В своем исследовании известный библеист, почетный профессор Университета Бар‑Илан и Гарвардского университета Джеймс Кугел рассматривает основные вехи жизненного пути Яакова, стремясь к объемному осмыслению знакомого всем библейского сюжета. Монография Джеймса Кугела о «лестнице Яакова» готовится к выходу в свет в издательстве «Книжники». Предлагаем вниманию читателей ее фрагмент.
Яаков же вышел из Беэр‑Шевы и пошел в Харан, и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Б‑жьи восходят и нисходят по ней. И вот, Г‑сподь стоит на ней и говорит: Я Г‑сподь, Б‑г Авраама, отца твоего, и Б‑г Ицхака; не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое, как песок земной; и распространишься к морю и к востоку, и к северу и к полудню; и благословятся в тебе и в семени твоем все колена земные; и вот Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю, ибо Я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе. Яаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Г‑сподь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! Это не что иное, как дом Б‑жий, это врата небесные. И встал Яаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его. И нарек Яаков имя месту тому: Бейт‑Эль, а прежнее имя того города было Луз. И положил Яаков обет, сказав: если Г‑сподь Б‑г будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Г‑сподь моим Б‑гом, — то этот камень, который я поставил памятником, будет у меня домом Б‑жьим; и из всего, что Ты, Б‑же, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть (Берешит, 28:10‑22).
Рассказ о сне Яакова в Бейт‑Эле был очень важен для древних читателей Библии: это первый раз, когда Б‑г явился Яакову и обратился к нему непосредственно, и таким образом это в определенном смысле начало его карьеры как избранного служителя Б‑га. В то же время некоторые вещи в этом коротком отрывке озадачивают. Для начала, почему Яакову приснилась лестница и ангелы на ней? Разве Б‑г не мог обратить к нему просто слова, как раньше к Аврааму (Берешит, 15:17‑20)? И что должны означать лестница и ангелы? Наконец, удивительна реакция Яакова на этот сон. Проснувшись, он испугался и сказал: «Как страшно сие место!» Притом что сон как таковой представляется безусловно позитивным и ободряющим, что могло испугать Яакова?
Из таких вопросов и возникла древняя библейская традиция комментирования. Нетрудно представить себе, как юные ученики былых времен задают их учителю или слушатели драши по этому тексту вопрошают об этом коена. Мало‑помалу, и зачастую весьма творчески, древним толкователям удалось найти ответы — не только на эти вопросы, но и на всякого рода сомнения относительно всех библейских сюжетов, заповедей, пророчеств и псалмов. Хороший ответ — тот, который закрывал вопрос или, по крайней мере, ставил его несколько по‑новому, — благосклонно принимался учителями и проповедниками (теперь они знают, что сказать!) и передавался будущим поколениям. Иногда, однако, разные объяснения долгое время конкурировали друг с другом, пока одно из них не получало симпатии большинства; случалось и так, что одно‑единственное объяснение не исключало всех остальных. Именно это произошло со сном Яакова.
Один из самых первых ответов на поставленные вопросы можно найти в работах Филона Александрийского, еврейского богослова I в., жившего в грекоязычной Александрии (Египет). Комментируя рассказ об этом сне, Филон отмечал:
Возможно, также [Яаков] в этой привидевшейся ему лестнице усмотрел намек на собственную [будущую] жизнь. <…> Людские дела по самой своей природе сравнимы с лестницей из‑за их беспорядочности. Ибо один‑единственный день (как верно было сказано) может низвергнуть человека с высоты, а другого вознести наверх, потому что в природе любого из нас — не оставаться в неизменных обстоятельствах, но подвергаться разнообразным изменениям. <…> Путь дел людских идет то вверх, то вниз под воздействием изменчивого и непостоянного счастливого случая (Филон. «О снах», 1:150. С. 153–156).
По мнению Филона, лестница должна была обозначить эти самые «то вверх, то вниз», которые предстоят Яакову (и которыми характеризуются дела людские вообще). И если так, то легко представить себе волнение Яакова по пробуждении: одно дело — в принципе понимать, что жизнь не всегда и не для всех сладка, и совсем другое — видение, подразумевающее, что тяжелые времена предстоят именно тебе. Как скоро станет понятно, комментарий Филона в широком понимании соответствует экзегетической традиции, утвержденной в библейских апокрифах и псевдоэпиграфах приблизительно того же времени, а также в более поздних раввинских текстах. Но эти источники говорят отнюдь не в один голос: как уже сказано, сон Яакова имеет несколько противоречивых трактовок.
«Смена караула»
В одной широко известной трактовке акцентировалось то, что ангелы в этом библейском отрывке сновали по лестнице «то вверх, то вниз». В древнееврейском «то вверх, то вниз» (более литературно — «восходили и нисходили») — это нормальный порядок вещей, так же как и в английском. В сущности, законы гравитации таковы, что на всех языках сначала надо подняться и только потом спуститься. Но в случае с ангелами этот порядок вызывает легкое экзегетическое затруднение: поскольку ангелы обитают на небесах, предполагается, что сначала они спустились вниз по лестнице и только после этого поднялись вверх. Если же в этом отрывке все наоборот, древний толкователь делал отсюда логичный вывод, что данные конкретные ангелы пребывали на земле, с той или иной миссией, еще до того, как появилась эта лестница, а потом поднялись по ней на небо, и в то же самое время по ней спускались другие ангелы. Остается только понять, что это за миссия.
Согласно одной гипотезе, эти ангелы были посланы на землю, чтобы сопровождать Яакова в пути из дома отца в дом его дяди Лавана в Араме (путешествие из Беэр‑Шевы в Харан заявлено в первом предложении процитированного библейского отрывка). Они шли за Яаковом от дома его отца до самого Бейт‑Эля. И если в этом месте они поднялись на небеса, то, видимо, потому, что дальше не могли его сопровождать.
Те ангелы, что сопровождали чeловека в Земле Израиля, не могли сопровождать его за пределами этой земли. [Следовательно, ангелы, о которых было сказано, что они] поднялись, были те, которые сопровождали его в Земле Израиля, а спускавшиеся — те, которые должны были сопровождать его за ее пределами, до Арама (Берешит раба, 68:12).
В свете этого случившееся в Бейт‑Эле стало своего рода «сменой караула»: ангелов, которые поднялись, немедленно заменила другая когорта, спустившаяся по той же лестнице.
