталинского СССР после войны, — о том, в каких тяжелых условиях живут их братья в России, и упрекал их за то, что они живут — по советским стандартам — в роскоши, тогда как евреи в России голодают. Футерфас предложил им начать отправлять в Советский Союз посылки с предметами, которые можно использовать, а еще лучше продать на черном рынке. Там и тогда несколько человек — Левертов, Гедалья Корф, реб Лейбл Мочкин, реб Моше Морозов и раввин Залман Шимон Дворкин (раввин Любавичей и общины Краун‑Хайтс) — основали «Эзрат Ахим», организацию, название которой переводится как «Помощь братьям нашим».

Это была не первая и не единственная попытка Хабада помочь советским евреям. Ребе долгое время руководил сетью, помогавшей евреям Советского Союза, встречался и переписывался на эту тему с самыми разными израильскими чиновниками, американскими еврейскими общинными лидерами и другими людьми, всегда поддерживая негласный контакт с русскими евреями. Чтобы не рисковать жизнью или благополучием советских евреев, эта деятельность всегда сохранялась в глубокой тайне. Новая организация «Эзрат Ахим» не могла быть иной.

«Россия все еще была очень опасным местом, и нужно было сохранять тайну», — вспоминал Корф в одном из редких интервью, которые он дал журналу «А хасидишер дерхер». «В особенной тайне нужно было держать участие Ребе. Поэтому “Эзрат Ахим” никогда прямо или официально не имела отношения к Ребе. Постоянный интерес Ребе к этому делу оставался в секрете».

Корф и другие члены организации, а также их жены собирали информацию о российском черном рынке, чтобы узнать, что можно выгоднее всего продать с рук. Иногда это были паркеровские ручки или цветное постельное белье. Позднее это были американские джинсы. «Эзрат Ахим» изучала американские еврейские телефонные книги в поисках людей, чьи однофамильцы жили в Советском Союзе, чтобы имя отправителя на посылках, отправляемых в СССР, совпадало с именем адресата — так можно было сделать вид, что посылку отправили родственники, чтобы не возникло подозрения в организованной деятельности. Советское правительство облагало посылки 100%‑ным налогом, поэтому за все товары «Эзрат Ахим» приходилось платить двойную цену.

При этом все необходимое для еврейской жизни, от молитвенников до Пятикнижий, от тфилин до мезуз, тоже нужно было как‑то переправлять. В интервью Chabad.org жена Левертова Браха вспоминала, как выливала тушь для ресниц из косметических наборов, заменяя ее черными чернилами, подходящими для писцов, составляющих или подновляющих свитки Торы, тфилин или мезузы.

В конце 1970‑х — начале 1980‑х «Эзрат Ахим» начала отправлять в Советский Союз американских евреев под видом туристов, посылая с ними все, что было необходимо с той стороны. Хотя многие из этих посланцев были хасидами Хабада — учащимися ешив, раввинами или супружескими парами, — в целом волонтеры представляли самые разнообразные американские еврейские круги.

«Главной целью моей третьей поездки [в Советский Союз] было привезти материальную помощь и вдохновить людей», — вспоминал в 2013 году бывший профессор политологии колледжа Манхэттен Коммьюнити Городского университета Нью‑Йорка. «При поддержке хабадской организации “Эзрат Ахим” я провел там две недели вместе с двумя молодыми раввинами. Мы везли с собой кое‑какие личные вещи, но на складе в бруклинском Краун‑Хайтс наши чемоданы набили еврейскими книгами и различными ритуальными предметами, включая ножи для шхиты [кошерного забоя скота], кошерными дрожжами и погребальными саванами. В самолете мы всерьез обсуждали, что будет, если наши товары конфискуют на советской таможне, а нас вышвырнут из страны или арестуют. В той поездке я видел, как один из молодых раввинов подпольно сделал обрезание взрослому человеку, лежавшему на обычном столе».

