В конце прошлого года в издательстве «Мосты культуры» вышла книга израильского историка, научного сотрудника и преподавателя Еврейского университета в Иерусалиме Семена Гольдина «Русская армия и евреи. 1914–1917». Мы побеседовали с Семеном о том, почему царское военное командование патологически не доверяло евреям, чем объяснялись депортации и взятие заложников среди еврейского населения и как национальный вопрос проявляет себя в армии в наши дни.

МАРИНА ДАВЫДОВА → О чем книга «Русская армия и евреи. 1914–1917» и кому стоит ее прочитать?

СЕМЕН ГОЛЬДИН ← Как следует из названия, об отношении русской армии к евреям в 1914–1917 годах (смеется). Ясно, что с русскими евреями во время Первой мировой войны произошло что‑то нехорошее, они стали объектом преследования, антиеврейской кампании, и главным инициатором всего этого была русская армия. Мне было интересно исследовать этот механизм: почему вдруг евреев обвинили во всех грехах, объявили шпионами, начали выселять из родных мест.

Книга написана несложным языком, не нужно быть профессиональным историком, чтобы ее читать и понимать, но это и не популярная литература. «Русская армия и евреи» написана в жанре научной монографии, т. е. в ней есть примечания, ссылки, каждое высказывание отсылает к источникам.

МД → Как еврейское население восприняло новость о вступлении России в Первую мировую войну?

СГ ← Тут большой вопрос, кого мы называем еврейским населением. Если мы имеем в виду русско‑еврейскую элиту, те несколько сотен человек, которые пишут на русском языке в еврейских газетах, являются депутатами Думы, составляют патриотические петиции в жанре «евреи — с Россией», то здесь мы увидим только патриотизм и единодушное одобрение. Еврейские элиты в этом были не одиноки: например, балтийские немцы также декларировали свой патриотизм, выступали в поддержку России. Впоследствии это не очень им помогло, потому что их, как и евреев, обвинили в том, что они на стороне врага.

Как евреи в местечках относились к тому, что началась война? Что они об этом знали? У нас нет сведений. Источников очень мало. Это вообще методологическая проблема, когда мы говорим о русском еврействе. Мы все время говорим об элите, которая выражает себя на русском языке. А огромное большинство евреев, которые не говорят на русском языке, вообще не попадают в наше поле зрения. Профессор Стенфордского университета, известная исследовательница русского еврейства Габриэлла Сафран в своей монографии «Переписать еврея: нарративы ассимиляции в Российской империи» («Rewriting the Jew: Assimilation Narratives in the Russian Empire», 2001) оценила ситуацию следующим образом: до 1917 года только около четверти евреев России владели русским языком (на разном уровне: начиная с тех, кто мог написать только свое имя, и заканчивая теми, кто по‑русски писал исследования про Пушкина). Следовательно, реакция большинства евреев России не «прочитывается» по реакции русско‑еврейской элиты.

МД → Еврейские элиты ждали каких‑то позитивных изменений в «еврейском вопросе» в связи с началом войны?

СГ ← Они, однозначно, видели, что это некая возможность. Когда в твоей стране начинается война, власти нужна поддержка населения и она может сделать жест. Они ожидали, что императорская власть, правительство, даже армия объявят: «Да, мы вас не любили, но началась война, и мы призываем вас быть патриотами и за это обещаем вам равноправие». Эти чаяния не были основаны просто на фантазии, ведь в начале войны главнокомандующий русской армией выпустил обращение к полякам, в котором он сказал, что да, у нас много было с Польшей разногласий, но мы вам обещаем, что, если вы поддержите Россию, мы восстановим польское государство. Такого же обращения ждали и евреи. Но этого не произошло.

МД → Как русская армия относилась к военнослужащим‑евреям?

СГ ← Плохо. Все дискриминационные меры по отношению к евреям, которые были до войны, не были отменены. В этом плане ничего не изменилось. Евреи, например, были единственными грамотными людьми, которые не получали возможности продвижения по службе. В первый год войны погибли многие офицеры, унтер‑офицеры и т. д. Для пополнения кадров людей с неполным средним образованием отправляли в военные училища и школы прапорщиков, давали офицерские погоны, и они отправлялись командовать солдатами.

Евреям этого не позволяли. Они продолжали служить рядовыми. Армия как институт относилась к евреям как группе солдат с большим подозрением — все время проводила исследования: сколько евреев дезертировало, трусы они или не трусы и т. д. Про это я подробно пишу в своей книге.

МД → А какое отношение было к гражданскому населению?

СГ ← В какой‑то момент, видимо, в январе 1915 года по этому поводу появилась некая политическая декларация. Командование видело в евреях врагов. Я цитирую в книге разных русских политиков, это распространенная точка зрения. Министры, политики, общественные деятели говорили: «Наша армия воюет на два фронта: она воюет с германцами и в тылу у себя воюет с евреями».

В чем была проблема? Армия считала, что все евреи изначально России не лояльны, что все симпатизируют Германии, массово помогают немцам, устраивают акты вредительства. Поэтому с ними нужно обращаться как с врагами. Им угрожают депортациями, казнями, взятием в заложники, частично претворяют все эти меры в жизнь.

МД → Почему в евреях видели врагов? Таков был посыл властей?

СГ ← Некоторые люди действительно видели в евреях корень всех бед, их мировоззрение сложилось до войны и без связи с ней. Причем это были люди не на маленьких постах. Вот, например, посылают запрос генералу Янушкевичу, начальнику штаба Верховного главнокомандующего (формально второй человек в армии): «Евреи заняты спекуляцией, нужно выслать их из зоны военных действий, куда их отправлять?» Он пишет в ответ: «Срочно сообщите, сколько евреев‑спекулянтов уже повешено».