Ангелы были изгнаны
Другая версия — что ангелы уже были на земле, посланные с предыдущей миссией, никак не связанной с Яаковом. Оглянувшись назад из 28‑й главы Берешит, читатель отметит, что ангелы упоминались совсем недавно, в 18‑й главе: там три ангела явились Аврааму и Саре в Мамре, а потом (в 19‑й главе) двое из них были посланы разрушить город Сдом и спасти Лота. Возможно, предполагают толкователи, это те самые ангелы, которые потом поднимались по лестнице Яакова. Но почему они так долго ждали, чтобы вернуться на небеса?
Сказал рабби Леви от имени рабби Шмуэля бар Нахмана: «[Они] добрые ангелы (то есть ангелы, которые служат Б‑гу высоко на небесах. — Примеч. автора). Но, поскольку они открыли тайну Б‑га, их изгнали из [Б‑жественных] сфер на 138 лет». <…> Сказал рабби Хама бен рабби Ханина: «[Их изгнали], потому что они были заносчивы и сказали (Берешит, 19:13): “Ибо мы истребим сие место”» (Берешит раба, 50:9).
По всеобщему мнению, это были добрые ангелы , и, таким образом, они естественно принадлежали к высшей небесной иерархии. Если, когда Яакову был этот сон, они все еще оставались на земле, значит, их за что‑то наказали. Рабби Леви считает, что во время разрушения Сдома эти ангелы предупредили Лота о грядущей катастрофе, сказав: «Кто у тебя есть еще здесь? зять ли, сыновья ли твои, дочери ли твои, и кто бы ни был у тебя в городе, всех выведи из сего места, ибо мы истребим сие место, потому что велик вопль на жителей его к Г‑споду, и Г‑сподь послал нас истребить его» (Берешит, 19:12‑13).
Видимо, ангелы разгласили секретную информацию. Они должны были сказать Лоту и его семье только: «Уходите». Упомянув о «великом вопле», который заставил Б‑га вынести приговор Сдому, хуже того, о том, что сами они посланы Б‑гом, ангелы, согласно этому мнению, сказали гораздо больше разрешенного — открыли вещи из категории Б‑жественной тайны, которой человеческим существам обычно не открывают.
Объяснение рабби Хамы бар Ханины несколько другое. Сами слова ангелов «ибо мы истребим сие место» чудовищно нескромны. Разве ангелы не просто выполняют приказ Б‑га истребить этот город? Даже Лот, не святой, по раввинистическому счету, в следующем стихе поправил их: «Г‑сподь истребит сей город» (Берешит, 19:14). Взять истребление на себя — это со стороны ангелов пример чрезмерной гордыни, которая заслужила наказание изгнанием с небес.
Какое объяснение ни выбрать, то, что эти ангелы небесные были изгнаны, подтверждается их пребыванием на земле во время сна Яакова. А потом они поднялись по лестнице и заняли свое законное место в небесных сферах.
Реальная лестница
В связи с этим и предыдущим мидрашем (экзегетический мотив, который мы назвали «Смена караула») часто остается упущенной из виду некая тонкая деталь. Оба мидраша исходят из того, что собственно содержание сна Яакова не имеет ничего общего с лестницей и ангелами. В Берешит, 28:12 говорится: «Ему был сон», но сразу же после этого следует вовсе не описание сна, а рассказ о другом событии, которое происходило, пока Яаков спал и видел сон: внезапно между землей и небесами протянулась реальная лестница, и по ней спускались и поднимались реальные ангелы. Затем повествование переходит к подробному изложению слов Б‑га, сказанных Яакову, когда тот спал. Можно приспособить приведенный перевод библейского повествования, чтобы он отражал и такое прочтение:
Яаков же вышел из Беэр‑Шевы и пошел в Харан, и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И был ему сон. А в это время, вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Б‑жьи восходят и нисходят по ней. И вот, [во сне] Г‑сподь стоит над ним и говорит: Я Г‑сподь, Б‑г Авраама, отца твоего, и Б‑г Ицхака; не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему <…> Яаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Г‑сподь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не что иное, как дом Б‑жий, это врата небесные.
Такой подход к этому библейскому отрывку имеет массу преимуществ. Если исключить из сна эту лестницу с ангелами, то немедленно проясняется самый загадочный момент повествования, и во сне остаются только слова Б‑га, обращенные к Яакову, а они просты и недвусмысленны. Комментаторам также удалось таким образом создать параллель между тем способом, который выбрал Б‑г, обращаясь к Яакову, и тем, как Он связался с Авраамом в Берешит, 15:17‑20: в обоих случаях Б‑г говорит с человеком во сне, причем использует только слова, а не визуальные символы, и в обоих случаях говорит о том, что предстоит потомкам этого человека.
Ангелы спустились посмотреть на Яакова
Тем не менее в этом удачном объяснении не хватает как минимум одного момента. Библейский текст гласит, что ангелы «поднимались и спускались». То есть изгнанные ангелы поднимались потому, что предназначенное им наказание кончилось, или потому, что Б‑г явил им милосердие; но зачем в таком случае спускаться другим ангелам? Конечно, можно сказать, придерживаясь мотива «Смена караула», что Яакова все же нужно было сопровождать до самого дома Лавана. Но если так, то почему изгнанные ангелы, которые сопровождали Яакова часть пути, так быстро удаляются, не закончив работы?
В сущности, мидраш «Смена караула» на самом деле не решает проблемы. Он специально для этого случая создает «правило», согласно которому ангелам, хранившим человека в Земле Израиля, не разрешено сопровождать его за пределами этой земли . Но, как ни считай, Бейт‑Эль, или Иерусалим, с которым, что любопытно, иногда идентифицируют «это место» библейского повествования , никак не стоит на границе земли Израиля и Арамом; новым ангелам, таким образом, придется долго сопровождать его по Земле Израиля, прежде чем они дойдут до предполагаемой области своих полномочий. И если вторая группа ангелов может действовать и внутри, и вне Земли Израиля, то почему не может первая?
Возможно, из этих соображений появилась небольшая вариация такого объяснения, которая обнаруживается в раввинских сочинениях. В соответствии с ними, лестница остается реальной лестницей и ангелы — реальными ангелами, однако, в отличие от предыдущих версий, их подъем и спуск никак не связан с сопровождением Яакова. Ангелы хотят посмотреть на праведника, и, когда он заснул в Бейт‑Эле, у них появилась такая возможность.
