Миллионер‑еврей представляется публике антисемитом, потом нацистским преступником, потом снова становится жертвой — и в таких превращениях проходит весь фильм.

Это очень странное кино, тем более неожиданное после всего, что мы читали и видели о Катастрофе. Но в 1975 году американцы знали о трагедии немного — не слишком и хотели знать. Фильмы на эту тему снимались редко, сделать что‑нибудь кроме пафосной драмы никому в голову не приходило. А Артуру Хиллеру пришло.

Вообще, Хиллер — успешный американский режиссер, автор нескольких пристойных комедий и создатель телесериалов. Помимо этого, Артур Хиллер снял «Историю любви», с бессмертной музыкальной темой Фрэнсиса Лея. А про Холокост рассказал таким ярким языком гротеска, что с первых кадров на ум приходит Чаплин. И наверняка образ Великого диктатора стоял перед Максимилианом Шеллом, который сыграл в фильме «Человек в стеклянной будке» главную роль.

Красавчик Шелл здесь лысый богатый еврей в очках. Миллионер, обитающий в собственном небоскребе на Манхэттене, фрик, позволяющий себе дикие выходки и антисемитские речи, страдающий манией преследования параноик. Одинокий surviver мистер Голдман — он выжил в концлагере, добрался до Штатов, заработал миллионы, но счастья не достиг. На крыше его пентхауса, по всему периметру, подзорные трубы, в которые он пытается высмотреть преследующий его синий автомобиль. Или Голдману только кажется, что за ним следят. А может, Голдман сознательно водит всех за нос? Кто этих евреев поймет.

Как бы то ни было, однажды фантазии вздорного старика становятся реальностью, и в его квартире появляется бравый агент «Моссада» — он пришел похитить Голдмана и объявил его нацистским преступником. Голдман легко сдается, тем более что агент предъявил документы, вроде бы подтверждающие его вину. И вот мы уже видим нашего миллионера в израильском суде, в стеклянной будке — прямо как Эйхмана, — и неотразимая красавица‑прокурор допрашивает его. А карикатурные свидетели, такие же выжившие, как Голдман, свидетельствуют против него, подтверждая обвинение: это не Голдман, а бывший комендант концлагеря Карл Адольф Дорф.

Конечно, Артур Хиллер, канадский еврей и сын эмигрантов из Польши 1912 года, снимал свою картину вдогонку процессу Эйхмана, который проходил в Израиле в 1961–1962 годах. Отсюда детали: похищение преступника и стеклянная будка в суде. Фильм создавался через 12 лет после процесса, но роман, по которому он сделан, вышел раньше, в 1967‑м. Его автор Роберт Шоу, британский писатель и драматург, больше известный как актер — он сыграл, в частности, в «Челюстях» и «Из России с любовью». Через год после публикации книги Шоу превратил роман в пьесу. Пьесу поставил Гарольд Пинтер, и спектакль «Человек в стеклянной будке» выдержал на Бродвее 264 представления. Мистера Голдмана в нем играл Дональд Плезанс. Решив сделать фильм, Артур Хиллер предложил написать сценарий все тому же Роберту Шоу, но в конечном варианте его диалоги были так переделаны, что автор от текста отказался, и финальную версию сценария сочинил Эдвард Энхальт. В интервью 2005 года режиссер утверждал, что, посмотрев фильм, Шоу попросил вернуть его имя в титры. Но картина уже вышла, а вскоре и писатель умер, так что в титрах его нет.

Что же касается актера на главную роль, то Хиллер с самого начала хотел видеть здесь Максимилиана Шелла — после того как тот сыграл «адвоката дьявола»в «Нюрнбергском процессе». В «Человеке в стеклянной будке» швейцарский актер должен был предстать в роли одновременно жертвы, преступника и обвинителя. Ибо Голдман обвиняет жертв Холокоста — в том, что не сопротивлялись, не противостояли злу, смирились, уверовав в свою ущербность. Ради этой речи — «Я обвиняю» — и был придумал фильм.

И как Шелл ее произносит! Он обличает, его маленькие пронзительные глазки буравят прокурора, он хамит ей и смеется, его непристойности выводят из себя свидетелей. Облаченный по собственной инициативе в мундир начальника концлагеря (правда, концлагеря находились в ведении СС, а Голдман на суде в сером мундире вермахта, да и называют его полковником вместо положенного штандартенфюрера), Голдман кривляется, выставляя себя нацистом, зрители даже почти ему верят — и все‑таки бросается в глаза, что он еврей. Удивительное чудо преображения являет собой Максимилиан Шелл: непостижимо, как этнический немец, пусть и сбежавший в 1938‑м из Вены, известный сноб и аристократ, мог сыграть эти бегающие глазки испуганного, уничтоженного войной человека.

Многие считают, что это лучшая роль Максимилиана Шелла, даже лучше «Нюрнбергского процесса», за который актер получил награду Американской киноакадемии. А за это кино не получил, хоть и был номинирован. Но тут у него не было шансов: в 1975 году «Оскара» получил Энтони Хопкинс за «Полет над гнездом кукушки».

А «Человека в стеклянной будке» вообще мало кто увидел — тогда, когда фильм вышел. Был такой эксперимент в Штатах, предложенный «American Film Theatre»: он касался маркетинга фильмов, снятых по уже поставленным пьесам. Зрителям предлагалось купить абонемент сразу на несколько картин, и только в этом случае они могли их посмотреть. Исключения были сделаны только для кинокритиков и членов Американской киноакадемии. Эксперимент продлился два года, и все фильмы, которых он коснулся, ждала не лучшая судьба. «Человек в стеклянной будке» в широкий прокат не выпустили, и многие получили возможность увидеть его только в 2003 году, когда он вышел на DVD. В России «Человек в стеклянной будке» был издан на диске только год назад, а в советские времена Госкино его вовсе запретило: с Израилем не было дипломатических отношений, а тут израильcкий суд, «Моссад». Опять же, слово «еврей».

Судьба, впрочем, у фильма не более странная, чем сюжет. Схематичная фабула, слишком плоская, чтобы быть единственной сюжетной линией, была использована режиссером как фон для рассуждений о природе нацизма и поведении жертв. Мнение «евреи сами виноваты» многие разделяли. Или, как минимум, не стеснялись задать такой вопрос. Этот дискурс имел место в обществе, особенно американском, где даже местные евреи не очень имели представление о Катастрофе, не говоря об остальных. И отношение к Израилю было неоднозначным: с одной стороны, недавно была Война Судного дня, с другой — разговоры о «присвоении Израилем трагедии Холокоста» не прекращались. А раз так, вопрос, почему евреи не сопротивлялись — «вас же было больше, чем убийц», — кому‑то казался уместным. Артур Хиллер показал, насколько этот вопрос неприличен и абсурден. Но раз вопрос был задан — он дал на него ответ.