9 июля 1943 года недавно избранный член парламента Ирландии Оливер Фланаган выступал со своей первой речью.

«Германии удалось добиться по крайней мере одного — изгнать евреев из своей земли, — объявил он, призывая Ирландию последовать этому примеру. — 1900 лет назад они распяли нашего Спасителя и продолжают распинать нас изо дня в день».

Никто не возразил ни слова. Очевидно, что речь Фланагана не вызвала у избирателей особенного недоумения и тревоги. На следующий год Фланаган был переизбран в Дойл (нижняя палата парламента Ирландии), собрав вдвое больше голосов, чем на предыдущих выборах.

Он оставался в парламенте на протяжении четырех десятилетий, постепенно поднимаясь по служебной лестнице партии «Фине Гэл», позже занимал должность в правительстве, а в 1970‑х годах кратковременно был министром обороны.

Вскоре после его печально известной речи Фланаган вновь вышел на трибуну палаты представителей. На этот раз он с пристрастием расспрашивал премьер‑министра о планах Ирландии предоставить убежище 500 еврейским детям из Франции. Под давлением со стороны депутата премьер Ирландии Имон де Валера отрицал, что дети были евреями. Но вмешательство Фланагана возымело желаемый эффект: спровоцированный им политический скандал неизбежно привел к тому, что Ирландия приняла решение оставить детей на произвол судьбы.

Возможно, злобный антисемитизм Фланагана был чрезмерным и нетипичным; но Ирландия, сохранявшая нейтралитет в годы войны, не сделала почти ничего, чтобы помочь евреям, подвергавшимся нацистским преследованиям в Европе. Как утверждал Финтан О’Тул, ведущий корреспондент газеты Irish Times, политика Ирландии «была заражена токсичной смесью антисемитизма и жалости к себе».

В 1930‑х годах был создан Ирландский координационный комитет по оказанию помощи христианским беженцам. Название его было как нельзя более точным: только принявшие христианство евреи могли поселиться в Ирландии. Остальным было отказано во въезде. Секретарь комитета счел, что о них позаботится американская еврейская община.

В июле 1938 года была созвана Эвианская конференция, посвященная проблеме еврейских беженцев. Представитель Ирландии напомнил собравшимся о преследованиях ирландских католиков во времена британского правления: «Мы страдали от таких же гонений, и никто не пришел к нам на помощь».

Тем временем посол Ирландии в Берлине, яростный антисемит Чарльз Бьюлей, старательно трудился над тем, чтобы ни одному еврею не удалось просочиться в тщательно оберегающую свои рубежи страну. В своих отчетах в Дублин он сообщал, что евреи проводили аборты, принимали участие в производстве порнографии и занимались «международной торговлей белыми рабами». Он отрицал «преднамеренную жестокость» германских властей по отношению к евреям и дословно повторял аргументы Гитлера в пользу Нюрнбергских законов.

Как пишет Брайан Фаннинг в своей книге «Расизм и социальные изменения в Республике Ирландия», опубликованной в 2002 году, даже после войны министры и государственные служащие считали евреев «врагами веры и Отечества», которых следовало изгнать из страны.

Предложение принять 100 еврейских сирот из лагеря Берген‑Бельзен первоначально было заблокировано и было принято только после личного вмешательства премьера Имона де Валера. Возможно, таким образом он пытался искупить вину за свое решение годом ранее нанести визит послу Германии для выражения соболезнований в связи со смертью Гитлера.

Имон де Валера

Однако не все охотно поддерживали официальную линию холодного безразличия, как того требовало правительство страны. Пожалуй, самое упорное сопротивление оказал Губерт Батлер, великий ирландский писатель‑эссеист, которого называли «ирландским Джорджем Оруэллом».

Недавно ирландское телевидение познакомило зрителей с 60‑минутным документальным фильмом «Нунций и писатель».

Фильм подробно рассказывает об активной деятельности Батлера по оказанию помощи венским евреям в предвоенные годы и о послевоенной борьбе за разоблачение некоторых мрачных секретов, которые упорно хранили и его страна, и католическая церковь, имевшая над ней огромную власть.

Будучи убежденным ирландским националистом, Батлер в то же время считал себя европейцем и был заядлым путешественником. Окончив Оксфорд, он отправился в послереволюционный Ленинград преподавать английский язык, а позднее питал чувство глубокой любви и восхищения к Балканам. Будучи свидетелем бегства евреев от нацистов через Югославию в конце 1930‑х годов, он отправился в Вену вскоре после аншлюса Австрии.

Он сотрудничал с квакерами и вместе с активисткой Эммой Кэдбери спасал евреев от все более ожесточающихся нацистов. Батлер помогал им получать разрешения на выезд, а его жена Пегги Гутри встречала беженцев в Лондоне и сопровождала их в Ирландию. Некоторые останавливались прямо в доме Батлеров в Беннетсбридже. Иногда Батлер упрашивал друзей приютить беженцев.

С помощью Батлера беженцы отправлялись в США — ирландские законы не позволяли им оставаться в стране насовсем.

Позднее Батлер говорил, что работа в Вене была самым счастливым временем в его жизни. Мы никогда не узнаем точное число спасенных им евреев, но считается, что их более сотни; это во много раз больше, чем официально приняла Ирландия. По мнению О’Тула, действия Батлера «в какой‑то степени спасли Ирландию от вечного позора».