Именно по этой причине множество ангелов нескончаемым потоком спускаются по лестнице и поднимаются назад, пока Яаков спит.
Собственно, текст Берешит дает повод к такому прочтению: «…вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Б‑жьи восходят и нисходят по ней». Слово «бо» («по ней») с иврита равным образом можно перевести как «на него». В этом случае текст указывает, что цель схождения ангелов — сам Яаков, предположительно, они хотят посмотреть на него поближе. Или же «на него» можно трактовать как некую туманную фразу — как если бы в тексте на самом деле говорилось, что ангелы спускались посмотреть на него , взглянуть на праведного Яакова, спящего на земле. Один отрывок, основанный на такой интерпретации, можно найти в Новом Завете.
Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Б‑жьих, восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому (Иоанн, 1:50‑51).
Многие комментаторы видят в словах «Ангелов Б‑жьих, восходящих и нисходящих» отсылку к Берешит, 28:12; но это отсылка не просто к библейскому стиху, но к библейскому стиху, интерпретированному в описанном выше ключе. То есть слово «бо» понимается как «на него» (здесь — «к Сыну Человеческому»), а не «на нее», не на лестницу . В том же ключе:
Рабби Хия Великий и рабби Янай [разошлись в толковании этого стиха], один утверждал: [они] поднимались и спускались по лестнице; другой говорил: [они] поднимались и спускались [посмотреть] на Яакова (Берешит раба, 68:12) .
А что с порядком глаголов, «поднимались и спускались»? Видимо, как показывает Евангелие от Иоанна, 1:50‑51, в этом мидраше их порядок не сочли значимым. В конце концов, полюбоваться на Яакова хотели, быть может, сотни или даже тысячи ангелов, и они спускались. Если так, то глаголы «поднимались и спускались» обозначают длящееся одновременное действие — одни ангелы поднимаются, другие спускаются, — и в этом случае их порядок неважен.
При таком сценарии нет нужды объяснять, почему, спустившись, ангелы снова поднимаются; в конце концов, небеса — это их дом. Тем не менее некоторые версии этого мидраша особо обращают внимание на то, что ангелы не только спускаются посмотреть на Яакова, но также и поднимаются посмотреть на него , поскольку портрет Яакова, согласно древней мидрашной традиции , был высечен на небесном престоле Б‑га.
И сказал Мне: Ты раб Мой, Израиль, в Тебе Я прославлюсь (Йешаяу, 49:3) .
Ты (Яаков) тот, чей портрет высечен наверху [на престоле небесном. Ангелы, таким образом,] поднимаются, чтобы посмотреть на портрет, и спускаются, чтобы увидеть его (живого Яакова) спящего (Берешит раба, 68:12).
Одна из характерных черт раввинского толкования — оно соединяет, а иногда и переплетает между собой изначально не связанные друг с другом экзегетические мотивы. Пример такого явления — толкование 12‑го стиха 28‑й главы книги Берешит в Палестинских таргумах, где соединение множества элементов заходит далеко:
И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и два ангела, которые ушли в Содом и были изгнаны с небес за раскрытие тайны Господина мира и скитались, пока Яаков не покинул дом своего отца, и тогда они с любовью сопроводили его до Бейт‑Эля — и поднялись на небо и воззвали: Идите и смотрите на верного Яакова, чей лик высечен на Престоле славы, — вы ведь мечтали увидеть его. Тогда другие ангелы Б‑жьи спустились его увидеть (Таргум Псевдо‑Йонатана, Берешит, 28:12; ср.: Таргум Неофити, там же).
Здесь мы имеем мотив «Изгнанные ангелы» с одним уточнением, призванным объяснить порядок слов «поднимались и спускались». Однако, оказавшись на небесах, эти изгнанные ангелы стали приглашать всех остальных ангелов спуститься и полюбоваться спящим Яаковом. Этот элемент принадлежит уже вовсе не «Изгнанным ангелам», а мотиву «Ангелы спускаются посмотреть на Яакова». (Связь с этим мотивом закреплена следующей фразой, которая ясно и недвусмысленно напоминает о том, что лик Яакова высечен на престоле Б‑га
7, 2000. P. 277. Как я старался объяснить в другой своей работе (Exegetical Notes on 4Q225. DSD, 2006), изначальная цель ангелов в акеде позже была забыта, и нужно было изобрести новую цель: мотив «Ангелы окликают друг друга в удивлении крепостью Авраама и Ицхака в вере» заменил ныне забытую цель, и этот мотив частично был перенесен на изображение того, как ангелы любуются спящим Яаковом. В конце концов, эти ангелы могли посмотреть на праведного Яакова и в другие моменты его жизни, как спустившись на землю (что они прекрасно могли сделать в любом месте и безо всякой лестницы), так и прямо с небес.
“].) Отметим, однако, что этот второй мотив слегка изменен. Изначально был непрерывный поток ангелов, поднимающихся и спускающихся, как засвидетельствовано у Иоанна (1:50‑51) и в Берешит раба (68:12); в Берешит раба одни ангелы поднимаются, чтобы посмотреть на лик Яакова, высеченный на престоле Б‑га, а другие спускаются, чтобы увидеть его во плоти. В таргумической же версии пришедшие — бывшие изгнанные ангелы — взывают к другим ангелам, которые, оставшись на небесах, наверняка уже видели высеченный лик Яакова. Следовательно, их призывают спуститься посмотреть на спящего Яакова, «поскольку вы хотели его видеть». Таким образом, два изначально отдельных объяснения подъема и спуска ангелов в таргумической традиции были успешно сплавлены воедино.
Подъем и падение империй
Все эти мотивы, понятые таким образом, отделяют лестницу с ангелами от содержания сна Яакова. Но большинству читающих Библию такое разделение кажется искусственным; конечно же, лестница с ангелами — это часть сна, причем значимая часть! Поэтому множество толкователей, ища символические объяснения этим элементам (и среди них Филон), считают их символическим сообщением о будущем Яакова.