Склады «Эзрат Ахим» в бруклинском подвале, где чемоданы с двойным дном заполняли, в числе прочего, тфилин и камерами Nikon, вошли в легенду.

Девизом организации, который фигурировал на всех канцтоварах в офисе, были слова пятого Ребе — раввина Шолома‑Дов‑Бера из Любавичей — на иврите и по‑английски: «Одно действие лучше тысячи вздохов». Однажды, когда комитет «Эзрат Ахим», с годами расширившейся, подал Ребе отчет, где были перечислены последние неудачи, Ребе ответил, обведя в кружок цитату в шапке письма и подведя стрелочку к словам разочарования.

Одним из лидеров всей этой деятельности был Гедалья Корф. Когда в начале 1970‑х годов советское правительство потребовало 70 тыс. долларов за освобождение д‑ра Германа (Ирмеяу) Брановера — эти деньги, как заявляли коммунисты, должны были компенсировать затраты «народа» на высшее образование для еврейского ученого, — деньги достал Корф. Позднее, в начале 1980‑х, он оставил свой трикотажный бизнес и стал посвящать все время работе в «Эзрат Ахим». Несмотря на огромную ответственность и большие финансовые затраты, связанные с операциями, Корф постоянно оставался в тени.

«Для него всегда самым важным была работа, — вспоминал его младший брат раввин Авраам Корф, первый директор Хабада во Флориде. — Работа, а не разговоры».

Черные годы

Гедалья Корф родился 29 декабря 1929 года (25 кислева 5690 года) в Харькове, на советской Украине. Он был старшим из семерых детей раввина Йеошуа (Шеи) и Хаи Ривки Корф. Супруги Корф происходили из традиционных любавичских семей, а раввин Шея возглавлял харьковское отделение подпольной хабадской ешивы «Томхей тмимим», пока власти не обнаружили и не закрыли его в 1929 году.

Это были тяжелые годы для Советского Союза, как в материальном, так и в духовном смысле. Когда Гедалья родился, Сталин уже начал реализацию марксистской программы насильственной коллективизации, которая в начале 1930‑х привела к массовому голоду на Украине и в других регионах Советского Союза. На 1920‑е годы пришлась массовая антирелигиозная кампания, которая привела к закрытию и конфискации синагог, еврейских школ и другой собственности общин и организаций. В 1930‑х годах эта кампания только усилилась.

Невзирая на опасности, Корфы готовы были рискнуть всем, чтобы дать настоящее еврейское образование своим детям, начиная с первенца. Но по советским законам они обязаны были отдать Гедалью в государственную школу. Из страха, что соседи донесут на родителей, которые не отправляют сына в школу, восьмилетнего Гедалью на два года отправили жить к дедушке и бабушке со стороны матери в местечко Кролевец в шести часах езды от Харькова, потому что там он спокойно мог изучать Тору с дедом.

«Харьков — большой город, там много глаз, — объяснял сын Корфа раввин Шолом‑Бер Корф, директор отделения Хабада в Делрей‑Бич (Флорида). — Но все равно приходилось тяжело. Он вспоминал, что в течение полугода они ели одну только капусту».

Отец Корфа был религиозным бородатым хасидом Хабада, и это, в сочетании с общей тяжелой атмосферой террора, царившей в сталинскую эпоху, означало, что жизнь его постоянно была в опасности. «Наш отец всегда был в бегах, всегда скрывался, — вспоминал раввин Авраам Корф. — Гедалья, который был на три года старше меня, стал главным».

Когда в 1941 году Гитлер вторгся в Советский Союз и начал собирать на Украине свою смертельную жатву, семья Корф под бомбежками бежала из Харькова и направилась на восток, в итоге оказавшись в узбекском Самарканде. Там параллельно с местной бухарско‑еврейской общиной сформировалась община беженцев‑хасидов. Хотя община была до определенной степени свободна от религиозных преследований, военный голод не мог не отразиться на ней, и почти в каждой семье кто‑то умирал — у Корфов в Самарканде умерли двое детей.

