В Еврейском музее и центре толерантности в Москве до 11 января 2026 года работает выставка «Яков Чернихов. Образ будущего. Архитектурные фантазии русского авангарда». Проект посвящен творчеству выдающегося визионера, на столетие вперед, задолго до появления цифровой реальности, предвосхитившего развитие архитектуры, урбанистики, графического веб‑дизайна.

Евреи как новаторы

Эта выставка очень по духу Еврейскому музею, важным направлением деятельности которого с самого момента открытия является изучение искусства авангарда. Памятник конструктивистской архитектуры, Бахметьевский гараж, творение Константина Мельникова, — здание, в котором находится музей. Величайшим новатором авангарда был коллега и современник Мельникова Яков Георгиевич Чернихов, герой нового проекта Еврейского музея.

В эпоху больших экспериментов, время зарождения новых стилей, форм и направлений еврейские художники и архитекторы, как, впрочем, и режиссеры и поэты, оставили яркий след. Получив возможность свободного творчества после ликвидации черты оседлости, евреи смогли не только вписаться в модернизационные процессы, но и повлиять на них и стать истинными новаторами. Все это непосредственно относится к Чернихову, «непонятому гению», как назвал его исследователь Дмитрий Хмельницкий.

Побег из дома

Уездный Павлоград Екатеринославской губернии в конце XIX века считался центром торговли мукой и зерном. Здесь жил не слишком удачливый в предпринимательстве представитель мещанского сословия Рова‑Акива Моисей‑Фаликович Чернихов. Служил приемщиком посуды на казенном водочном заводе. Семья у Ровы‑Акивы и его жены Розели Исааковны (Маргариты) была немаленькой: 11 детей, пять девочек и шесть мальчиков. Сын Яков родился в 1889 году.

Михаил Иванович Сапожников был учителем рисования в 6‑классном городском училище, куда приняли мальчика. Художник‑символист, поклонник Беклина, он сыграл существенную роль в пробуждении интереса к искусству у своего ученика. Интерес этот не ускользнул от внимания отца, отдавшего сына в учебу «мальчиком» в фотографическое ателье.

Фотография тогда была едва ли не единственным доступным видом искусства для евреев.

Однако, обучившись фотопечати и ретуши, Яков Чернихов твердо решил «пойти по живописи». На согласие родителей, равно как и на их финансовую помощь, рассчитывать не приходилось.

Заработав немного денег грузчиком на лесных пристанях, Яков в 1906 году сбежал в Одессу и поступил в императорское Художественное училище имени великого князя Владимира Александровича — тогдашний филиал императорской Академии художеств. В разные годы здесь учились Натан Альтман, Исаак Бродский, Давид Бурлюк, Борис Анисфельд.

Ранние пейзажи будущего виртуоза графики и великого архитектурного визионера представлены на выставке. Вид почти вросшего в землю родного дома в Павлограде, карикатуры, учебные штудии красноречиво свидетельствуют о страстном желании Чернихова овладеть мастерством, напряженных поисках собственного стиля.

Крайне стесненному в средствах студенту приходилось подрабатывать биндюжником, резчиком по дереву и металлу, мастером по раскраске диапозитивов, столяром и маляром. 18‑летним он женился на студентке Одесской консерватории Лане Белявской.

Погружение

Кураторы проекта Мария Гадас и Андрей Чернихов, внук художника, не закладывали в свой проект биографического принципа, хотя таймлайн под названием «Погружение», имеющийся в первом зале, дает представление о жизненной траектории Якова Чернихова.

Архитекторы выставки Кирилл Асс и Надя Корбут создали парадоксальное и абсолютно свободное пространство фантазии. С помощью мультимедиа и анимации на стенах оживают геометрические композиции, рисунки, посвященные новой эре урбанистики и индустриализации, мотивы которых с необычайной виртуозностью создавал Яков Чернихов.

Экспозиция состоит из восьми разделов. Для каждого выбран свой цвет — жемчужный, охристый, терракотовый, черный.

Пространства плавно перетекают друг в друга. Движение замедляется возле четырех инсталляций, где реконструированы важные для Чернихова места, имеющие точные адреса: его кабинет, лаборатория в научном институте, проектная мастерская и учебный класс.

Одним из главных людей для Чернихова, чью фотографию с дарственной надписью он хранил до последних дней, был Леонтий Николаевич Бенуа, представитель славной артистической династии, знаток исторических стилей, плодовитый архитектор и выдающийся педагог. Именно Бенуа ходатайствовал о переводе Чернихова с живописного на архитектурный факультет Академии художеств в Петербурге: сюда он поступил как стипендиат, с отличием окончив в 1912 году Художественное училище в Одессе.

В комнате, изображенной на акварели Леонтия Бенуа «Интерьер мастерской», Чернихов часто бывал. Даже одно время снимал квартиру рядом, чтобы иметь возможность регулярных встреч со своим учителем.

Еще одним «собеседником» Чернихова, с которым многие годы он мысленно вел диалог, был итальянский мастер XVIII века Джованни Баттиста Пиранези. На выставке — его лист из серии «Темницы». Не случайно Чернихова называли советским Пиранези.