Мидрашное объяснение сна Яакова существует в нескольких вариантах; самое распространенное — это замечание, приписываемое рабби Шмуэлю бар Нахману :
И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Б‑жьи восходят и нисходят по ней. <…> Говорит рабби Шмуэль бар Нахман: «Возможно ли, чтобы это были добрые ангелы [которые служат Г‑споду на небесах]? Не были ли это ангелы‑хранители народов мира (“сарей умот а‑олам”)? Он (Б‑г) показал ему (Яакову) ангела Вавилона, поднявшегося на семьдесят ступеней [лестницы] и снова спустившегося. Потом Он показал ему ангела Мидии, поднявшегося на пятьдесят две, потом ангела Греции, поднявшегося на сто восемьдесят ступеней. Потом стал подниматься ангел Рима, он поднимался и поднимался, и он (Яаков) не знал, на сколько [ступеней тот поднялся]. Яаков испугался этого и сказал: “Г‑споди, Ты хочешь сказать, что этот не спустится?” Б‑г сказал ему: “Даже если ты видишь, что он достиг небес, Я заставлю его сойти вниз, как написано: ‘Хотя ты паришь в вышине, как орел, хотя твое гнездо среди звезд, и оттуда Я низвергну тебя, сказал Г‑сподь [Овадья, 1:4]’”».
Как мы уже говорили, отправной точкой для комментария рабби Шмуэля бар Нахмана являлся вопрос: если ангелы сна Яакова были, как называет их Библия, ангелы Б‑га — ангелы высшего класса, то есть Б‑жьи, «добрые ангелы», то что они делали на лестнице, ведущей на землю, вместо того чтобы служить Б‑гу в самых возвышенных областях небес? Рабби Шмуэль предлагает следующий ответ: несмотря на слова «ангелы Б‑га» в Библии, на самом деле это были не добрые ангелы, а ангелы — князья земель, перечисленных в книге пророка Даниэля (10:13, 20 и т. д.), каждый из которых назначен присматривать за неким наделом или народом. Тогда их подъемы и спуски (именно в таком порядке) имеют большое значение: то, что видит Яаков, — это визуальная репрезентация подъема и падения империй, точнее, тех чужих империй, которые будут господствовать над его потомками, когда придет время
. И поэтому мидраш определяет, что ангелы, которых видит Яаков, — это ангелы‑хранители Вавилона, Мидии, Греции и Рима. Семьдесят ступеней, на которые поднимается ангел‑хранитель Вавилона, символизируют семьдесят лет вавилонского пленения, как указано в книге пророка Ирмеяу (25:11‑12, 29:10) и затем в талмудических сочинениях; количество ступеней, на которые поднялись хранители Мидии и Греции, тоже соответствуют традиционной хронологии
88, 1995). P. 212. Одна из поздних версий этого мидраша гласит, что период римского господства будет длиться пятьсот лет; см.: Mann. The Bible as Read and Preached in the Old Synagogue (Hebrew Section). New York: KTAV, 1971. P. 171.
“]. А Рим? Его ангел все поднимается и поднимается — неудивительно, что Яаков испугался! Яакову уже больно, когда он видит, что над его потомками будет господствовать череда чужих империй, но, если верить этому сну, господство Рима будет длиться веками, и не видно ему конца. Тогда Б‑г успокоил его стихом из книги Овадьи: «Хотя ты паришь в вышине, как орел, хотя твое гнездо среди звезд, и оттуда Я низвергну тебя, сказал Г‑сподь». Эти слова, обращенные библейским пророком к народу Эдома, кажутся особенно уместными в данном контексте в свете излюбленной мидрашной традиции типологически ассоциировать Эдом и его основателя Эсава с Римской империей
. Таким образом, господство Рима сейчас кажется бесконечным, но его ангел‑хранитель, как и предыдущие, в конце концов прекратит восхождение по лестнице и спустится вниз.
Из всех рассмотренных до сих пор толкований сна Яакова эта последняя, безусловно, лучшая. Каждый элемент повествования объяснен: лестница, ангелы, слова Б‑га, ободряющие Яакова (теперь необходимые), страх Яакова перед пробуждением. В самом деле, согласно этой интерпретации, Яакову было полностью раскрыто будущее его потомков, так же как Аврааму в «завете между рассеченными животными» в 15‑й главе Берешит (мотив «Авраам видит страшное будущее» мог послужить моделью для «Подъема и падения империй» ).
Более того, если предположить, что эта интерпретация относится к концу III — началу IV в., в то время когда казалось, что римское господство над еврейским народом и его родиной совершенно непоколебимо и будет длиться вечно, такое толкование сна Яакова, должно быть, внушало надежду: даже самые большие трудности в конце концов можно преодолеть, если иметь терпение и мужество.
В ловушке лестницы истории
С этим иногда объединяют в чем‑то похожее, но тем не менее другое объяснение сна Яакова:
Рабби Берехья, рабби Хельбо и рабби Шимон бен Йосина: «Рабби Меир объяснял стих “При всем этом они продолжали грешить и не верили чудесам Его” (Теилим, 78:32) так. Стих относится к Яакову, который не уверовал и не поднялся [по лестнице]. Г‑сподь сказал ему: “Яаков, если ты уверовал и поднимешься, тебе не пришлось бы опять спускаться; но теперь, поскольку ты не уверовал и не поднялся, дети твои смешаются с народами и попадут в ловушку империй, [будут переходить] от империи к империи, от Вавилона к Мидии, и от Мидии к Греции, и от Греции к Риму”. Он сказал Г‑споду: “Владыка мира, во веки ли веков?” — “И ты, раб мой Яаков, не бойся, говорит Г‑сподь, и не страшись, Израиль”» [Ирмеяу, 30:10] .
На первый взгляд этот отрывок напоминает «Подъем и падение империй»: опять лестница и четыре империи. Но примечательно, что здесь подняться по лестнице нужно не четырем ангелам‑хранителям — об ангелах‑хранителях вообще не упоминается, только о четырех империях. Зато подняться по лестнице предлагается самому Яакову. К несчастью, у Яакова не хватило духу; он недостаточно уверовал в Б‑га и не пошел наверх (то есть «не уверовал и не поднялся»). В результате его потомки окажутся «в ловушке империй», переходя от одной к другой: «от Вавилона к Мидии, и от Мидии к Греции, и от Греции к Риму». То есть, раз Яаков не поднялся, подняться придется его детям, но это будет нелегко. Получается, Вавилон, Мидия, Греция и Рим — это четыре ступени лестницы: потомкам Яакова придется переходить (так говорится в тексте) «от империи к империи», поднимаясь, восходя, то есть медленно совершая путь к вершине. А поскольку они «смешаются» и «попадут в ловушку», что затрудняет восхождение, подъем закончится нескоро. Если бы Яаков уверовал в Б‑га, он бы сам преодолел эти ступени и остался невредим! Но, поскольку он не уверовал, тяжелые времена стали неизбежны.
