Хроники «еврейской команды» во время стрельбы в школе

В средней школе Марджори Стоунман Дуглас шел последний урок; на уроке истории Джонатан Бленк изучал историю Холокоста. Где‑то в других классах пятеро его приятелей, с которыми он дружил с начальной школы, следили за движениями стрелок часов. Через 19 минут занятия закончатся. У ребят были планы на вторую половину Дня Святого Валентина: баскетбольный матч и тусовка.

В классе №1214 часы показывали 14:21, когда раздалось: Бух! Бух! Бух!

16‑летний Джонатан инстинктивно бросился на пол и спрятался под партой. Он чувствовал химический запах пороха, заметил мелкие частицы стружки, кружащиеся в воздухе: дверь в класс была расщеплена пулями. Его одноклассники пытались укрыться под книгами и за книжными шкафами. Лицо одной из учениц было в крови. Неподалеку на полу неподвижно лежал мальчик. Джонатан понял, что, скорее всего, он был мертв.

Из‑за продырявленной выстрелами двери доносилась стрельба, потом наступали жуткие промежутки тишины, выстрелы, вновь тишина. Ее нарушали только леденящие душу вопли — и стоны раненых одноклассников Джонатана.

Мальчик подумал, что надо было бы отправить сообщение родителям и, конечно, друзьям, но телефон его остался лежать на столе, а сам он был настолько охвачен страхом, что не решился протянуть руку и достать его. Джоуи, Ноа, Джон, Сэм, Итан, с которыми он был крепко связан братскими узами дружбы, сроднился во время футбольных и баскетбольных тренировок и бар‑мицв, — не было никакого способа узнать, в безопасности ли они или тоже лежат где‑то, умирая во время очередного кровопролитного нападения на очередную американскую школу.

Они дали себе дерзкое прозвище «Jew Crew» — «еврейская команда» — шестеро друзей, которые познакомились и сблизились на спортивных занятиях в начальной школе и которые теперь, в возрасте 13 лет, так планировали отмечать свои бар‑мицвы, чтобы празднование растянулось на целые недели. В группу входили помимо Джонатана Джоуи Кордовер, Ноа Кауфман, Джон Гринберг, Сэм Резник и Итан Роха, который не был евреем, но тем не менее был признан почетным членом «команды».

Все шестеро скоро стали очень близкими друзьями и с тех пор были неразлучны. Они проводили долгие часы, играя в видеоигры на Xbox или просто тусуясь и болтая в доме Джонатана, двери которого были всегда открыты для друзей, в богатом районе Паркленд, пригороде, застроенном элитными комплексами с охраняемой территорией, расположенном примерно в часе езды от Майами. Они даже планировали поступать в один и тот же колледж во Флоридском университете. Но сначала надо было окончить школу.

В тот момент, когда пули пробили дверь класса, где находился Джонатан, Джоуи Кордовер был в читальном зале в противоположном конце здания школы. Внезапно раздался сигнал пожарной тревоги — уже второй за этот день. Школьники, сидевшие вокруг него, переглянулись в замешательстве. Сначала они не обратили на сигнал особого внимания, сочтя его ложной тревогой. Но затем Джоуи и другие ребята выглянули из зала и увидели, что школьники направляются к местам сбора во время тревоги. Они решили присоединиться к ним.

Сэм и Ноа находились в классе на уроке истории. Они тоже подумали, что тревога было ложной, но в тот момент, когда они всем классом направлялись к выходу из школы, кто‑то закричал: «Красный код!» Это означало стрельбу в школе. Несколько мгновений спустя они услышали звуки выстрелов. Два друга бросились на улицу, а навстречу им к зданию школы уже бежали вооруженные полицейские.

Джоуи тоже удалось выбраться из здания; свой школьный рюкзак он бросил в быстро растущую груду посреди улицы, как ему сказали полицейские, но крепко сжимал в руке телефон. В 14:33 он получил текстовое сообщение от отца, который спрашивал, все ли с ним в порядке. Он ответил положительно, но добавил, что все вокруг говорили об убитых школьниках.