Когда война закончилась, СССР предложил репатриацию польским гражданам, оказавшимся на его территории. В 1946 году большое число хасидов Хабада воспользовались этой возможностью и вырвались из этого ада. Те, кто принял такое решение, семья за семьей уезжали в украинский город Львов, где можно было купить фальшивые или поддельные польские документы и сесть на поезд, направлявшийся на Запад. Гедалья уговаривал родителей присоединиться к отъезжавшим. Раввин Авраам Корф вспоминал, что Гедалья помогал родителям ухаживать за еще одним братом, который тогда болел.

«Он привез брата из Самарканда во Львов, — рассказывает Корф, а это около 4500 километров. — Но во Львове наш брат все равно скончался».

Вооружившись поддельными документами и купив билеты, Гедалья во Львове занялся продажей остатков семейного имущества.

«Он чуть не опоздал на поезд, — вспоминает брат. — Мы все ждали, и он прибежал в последнюю минуту».

Земля возможностей

Сначала Корфы попали в лагерь для перемещенных лиц в немецком Поккинге, а оттуда направились в Париж. В 1950 году 20‑летний Гедалья Корф приехал в США учиться в любавичской ешиве в Краун‑Хайтс, которая тогда только открылась. Вскоре после приезда он вместе с другими новоиспеченными ешиботниками получил частную аудиенцию у шестого Ребе — светлой памяти раввина Йосефа‑Ицхака Шнеерсона. Шестой Ребе скончался меньше недели спустя.

Обосновавшись в Нью‑Йорке, Корф сделал так, что в 1953 году родители, братья и сестры приехали к нему в Америку. Через год, когда отец искал, чем бы ему заняться, он по совету Ребе решил открыть мацепекарню для выпечки мацы шмура. Гедалья раньше работал в других таких мацепекарнях — в США тогда их было всего две — и смог внедрить там инновации, которые упростили процесс. Когда в 1954 году в Нижнем Ист‑Сайде на Манхэттене открылась «Любавичская мацепекарня Корфа», идеи Гедальи — выделение в пекарне различных зон, устройство отдельных помещений для муки и воды — были применены и там. Сегодня эти идеи стали стандартами индустрии.

«Я активно участвовал» в устройстве мацепекарни, — вспоминал Корф в интервью, которого с огромным трудом добился у него сайт Chabad.org. Несмотря на то что Корф согласился на это интервью с большой неохотой, когда он начал рассказывать об инженерных нововведениях в мацепекарне, на лице у него появилась улыбка и он продолжил рассказ.

В 1955 году Корф женился на родившейся в Америке Фрадл‑Неше‑Брахе Винтер, и они поселились неподалеку от Ребе в Краун‑Хайтс. Чтобы прокормить растущую семью, Корф, воспользовавшись инженерной смекалкой, устроился механиком на ткацкой фабрике. Впоследствии он стал там бригадиром, а еще позднее вместе с партнером открыл собственную трикотажную фабрику. Они начинали в Швейном квартале Манхэттена, а потом перевели предприятие в помещение площадью 10 тыс. квадратных метров в Джерси‑Сити.

«Он был очень умный, он сам изобретал какие‑то специальные машины, а потом инженеры строили их для него», — вспоминает дочь Корфа Сара Кесслер. Одна машина прикрепляла помпоны к вязаным шапкам, другая делала бахрому на свитерах — и все он придумывал сам.

«Но его страстью всегда была “Эзрат Ахим”, — добавляет она. — Еще до того, как он стал заниматься ею все время, он всегда активно участвовал в ее деятельности».

Советский еврейский ренессанс

С годами деятельность «Эзрат Ахим» продолжала расширяться.

«Помимо обычных пар посланцев, а иногда и семей, мы периодически посылали поодиночке людей, которые были специалистами в какой‑то области, — рассказывал Корф в интервью “Дерхер”. — Однажды мы послали <…> д‑ра Кеннета Прагера [ныне профессор клинической медицины и председатель Комитета по медицинской этике в Медицинском центре Колумбийского университета], чтобы понять, в каком состоянии находится медицина в российской еврейской общине».