Таков общий сценарий, подводящий читателя к кульминации этого мидраша, к библейскому стиху, процитированному в конце: «И ты, раб мой Яаков, не бойся, говорит Г‑сподь, и не страшись, Израиль» (Ирмеяу, 30:10). Обычный читатель сочтет две части этого стиха практически синонимичными: Израиль — это второе имя Яакова, «не бойся» и «не страшись» — синонимы. Но точно так же «Яакова» можно отделить от «Израиля»: раньше «Израиль» относился к самому патриарху, а затем — к народу его потомков. Далее, слово, которое здесь переводится как «не страшись» — «техат», — может при желании быть прочитано и как производное от корня «нахат» — «спускаться», «приземляться» (а не как «хатат» — «страшиться»). Вот какое занятное переключение предлагает этот мидраш. Задавая подобное прочтение, толкователь поворачивает дело так, что Б‑г призывает Яакова не бояться, а Израиль (то есть потомков Яакова) — не спускаться, не сдаваться несмотря на трудности восхождения . Ибо предложенная игра слов заставляет вообразить персонифицированный народ Израиля где‑то на середине лестницы — так сказать, мы получаем точную картину, представленную в этом мидраше, где потомки Яакова находятся на середине крутого подъема, ведущего «от Вавилона — к Мидии, от Мидии — к Греции, а от Греции — к Риму».
Одно древнее толкование сна Яакова
Теперь я хотел бы рассмотреть одно древнее и очень странное толкование сна Яакова, найденное в коротком псевдоапокрифе под названием «Лестница Иакова»
. 2:401–412; перевод А. Пеннигтона двух опубликованных исправленных изданий «Лестницы Иакова» есть в кн.: H. D. Sparks. The Apocryphal Old Testament, ed. H.F.D. Sparks. Oxford: Clarendon, 1984 [AOT]. P. 453–463. Еще раньше перевод этого текста появился в кн.: M. R. James. Lost Apocrypha of the Old Testament., ed. M. R. James. London: Society for Promoting Christian Knowledge, 1920 [LAOT]. P. 96–103 — с работы G. N. Bonwetsch. Die apokryphe Leiter Jakobs // Nachrichten von der Königlichen Gesellschaft der Wissenschäften zu Göttingen. Göttingen: Commissionverglag der Dietrich’schen Verlagsbuchhandlung, 1900. P. 76–87. Приношу огромную благодарность профессору Ланту, моему преподавателю старославянского, за предоставленные мне копии рукописей, которыми он пользовался при подготовке своего перевода. Они дали мне тему для нескольких последних статей; библиографию см. в работе: A. Orlov. The Face as the Heavenly Counterpart of the Visionary in the Slavonic Ladder of Jacob // Studies in Scripture in Early Judaism and Christianity, 9, ed. C. A. Evans. Sheffield: Sheffield Academic Press.
“]. Известный только по средневековой древнерусской Толковой Палее, этот текст существует в нескольких версиях; в добавление к пересказу сна Яакова, он содержит также молитву
6, 1999. P. 140–176.
“] и ангелическое откровение, которых нет в библейском повествовании. Древнерусский текст представляет собой явный перевод с утерянного греческого списка; мне кажется, что и греческий вариант, в свою очередь, является переводом оригинального арамейского или древнееврейского текста, относящегося приблизительно к эпохе Второго храма
.
В этом тексте много загадочных элементов, которые я не в силах объяснить; здесь я хочу просто проследить область совпадения того, как в нем трактуется сон Яакова, и приведенных выше раввинских толкований. Сон‑видение Яакова представлен в начальных строках.
Иаков тогда отправился к Лавану, своему дяде. Он нашел место и, положив голову на камень, заночевал, потому что зашло солнце. И был ему сон. И видел он: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба. А вершина лестницы — это лицо человека, пылающее огнем. Двенадцать ступеней ведут к вершине этой лестницы, и на каждой ступени до самой вершины — человеческие лица, справа и слева, двадцать четыре лица погрудно. А лицо в середине выше всех, то, что из огня, и плечи, и руки — очень страшное, куда огромнее, чем те двадцать четыре лица (Лестница Иакова, 1:1‑6).
Здесь сон Яакова подвергся радикальной трансформации. Вместо ангелов на лестнице — человеческие головы: на вершине огненная голова, и человеческие лица справа и слева на каждой из двенадцати ступенек. Такая жуткая картина вполне может объяснить, почему Яаков проснулся в страхе, но в чем смысл всего этого? Образ головы на вершине лестницы, вероятно, родился из библейского текста. О лестнице там говорится, что «верх ее касается неба», а на древнееврейском слово «верх» («рош») обозначает также и голову. Библейский текст можно интерпретировать и в том смысле, что наверху лестницы была настоящая огненная голова из рассматриваемого текста. Но что это за двадцать четыре лица?
Автор держит нас в недоумении вплоть до главы 5, в которой ангел Сариэль приходит к Яакову объяснить значение его пророческого сна.
Тогда он (ангел) сказал мне (Иакову‑Яакову): Ты видел лестницу с двенадцатью ступенями, на каждой ступени по два человеческих лица, постоянно меняющих свой вид. Лестница — это наша эпоха, а двадцать четыре лица — это цари беззаконных
племен нашей эпохи. Под этими царями пройдут тяжкие испытания дети твоих детей и поколения их сыновей
; они (чужие цари) поднимутся
гневе на детей твоих».) Древнееврейское и арамейское «аль» (может значить и «на», и «против», и «из‑за», и «вследствие»), и это возможная причина ошибки.