Другая причина была связана с войной. Было много проблем, поражений. Кто‑то в этом во всем должен был быть виноват. Понятно, что сказать: «Мы не умеем воевать, немцы всегда нас бьют в любом сражении» — это честно, но неудобно. Проще сказать, что нам мешают, что кругом враги и шпионы. Кстати, евреи были не единственные, кто был «козлом отпущения». Рядом с ними были немцы, которых тоже массово выселяли.

Однако самая главная причина, на мой взгляд, — это рациональный подход, предполагавший, что есть те, кто изначально за нас, а есть те, кто против. Все население, согласно такому подходу (вполне рациональному и даже «научному»), делится на категории. Например, все этнические русские, к которым относились, с точки зрения имперских властей, также украинцы и белорусы, — это «свои» люди. Есть группы населения, например поляки или латыши (последние создавали стрелковые бригады, которые сыграли не последнюю роль в революции), за их лояльность надо бороться, потому что это нам поможет одолеть врагов, т. е. немцев. Пишутся воззвания, издаются специальные приказы о том, чтобы не дай Б‑г не грабить польское население, обязательно расплачиваться, вести себя корректно. И есть группы априори нелояльные, в них входят этнические немцы (немецкие колонисты или прибалтийские бароны), лютеране, связанные с Германией религиозным образом, и евреи, которые изначально считаются на стороне врага. Они не могут быть за нас, потому что мы их враги. Мы евреям устраиваем погромы, мы их дискриминируем. Как можно на них надеяться и думать, что они будут за нас?! Никак! Мы сами все это сделали и теперь на этом основании считаем, что они нам враги.

МД → Как «еврейский вопрос» влиял на политическую ситуацию?

СГ ← Еврейский вопрос превратился в лакмусовую бумажку. В той системе отношение к евреям было маркировано твоим отношением к русской политике. Если ты выступаешь против евреев, то ты за самодержавие, угнетение и т. д. Если ты за равноправие евреев и прекращение политики государственного антисемитизма, значит, ты против самодержавия. Это были неразделимые вещи.

Люди, которые считали, что все хорошо, автократия — это правильно, наш враг — Запад, должны были согласиться с тем, что евреи тоже враги, даже если они лично против евреев ничего не имели. При этом было очень много либералов, прогрессивно мыслящих людей, религиозных философов, которых евреи раздражали на уровне бытового антисемитизма, на уровне идеологическом, на уровне того, что евреи пытаются стать более русскими, чем сами русские, завладеть всей русской культурой, что это чужаки, которые вторглись и рассеялись среди нас. Но они обычно не декларировали эти вещи публично, потому что евреи — преследуемый народ. А если ты говоришь что‑то против евреев, значит, автоматически ты одобряешь погромы, значит, ты за нагайки и полицейский произвол. Это затыкало им рот.

Вот пример депутата Думы кадета Василия Маклакова. Он выступал в Думе по поводу закона об отмене ограничений для евреев. И сказал, что если бы антисемиты мыслили логично, то они первые бы поддержали закон против ограничений для евреев. Почему? По его словам, если вы хотите их подвергнуть экономическому бойкоту, исключить из русского общества — все это будет легитимно, вы имеете право это сделать, если евреи имеют равные с вами права. Если же они дискриминируемые и гонимые, как сейчас, то действовать таким образом все равно что драться с противником, который лежит на земле связанный. «Я бы на месте антисемитов первый проголосовал за отмену всех ограничений, чтобы потом воевать с евреями с честно поднятым забралом», — говорил Маклаков.

Историк Олег Будницкий считает, что это было ораторским приемом, чтобы показать всю несуразность аргументации противника, довести ее до абсурда. Но, на мой взгляд, ничего риторического здесь нет. Маклаков сам не любил евреев, об этом достаточно свидетельств в его переписке. Но говорил, что должен их поддерживать как порядочный человек, защищал Менделя Бейлиса на суде.

МД → В чем новаторство вашей книги? Вы полемизируете с существующей историографией (например, с книгой Йоханана Петровского‑Штерна «Евреи в русской армии»)?

СГ ← Моя книга совсем не похожа на книгу Петровского‑Штерна: он говорит о солдатах‑евреях начиная с 1827 года и только вскользь касается войны, а я сосредоточился в основном на отношениях армии с гражданским населением и на 1914–1917 годах. Что касается новаторства — мне трудно судить. Я пытался ответить на вопрос: как история отношения армии к евреям помогает нам понять причины краха Российской империи в 1917 году? Надеюсь, какая‑то версия ответа у меня получилась, хотя судить, конечно, читателям.

МД → А сами вы служили в армии?

СГ ← В советской, в 1980‑х.

МД → В советской армии чувствовался национальный вопрос?

СГ ← Я ни с каким антисемитизмом там не сталкивался. Я служил, на самом деле, в элитной воинской части. В аэроразведке.

МД → То есть никто никого не обижал. А пошутить по поводу национальности могли?

СГ ← Никто не шутил. Привозили призывников с Кавказа, ребят из Средней Азии. Были большие группы, где все друг за друга держались и не допускали никаких обид.

МД → А в израильской армии чувствуется национальный вопрос? Как, например, в ЦАХАЛе ощущают себя русские?

СГ ← Больших проблем, насколько я знаю, здесь нет. Не знаю случаев, чтобы кто‑то объединялся в землячества, устраивал какие‑то акты насилия. Все откуда‑то приехали, если не сами, то бабушки и дедушки. Поэтому все благополучно.