Даже если оплачивали поездки в Советский Союз другие организации, именно в «Эзрат Ахим» обращались волонтеры за адресами и вещами, которые надо было брать с собой.

В архиве «Эзрат Ахим» хранится отчет о поездке 1984 года, совершенной двумя американскими евреями на деньги другой американской еврейской организации. В этом отчете говорится: «К счастью, нам удалось связаться с хабадской организацией “Эзрат Ахим” в Бруклине и они выдали нам следующее: 2 пары тфилин, 2 талита, 2 камеры Nikon со всеми принадлежностями, 12 банок консервированного мяса, 18 упаковок сыра халав Исраэль, 2 большие коробки мацы шмура, мазь для <…> младенца, а также массу разных электроприборов. Они доставили всё к нам домой на следующий день после того, как мы с ними поговорили».

Кроме того, «Эзрат Ахим» также строила первые новые миквы.

Исторические корни Хабада тесно связаны с историей советских евреев, а Ребе долгие десятилетия боролся за поддержание еврейской жизни в СССР, так что, когда начался распад Советского Союза, естественно, туда были отправлены пары постоянных посланцев. В 1990 году под эгидой «Эзрат Ахим» в Москву поехали раввин Берл и Хани Лазар, в Харьков — раввин Моше и Мирьям Московиц, а в Днепропетровск — раввин Шмуэль и Хани Каминецкие. Сегодня в еврейских общинах бывшего Советского Союза трудится свыше 150 пар хабадских посланцев.

Корф, который до конца жизни был бодр и активен, редко говорил об этом. Когда несколько лет назад редакция Chabad.org обратилась к нему с просьбой рассказать о деликатной операции, проведенной при участии «Эзрат Ахим» в 1986 году, когда тело еврея было вывезено с кладбища вопреки желанию властей, он отвел взгляд и сказал, что не помнит никаких подробностей. Через несколько минут, когда в разговоре всплыло имя религиозного советского еврея, которого Корф прекрасно знал в те же годы, его настроение изменилось и по лицу расплылась теплая улыбка.

«Как он поживает? — спросил он с живейшим интересом. — Обязательно передайте ему от меня привет, когда будете с ним разговаривать».

Но не только о работе с советскими евреями Корф предпочитал не распространяться. По словам его дочери Сары Кесслер, глава одной из американских ешив недавно рассказал ей и ее родственникам, что, когда ешива только открывалась, деньги были получены от некоей организации. А позднее он узнал, что все деньги дал Гедалья Корф.

«Мой отец был человеком неразговорчивым; он никогда не хвастал своими достижениями, — говорит Кесслер. — Но если кто‑то нуждался, он посылал этому человеку конверт — у него всегда было чем помочь ближнему и всегда не афишируя».

Корф пережил свою жену. У них остались дети: раввин Йоси Корф (Бруклин, Нью‑Йорк), раввин Янки Корф (Бруклин, Нью‑Йорк), Сара Кесслер (Монреаль), раввин Шолом‑Бер Корф (Делрей‑Бич, Флорида), Дини Симент (Бойнтон‑Бич, Флорида), раввин Алтер Корф (Санкт‑Петербург, Флорида), а также многочисленные внуки и правнуки.

Живы и двое его братьев, раввин Пинхас Корф из Бруклина (Нью‑Йорк) и раввин Авраам Корф из Майами (Флорида), а также сестра Батшева Шемтов из Оук‑Парка (Мичиган).

Просим читателей читать Теилим за здоровье сына раввина Корфа — Яакова‑Аарона бен Фрадл‑Неша‑Броха, который сейчас болен COVID‑19.

Оригинальная публикация: Soviet Jewry Activist Gedalya Korf, 90, ‘Said Little, Did Much’