“] из‑за греховности твоего потомства. И они (чужие цари) опустошат это место, четырежды поднявшись, из‑за грехов твоего потомства. И на земле твоих праотцев построен будет дворец, храм во Имя Г‑спода твоего и твоих отцов, но в гневе на детей твоих он будет разрушен, пока не падет четвертый в этой эпохе
. Ибо ты видел прежние
четыре фигуры, которые были на
ступенях (поднимающиеся и спускающиеся ангелы [были]
эти фигуры посередине лестницы). Всевышний вознесет царей народа, пошедшего от потомков брата твоего Эсава, и они станут править
всеми коленами, которые творили зло твоим потомкам. А они выйдут из‑под его власти и будут терпеть его против воли. Он будет удерживать их силой и править ими, и они не смогут сопротивляться до того дня, когда он велит им
служить идолам и приносить жертвы мертвым. И прикажет, чтобы всех людей его царства заставили это делать. И будут иные повинны в этом преступлении; иные из твоего рода будут служить Всевышнему, а иные — поклоняться идолам
. Знай, Иаков, что твои потомки будут изгнаны в чужую страну, и отдадут их в рабство и станут издеваться над ними каждый день. Но Г‑сподь накажет народ, которому они были рабами (Лестница Иакова, 5:1‑17).
Нетрудно заметить определенное сходство между самым началом этого толкования сна Яакова и последним раввинским мотивом, рассмотренным выше, «В ловушке лестницы истории». И там и там ступени лестницы представляют собой последовательные стадии истории Израиля. Здесь, однако, подъем идет не от одной империи к другой, не от Вавилона к Риму; двенадцать ступеней лестницы представляют собой «двенадцать периодов эпохи», а лица, украшающие каждую ступень, всего двадцать четыре, — это двадцать четыре «царя беззаконных племен эпохи». Если так, то Яакову было видение будущего своих потомков, эпохи чужого владычества, разделенной на двенадцать периодов. Чужое господство, говорится в тексте, наступит в результате «греховности» потомков Яакова — иными словами, это наказание Г‑сподне.
Пока все понятно. Однако отсюда текст сворачивает в другом направлении, и мы больше не слышим о лестнице истории. Вместо этого упоминаются «четыре подъема» и разрушение Иерусалимского храма («И <…> построен будет дворец, храм во Имя Г‑спода твоего и твоих отцов, но в гневе на детей твоих он будет разрушен»). Этот храм будет оставаться в руинах, пока «не падет четвертый». «Четыре подъема» и разорение, которое продлится до «падения четвертого», — реминисценция другого мидрашного мотива, рассмотренного выше, «Подъема и падения империй», где поднимающиеся и спускающиеся ангелы символизируют четыре царства, или империи, которые будут править еврейским народом. Последняя из четырех империй — Рим, и только с его окончательным падением придет к концу период чужого господства, явленный Яакову в его сне. Упомянув об этих четырех подъемах, далее наш текст продолжает описывать страдания Израиля под властью Рима уже более подробно. Эсав, типологически Рим, может, и был братом библейского Яакова, но именно из его потомков поднимутся цари зла, которые будут притеснять еврейский народ. В конце концов они даже заставят иных евреев прекратить молиться их Б‑гу и начать поклоняться идолам. Это последнее оскорбление, и вскоре после этого Рим падет.
Текст «Лестницы Иакова» довольно‑таки труден, но если я правильно его понял, он представляет собой сплав двух совершенно разных мотивов (очень похоже на то, как два разных подхода были скомбинированы в рассмотренном выше отрывке из Таргума Псевдо‑Йонатана). Основной мотив «Лестница истории» — или, во всяком случае, его вариант, который можно назвать «Двенадцать ступеней Лестницы», где каждая ступень символизирует отдельный период и его двух царей, — вероятно, был изначальной основой этого текста. Однако в какой‑то момент редактор или переписчик, знакомый с мотивом «Подъем и падение империй», решил вставить его в текст. Это сделано довольно неряшливо. Ангел из пятой главы поминает «четыре подъема» в видении Яакова — на самом деле он дважды прерывает рассказ, чтобы напомнить Яакову, что тот видел: «ибо ты видел четвертую фигуру…», «ибо ты раньше видел четыре фигуры…» Но эти напоминания — чистый блеф. В действительности в изначальном изложении сна в первой главе нет ни четырех подъемов, ни «четвертой фигуры», поскольку составитель явно ограничился манипуляциями только с пятой главой. Таким образом, не может быть более ясного указания, что весь этот отрывок о римлянах и «четырех подъемах» вставлен после того, как был сформирован изначальный текст. Несогласованность между содержанием самого сна в главе 1 и тем, как излагает его содержание ангел в главе 5, делает это очевидным.
Есть и другое указание на то, что весь отрывок о Риме является вставкой. Две последние фразы процитированного отрывка — явная аллюзия на египетское рабство израильтян: «Знай, Яаков, что твои потомки будут изгнаны в чужую страну, и отдадут их в рабство и станут издеваться над ними каждый день. Но Г‑сподь накажет народ, которому они были рабами». Это почти точная цитата из Берешит, 15:13‑14. Безусловно, она не может относиться к периоду, когда евреи страдали от римлян — тема вставки, предшествующей этой, — потому что, как ни напрягай воображение, никак не скажешь, что евреи были «изгнаны в чужую страну» при власти римлян: они пребывали дома, на собственной земле, но правили ими чужеземцы. Иными словами, нет никакой связи с предшествующей фразой; однако здесь продолжается тема будущего угнетения Израиля, которая обсуждалась, пока не начался отрывок про Рим. В самом деле, если убрать отрывок про Рим, мы получим достаточно гладкую интерпретацию сна Яакова из главы 1:
Тогда он (ангел) сказал мне (Яакову): Ты видел лестницу с двенадцатью ступенями, на каждой ступени по два человеческих лица, постоянно меняющих свой вид. Лестница — это наша эпоха, а двадцать четыре лица — это цари беззаконных племен нашей эпохи. Под этими царями пройдут тяжкие испытания дети твоих детей и поколения их сыновей; они (чужие цари) поднимутся из‑за греховности твоего потомства. <…> Знай, Яаков, что твои потомки будут изгнаны в чужую страну, и отдадут их в рабство и станут издеваться над ними каждый день. Но Г‑сподь накажет народ, которому они были рабами.
Строки, следующие за этими, продолжают тему египетского рабства и конечного искупления, но тема римского господства не возвращается .