«По крайней мере один человек убит, — написал Джоуи отцу. — Нереально».

Джон Гринберг выбрался из модульной пристройки, где располагались дополнительные классные комнаты, и теперь стоял на улице среди толпы охваченных ужасом подростков. Кто‑то сказал, что стрелявший, возможно, ускользнул от полиции, он решил отправиться домой. Итану Рохе тоже удалось спастись отдельно от товарищей.

Оставался один Джонатан.

Снаружи на улице, где стояли вместе Сэм и Ноа, начали распространяться слухи. Говорили, что, вероятно, есть убитые в классе, где шел урок истории, посвященный Холокосту. Друзья знали, что последним уроком в расписании Джонатана в тот день был урок истории. Ноа набрал номер Джонатана, но звонок не прошел. Сотовый сервис был перегружен — все пытались дозвониться родным и близким.

В класс №1214 в том здании, где будут обнаружены 12 из 17 убитых школьников, ворвались полицейские в бронежилетах, крича: «Всем руки вверх!» Джонатан поднял руки вверх, сел на полу, огляделся вокруг и увидел смерть и разрушение.

Через 10 минут полиция разрешила школьникам выйти из класса. Джонатан шагал к двери мимо убитых одноклассников. В холле, на пути к выходу из школы ему пришлось переступить еще через два мертвых тела. Он заставил себя не смотреть на них.

Снаружи, среди гула сирен и вертолетов, окруженный рыдающими детьми и их родителями, Джонатан наконец отправил смс матери, которая к тому моменту уже написала ему четыре тревожных сообщения, спрашивая, в порядке ли он. «В нашем классе была стрельба, — ответил он. — В нашем классе застрелили троих». Впоследствии он узнает, что убитых было четверо.

Потом он проверил сообщения группового чата, куда входили члены «команды». Его ждало сообщение от Ноа.

«Ты в порядке. Братан. Ты в порядке».

«Травмирован».

«Скажи мне, что ты в порядке», — настаивал Ноа.

«Я в порядке, в моем классе трое убитых. Но я в порядке».

Следующее сообщение пришло от Итана. Затем, через несколько минут, — от остальных четверых.

На следующее утро все шестеро пришли на сеанс терапии, организованный для школьников в местном YMCA. После этого они собрались дома у Джонатана, как делали столько раз за прошедшие годы. На этот раз они крепко обнимали друг друга со словами «я люблю тебя, чувак», сказанными без тени иронии или смущения.

«Мы не знаем, что делать. Все так непонятно», — произнес Сэм Резник, усевшись на диван между Джонатаном и Итаном.

«Когда мы вырастем и нас спросят, в какой школе мы учились, мы ответим, что в Марджори Стоунман Дуглас, и тогда нам скажут: а, это школа, где произошла массовая стрельба, — добавил Ноа. — Нас поместят в ту же категорию, что Колумбайн и Сэнди‑Хук. Это кажется нереальным, честное слово».

Несколько часов спустя вся команда направилась в местный парк для участия в траурной церемонии — бдении при свечах в память о жертвах, а также для того, чтобы попытаться примириться с новой действительностью.

Джонатан ходил среди толпы, за ним шла его мать. Его глаза были красными. Он заметил своего учителя истории Айви Шамиса, и они немного поговорили. Он обнял своего друга Джона и тут разразился рыданиями.

Друзья понимали, что этот день был лишь первым из длинной череды трудных дней, лежащей перед ними. Их крепкая связь, сказали они, должна помочь им найти путь и двигаться дальше.

«Между нами сложилась такая крепкая связь, которую невозможно разорвать, — сказал Джонатан. — То, что мы пережили, еще больше сблизило нас». 

Оригинальная публикация: 6 inseparable friends now even closer after school shooting