Наш класс
Московский театр
им. Е. Б. Вахтангова,
режиссер Анна Ковалева,
2016

Когда живущий в Штатах польский социолог Ян Томаш Гросс опубликовал в 2001 году книгу «Соседи», у него на родине разгорелся настоящий скандал. Признать своих предков (и, следовательно, себя) виновными в смерти сотен евреев готовы были далеко не все. Известный драматург, критик и режиссер Тадеуш Слободзянек оказался одним из немногих, кто осмелился заглянуть в прошлое и рассказал об истории, произошедшей в Едвабне в 1941 году (тогда поляки по собственной инициативе, без приказа немецких властей, сожгли в овине соседей‑евреев). Свою пьесу он назвал «Наш класс», отослав зрителя к знаковой для польского — да и всего мирового — театра постановке Тадеуша Кантора «Умерший класс», в которой сидевшие за партами, не успевшие состариться ученики разыгрывали жуткую призрачную драму.

Пьеса Слободзянека начинается с самого необычного списка действующих лиц, который только можно себе представить — рядом с именами и фамилиями героев указаны годы их жизни, так что читатель сразу же узнает судьбу каждого. А дальше, из 14 уроков и десятка песен, он узнает, как, собственно, прожили свои жизни Дора, Зоська, Рахелька, Абрам, Менахем, Якуб, Зигмунт, Хенек, Владек и Рысек: кого любили (и любили ли хоть кого‑то), кого ненавидели, кого предавали (преимущественно себя), чего боялись и за что боролись. Их истории могли бы показаться банальными и даже скучными, если бы не были так узнаваемы, так похожи на сотни тысяч других историй, и прежде всего на историю читателя или зрителя. Вдаваясь в житейские подробности, Слободзянек не теряет главного свойства большого художника — умения обобщать, видеть большое в малом и наоборот.

Его текст, полный монологов, где каждый твердит свое и не слышит других, подтверждает тезис Ханны Арендт о банальности зла, о том, что в любом преступлении повинен конкретный человек, а не только государственная идеологическая машина. «Наш класс» отметает любые попытки самооправдания героев, их кивки на других и жалобы на обстоятельства, он вынуждает каждого заглянуть внутрь себя и понять, что там бездны, и никто никогда не знает, как проявит себя в критической ситуации. При этом пьеса никого не осуждает (и это, пожалуй, самое сильное ее место), потому что автор знает: любой, абсолютно любой человек может быть слабым и сильным, добрым и злым, палачом и жертвой. Человек, по Слободзянеку, сложен и противоречив и, как правило, очень плохо себя знает.

Глубокая по содержанию, масштабная пьеса написана (а в нашем случае еще и прекрасно переведена Ириной Адельгейм) легко и живо, она так и просится на сцену. Со времени создания в 2008 году ее успели поставить в десятках стран, но российская премьера «Нашего класса» состоялась только сейчас, на Новой сцене Вахтанговского театра. Режиссер Наталья Ковалева (в прошлом актриса любимовской Таганки) три года репетировала текст Слободзянека с молодыми студийцами театра и лишь в октябре 2016 года выпустила трехчасовой спектакль. Он получился куда более иллюстративным и «театральным», чем предполагает текст, в нем много игры в жизнеподобие и попыток создать характеры там, где уместнее была бы условность, местами он чересчур многословен (что особенно неуместно в минималистической декорации Александра Боровского) и слишком старается дословно воспроизвести каждый сюжетный поворот. К сожалению, наш театр не всегда готов рассказывать простые истории просто, без нажима и пафоса, не переводя их на устаревший сценический язык, но, возможно, сам факт появления такой постановки хотя бы для некоторых зрителей станет первым шагом на пути к честному разговору о главном.