Когда в изначальный текст были вставлены «четыре подъема» и описание римского владычества? Трудно сказать с уверенностью, но эта часть текста датируется безусловно временем после восстания против Рима и разрушением Храма в 70 г. новой эры. Собственно, нетрудно представить себе, как была сделана эта вставка. Ко времени падения Храма изначальный текст «Лестницы Иакова», предположительно, уже некоторое время существовал. И хотя в нем содержались смутные предсказания ужасного будущего Израиля, явной отсылки к катастрофе разрушения Б‑жьего дома не было. И если «Лестнице Иакова» надо было сохранить пророческую репутацию, следовало особо добавить несколько отсылок к римлянам и разрушению Храма. И вот в существующий текст делается вставка: аллюзия мотива «Подъема и падения империй», в которой Рим постоянно фигурирует как четвертая империя.
Двенадцать ступеней лестницы
Таким образом, материал о Риме и разрушении Иерусалимского храма был добавлен в текст, который уже содержал свое собственное, другое объяснение сна‑видения Яакова. Что можно сказать об этом изначальном экзегетическом мотиве? Как было уже отмечено, он имеет фундаментальное сходство с мотивом «В ловушке лестницы истории», описанным выше. В сущности, и раввинский текст, и начальная версия «Лестницы Иакова» являются вариантами одного и того же базового мотива «Лестница истории».
Чтобы понять, как был создан этот мотив, мы должны вернуться к библейскому тексту. Яаков видит во сне лестницу и пугается. Пугает его, как утверждает мотив, лестница как таковая. В этом отношении есть некоторое сходство с объяснением сна Яакова, предложенным Филоном, с которого мы начали. Разница в том, что Филон соотносил «неправильный курс», символ которого лестница, с жизнью самого Яакова, а мотив «Лестница истории» соотносит его с жизнью потомков Яакова, народа Израилева: лестница символизирует грядущие века истории, и Яаков видит, какие ужасающие вещи уготованы его правнукам. Ничего удивительного, что он сказал: «Как страшно сие место!» При таком объяснении сна Яакова — как предсказания того, что случится с его потомками, — мотив «Лестница истории» предлагает связь между сном‑видением Яакова в Бейт‑Эле и сном‑видением Авраама «между рассеченными частями», изложенным в Берешит, 15. Там Авраам узнает, что его дети окажутся в египетском рабстве, а в позднейших раввинских толкованиях этого отрывка ему открывается и последующее господство чужеземных владык над евреями . Похоже, мотив «Лестница истории» задуман для того, чтобы Яаков, прямой прародитель Израиля, получил в Бейт‑Эле подобное же предупреждение об угнетателях его будущих потомков.
В обоих вариантах этого базового мотива тот факт, что в Библии упоминаются ангелы, поднимающиеся и спускающиеся по лестнице, относительно неважен: их путешествие вверх и вниз по лестнице будущих эпох не имеет особого значения для Яакова, — кроме, быть может, того, что в грядущие тяжелые времена его потомки будут присмотрены и защищены. Главное же здесь — явленная ему устрашающая лестница и господство над потомками Яакова иноземных царей, которое она предсказывает.
Почему в версии с этим мотивом в «Лестнице Иакова» уточняется, что грядущая эпоха разделена на двенадцать ступеней? Идея показа будущей истории имеет очевидное сходство с другими текстами Второго храма, в которых подобным же образом время предстает разделенным на определенное количество периодов, или единиц, обычно на десять, но иногда на двенадцать . Мне кажется маловероятным, что в этом контексте числу 12 придается какое‑то точное значение, особенно если учесть, что в изначальной версии этого текста несчастья потомства Яакова начинаются с египетского рабства, а не с вавилонского плена (как в раввинских текстах); двенадцать — это просто очень много: много трудных периодов придется пережить еврейскому народу, до тех пор пока ошибки истории не будут исправлены . Короче говоря, я думаю, что двенадцать ступеней не дают нам никакого ясного намека о точном времени написания «Лестницы Иакова».
Однако существуют другие намеки. Первый уже упоминался: сам факт, что материал о разрушении римлянами Храма был добавлен к более ранней версии, указывает на то, что изначальная «Лестница Иакова» появилась раньше Великого еврейского восстания 68–70 гг. Насколько раньше, трудно сказать. Двенадцать равных ступеней и двадцать четыре лица на них подчеркивают тот факт, что для автора еврейская история — это непрерывная череда чужеземных угнетателей. Трудно представить себе, чтобы кто‑нибудь придерживался таких взглядов в период восстания Маккавеев или следующих непосредственно за ними Хасмонеев; какого бы мнения о них автор ни придерживался, вряд ли он изобразил их как иноземных правителей, «царей беззаконных племен». Если всерьез отнестись к этому крохотному соображению, тогда «Лестница Иакова», скорее всего, происходит от какого‑то предмаккавейского текста. Это вполне возможно, и если так, то неготовность компилятора трогать первую главу может объясняться не столько небрежностью, сколько нежеланием вносить больше необходимого минимума изменений в текст, который стал уже классикой, и потому его первые фразы не так‑то просто подделать. С другой стороны, отсутствие каких бы то ни было отсылок к «Лестнице Иакова» в других сочинениях Второго храма — так же как и то, что она сохранилась только в древнерусской Палее, — делает проблематичной столь раннюю датировку. Возможно, датировать эту книгу следует началом — серединой I в. новой эры, временем, когда память о маккавейском национализме поблекла, а позднейшие Хасмонеи оказались cтоль крепко связаны с греками и иноземным господством, собственно, потом даже и с римлянами, что и сами воспринимались народом как иноземные правители, пусть и местного разлива.
Резюме
Сон Яакова — прекрасный пример того, как древние комментаторы Библии порой обращались с текстом, который, с одной стороны, несет в себе загадку, а с другой — дает толкователю возможность придать словам Библии некое направление. На первый взгляд в изображении лестницы с поднимающимися и спускающимися ангелами не может быть ничего особенно трудного для понимания. Это визуальное воплощение особой связи между небесами и тем местом, где уснул Яаков, — местом, которое, как скажет сам Яаков, «не что иное, как дом Б‑жий» и «врата небесные». Что же до ангелов, то их подъемы и спуски — это просто способ показать, что связь с небесами действует; если их присутствие на лестнице служит иной цели, то не символизирует ли оно Б‑жественную защиту, которую Всевышний пообещает Яакову напрямую, когда заговорит с ним во сне? Но именно потому, что это будет сказано, визуальный образ оказывается необязательным. Служит ли он просто своего рода иллюстрацией к словам Б‑га? Или же этот образ должен нести какой‑то другой смысл?