Рассматривая «усилия» католической церкви в Хорватии под увеличительным стеклом

После войны Батлер вернулся в Югославию. Там он сосредоточил свое внимание на фашистском режиме Анте Павелича в «независимом» государстве Хорватия, установленном нацистами после раздела территории Югославии в 1941 году.

Позднее Батлер писал, что Холокост стал самым страшным преступлением в истории человечества. Почти все еврейское население Хорватии было уничтожено; многие погибли в концлагере Ясеновац.

Батлер был твердо убежден, что ни одно из зверств усташей Павелича не должно быть забыто. Свободно владея сербохорватским, он присутствовал на судах над военными преступниками в Загребе и листал в университетской библиотеке газеты, изданные католической церковью в годы режима Павелича. Батлер решил выяснить, оказывала ли церковь хоть какое‑то противодействие усташам.

Существует достаточное количество документальных данных, подтверждающих чудовищные преступления усташей. За те четыре года, что усташи находились у власти, около 250 тыс. православных сербов были насильно обращены в католичество; около 300 тыс. были убиты. Церковь поощряла обращение сербов и утверждала, что не знала ничего о преступлениях, совершенных во имя нее. Однако Батлер путем тщательного анализа фактов доказал, что это не так. Он писал, что Павелич являлся «воплощением, олицетворением немыслимого союза религии и преступности».

В Ирландии нашлось не много желающих выслушать Батлера. По мере обострения холодной войны католическая церковь приобретала все большее значение в борьбе против «безбожного коммунизма».

Когда к власти пришел коммунист Тито и архиепископ Алоизие Степинац был обвинен в коллаборации с усташами, в Дублине прошла 150‑тысячная демонстрация протеста. Казалось, они не понимали или не хотели понимать, насколько неоднозначную роль играл архиепископ Загреба при Павеличе.

Степинац написал несколько обращений к Павеличу, протестуя против зверских преступлений усташей, и в конце концов выступил с осуждением преследования евреев.

Но Джон Корнуэлл в биографии папы Пия XII выражает мнение, что архиепископу так и не удалось окончательно порвать с режимом, который он вначале столь решительно поддерживал, а его отношение к принудительному обращению сербов свидетельствовало о «моральном отклонении»: он «санкционировал полное неуважение к свободе вероисповедания, что было равнозначно соучастию в насилии и преступлениях».

На собрании Ирландской ассоциации по международным отношениям, проходившем в Дублине в 1952 году, в ответ на доклад о гонениях на католическую церковь, происходивших в то время за «железным занавесом», Батлер заговорил о преступлениях против сербов в Хорватии, где церковь выступала в качестве соучастника.

Как только он начал свою речь, папский нунций Джеральд О’Хара в возмущении покинул собрание. Реакция последовала незамедлительно: пресса обрушилась на Батлера с критикой, а население его родного города Килкенни заклеймило его позором. Как выразилась телеведущая Оливия О’Лири, «если ты ирландец, то должен быть католиком. Мы преданы своему племени, а Батлер нанес оскорбление его главе».

Президент Ирландии Шон Томас О’Келли издал тайное распоряжение, фактически внесшее имя Батлера в черный список. Писатель представлял такую опасность для государства, что, когда семь лет спустя он оформлял новый паспорт, власти сомневались, стоит ли удовлетворять его заявление, и даже передали дело на рассмотрение главы ирландской военной разведки.

Однако Батлера это не остановило. Напротив, он занялся исследованием действий, предпринятых ирландским правительством с целью помочь германским, бельгийским, бретонским и хорватским нацистским преступникам избежать правосудия. Один из них — министр внутренних дел Павелича Андрия Артукович — представлял для него особенный интерес.

Артукович был одним из инициаторов жестоких преступлений и геноцида национальных меньшинств. В 1943 году вслед за обещанием стереть с лица земли евреев, которых он называл «ненасытными ядовитыми паразитами», последовала систематическая кампания массового уничтожения. Министерство юстиции США впоследствии назовет его «балканским мясником».

Батлер дотошно проследил, каким путем Артуковичу удалось проникнуть в Ирландию в 1947 году, где под именем Алоиса Анича он жил в течение года, пока не выехал в США при содействии властей Дублина.

В своем эссе 1966 года «Дело Артуковича» Батлер сухо отмечал: «Процесс превращения великого гонителя в мученика, несомненно, интересен и заслуживает пристального исследования».

Два года спустя в новом эссе «Дети Дранси» он беспощадно описал, как в 1942 году при бездействии одних и пособничестве других были депортированы парижские евреи.

Большая часть эссе Батлера оставалась неизвестной до 1980‑х годов, когда их обнаружил молодой независимый издатель. Коллекция эссе увидела свет, получила международное признание и была издана в Нью‑Йорке, Париже и Лондоне.

Батлер умер в январе 1991 года. Он не дожил до того дня, когда в 2003 году в Ирландии был учрежден День памяти жертв Холокоста, и министр юстиции, равноправия и правовой реформы Майкл МакДауэлл публично заявил, что Ирландия проявила «антагонизм, враждебность и бесчувственность» по отношению к евреям. Не увидел он и повторения неистового кровопролития, жертвами которого стали народы Югославии всего лишь год спустя после его смерти. 

Оригинальная публикация: When Ireland rejected Jewish orphans fleeing Nazis, this man saved dozens