Вопрос о смысле этого образа явно стоит за мотивами «Смена караула», «Изгнанные ангелы» и «Ангелы спустились посмотреть на Яакова». Все они, как мы видели, имеют минимальное отношение к сну, исключая ангелов и лестницу из его содержания и видя в нем только лишь подтверждение того, что Б‑г даровал Землю Израиля Яакову и его потомкам. В соответствии с общим для этих мотивов подходом, лестница реальна, а не является частью сна; то, что по ней поднимаются и спускаются ангелы, никак не связано с Б‑жьими словами ободрения. Такой подход, однако, требует отдельного объяснения подъемам и спускам ангелов. Согласно мотиву «Ангелы спускаются полюбоваться Яаковом», в котором предлагается, по‑видимому, наиболее буквальная трактовка, цель этих многочисленных подъемов и спусков — дать ангелам посмотреть на спящего Яакова во плоти. Этот мотив появляется относительно рано — в Евангелии от Иоанна; предполагается, что он не только превосходит два других простотой, но и предшествует им хронологически. Поскольку этот мотив предусматривает подъем и спуск мириад ангелов на одной лестнице, порядок подъемов / спусков неважен: ясно, что одни ангелы должны подниматься, возвращаясь на небеса, а другие тем временем должны спускаться. Но в какой‑то момент эта базовая схема усложняется: с предыдущим мотивом комбинируется изначально отдельный мидрашный мотив «Лик Яакова высечен на Г‑споднем престоле», так что теперь ангелы спускаются, чтобы посмотреть на Яакова, и поднимаются, чтобы увидеть его изображение на Г‑споднем престоле. Таким образом, мы видим, как таргумической традиции удалось соединить три изначально разных мотива: «Изгнанные ангелы», «Ангелы спустились посмотреть на Яакова» и «Лик Яакова высечен на Г‑споднем престоле» — в единое целое. Следует отметить также, что толкователи воспользовались возможностью вставить то, что в библейском тексте вовсе не очевидно: даже в начале жизни, говорят они, Яаков был образцом добродетели. Яаков назван «праведным», и его праведность заставила изгнанных ангелов сопровождать его в путешествии, а небесных — спуститься, чтобы посмотреть на этого замечательного человека своими глазами.
В то же время другие толкователи ставили себе противоположную задачу и рассматривали лестницу с ангелами как часть сна. О чем это говорит? Как уже было сказано, поначалу это место не вызывало разночтений. Тем не менее довольно быстро некоторые толкователи пожелали найти в сне Яакова эквивалент сна‑видения Авраама из Берешит, 15, где тому было предсказано: «…потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет» (Берешит, 15:13). Если подобное будущее было показано Аврааму, не следовало ли прямому прародителю Израиля Яакову показать такое же, только еще мощнее? Из таких соображений возник базовый мотив «Лестница истории»: Яаков в Бейт‑Эле видит ступени, или этапы, через которые его потомкам предстоит пройти на пути к будущему. Этот мотив впервые вводит в текст (причем довольно‑таки неуклюже) новый фрагмент, описывающий римское господство и разрушение Иерусалимского храма. Один этот факт доказывает, что «Лестница истории» — мотив достаточно старый, созданный, безусловно, до 70 г. новой эры, а возможно, восходящий еще к предмаккавейским временам.
В какой‑то момент этот мотив оказался скомбинирован с идеей о четырех империях, которые будут угнетать евреев, — темой, появившейся в книге пророка Даниэля и других, хотя там речь идет, возможно, и о других четырех империях 8 (1996). N 1. P. 72–82; и N 2. P. 201–212; C. Caragounis. History and Supra‑History: Daniel and the Four Empires // A. S. van der Woude, ed. The Book of Daniel in the Light of New Findings. Leuven: Leuven University Press, 1993. P. 386f.; и: J. J. Collins. Daniel. A Commentary. Minneapolis: Fortress, 1993. P. 166–170. Ср.: Четыре царства из четвертого Предсказания Сивиллы, которое тоже наличествует в: 4Q243, 244 Pseudo‑Daniel.”]. Теперь лестница имеет только четыре ступени: Вавилон, Персия‑Мидия, Греция и Рим, и каждая представляет собой препятствие в восхождении по лестнице. Так возникает дочерний мотив «В ловушке лестницы истории». К этому добавляется ударная строка из Ирмеяу, 30:10: «Не бойся, раб мой Яаков, и не падай духом, Израиль (букв.: “…и не спускайся, Израиль”)». Этот библейский стих добавляет элемент надежды в старый мотив лестницы: верь, Израиль, и продолжай подниматься вверх!
Несколько позже был создан соперничающий мотив «Подъем и падение империй». Это триумф мидраша в двух отношениях: он замечательно оставляет во сне и ангелов, и лестницу (в то время как «Лестница истории» ангелов, в сущности, исключала). Более того, он нес в себе еще более сильный заряд надежды: Г‑сподь пообещал конец подъему Эдома/Рима, который сейчас кажется нам бесконечным (Овадья, 1:4). Точную хронологию возникновения этого мотива относительно мотива лестницы определить невозможно, но, поскольку лучший мидраш обычно циркулирует более свободно и в конце концов вытесняет более мелкий (своего рода антизакон Грешема), представляется вероятным, что «Подъем и падение империй» появился после «Лестницы истории» даже с четырьмя империями; в самом деле, мотив лестницы как аллегорию на бремя четырех империй мог прекрасно служить прямым толчком к мотиву «Подъем и падение». Тот факт, что раввинские тексты приписывают мотив «Лестница истории» рабби Меиру, танаю II в. новой эры, а «Подъем и падение империй» — амораю, который жил больше чем на столетие позже, подтверждает эту относительную датировку.
А что же библейский Яаков? Согласно книге Берешит, после видения лестницы он продолжал путь в дом своего дяди Лавана, где познакомился и в итоге женился на двух своих двоюродных сестрах, Лее и Рахели, и родил двенадцать сыновей — будущие двенадцать колен Израилевых. Еще у него была дочь Дина — история о том, как ее изнасиловал Шхем, сын Хамора, и будет основой следующего исследования древних толкований Библии. 
Внутри или вне?
«Ты в сновиденьях мне являлся…»