«Никогда не копируй там, где можешь сочинить»

Так твердил Яков Чернихов своим ученикам, стремясь развить у них пространственное мышление, творческое начало, заразить пристрастием к сочинительству. Педагогом он был прирожденным, и преподавать начал рано, сам еще будучи студентом.

На протяжении своей жизни Яков Георгиевич преподавал архитектурное проектирование, строительное искусство, начертательную геометрию, черчение, каллиграфию, рисунок.

Графика составляла основу творчества Чернихова, а воображение — основу его уникального педагогического метода, им самим разработанного и внедренного на практике. Он называл его «методом композиционного сочинительства», в котором сочетались супрематизм и беспредметность, ритм соотношений и асимметрия, динамика и логика конструктивизма.

Принципы собственного метода Чернихов изложил в серии трудов, опубликованных с 1927 по 1931 год. «Искусство начертания», «Основы современной архитектуры», «Орнамент. Композиционно‑графические построения», «Конструкция архитектурных и машинных форм», «Архитектурные фантазии. 101 композиция» — это одновременно художественные манифесты и учебники, не утратившие актуальности по сей день.

Экспериментируя в области беспредметной графики, Чернихов изобрел чрезвычайно полезный в художественном образовании конструктивно‑графический метод, так называемую эксприматику (от французского глагола exprimer — выражать). С помощью геометрических форм эксприматика позволяет выразить конструктивную сущность предмета.

Вслед за конструктивистской «Эсприматикой» Чернихов сочиняет графический цикл под названием «Аристография» (от греческого aristo, то есть изящнейший). Появлению этой серии способствовала работа Чернихова в лаборатории Военно‑микробиологического института РККА, где он занимался гравировкой изображений микроорганизмов, прибегая к помощи туши и тончайшей иглы.

Увиденное в микроскоп художник превращал в композиции, напоминающие цепочки микроорганизмов.

Работа по специальности

Трудовая книжка Якова Георгиевича Чернихова пестрела записями.

В 1930‑х годах он работал старшим инженером «Тремасса» — Ленинградского треста заводов массового производства, в состав которого входило предприятие «Красный гвоздильщик». Именно по проекту Якова Чернихова здесь, на 25‑й линии Васильевского острова, был построен канатный цех с 30‑метровой водонапорной башней, напоминающей гвоздь и ставшей ярким примером промышленной архитектуры Ленинграда эпохи конструктивизма.

И хотя принято считать, что канатный цех (его макет включен в экспозицию) — единственная реализованная постройка Чернихова, сам архитектор в своих мемуарах упоминал, что за время службы в разных проектных институтах с 1927 по 1936 год выполнил «свыше 60 объектов — жилых, учебных, транспортных, металлообрабатывающих, химических, общественных и прочих сооружений. Большинство из них осуществлено в натуре».

Не ошибся в прогнозах

На фоне изменившейся социально‑политической ситуации 1930‑х годов в стремлении подальше уйти от реальности Чернихов создает серию «Архитектурные сказки». Это абсолютные фантазии, причем очень маленького формата. Есть предположение, что «сказки» связаны с детскими воспоминаниями Якова Георгиевича о родном Павлограде, где было много пещер, гротов и подземных галерей. В их сумраке с косым светом он мальчишкой прятался с друзьями.

И в этих «снах наяву» Чернихову вновь особенно близок оказывается Пиранези.

С новаторством и авангардом к тому времени в основном было покончено, сменилась парадигма, провозглашался принципиально новый подход в идеологии архитектуры. Чернихов, как и многие его коллеги, подвергся жесткой критике. Его книги изымались из библиотек, уже подготовленные к печати труды не были изданы.

Унизительным понятием «черниховщина» маркировались «буржуазно‑обывательские тенденции» в архитектуре.

Под тяжестью обстоятельств в попытке отстоять право на собственный голос Яков Георгиевич пишет письмо Сталину, к счастью, оставшееся неотправленным…

В 1942 году по заказу наркомата обороны СССР Яков Чернихов трудится над научной монографией «Военная маскировка», предназначенной для военных учебных заведений. Цветные композиции, скорее напоминающие абстрактную живопись, убеждают нас сегодня, что художник, даже высказываясь в такой сугубо утилитарной военной теме, остается свободным.

Чернихов не увидел опубликованной свою книгу «Построение шрифтов»: она вышла в 1958 году, уже после его кончины.

Исследовать шрифты этот неугомонный человек начал еще в раннюю пору своего творчества.

После войны, в 1945 году, он вновь берется за научное исследование, обещавшее стать пособием для архитекторов по правилам воспроизведения шрифтов и букв.

Чернихов собирает материалы по русской тайнописи, иберийскому, грузинскому, сирийскому, иудейскому, бирманскому и тибетскому алфавитам, персидской клинописи. Разрабатывает метод, благодаря которому графические дизайнеры смогли бы выстраивать шрифт независимо от языка.

Все величайшие прогнозы Чернихова — человека, предвосхитившего будущее, почти столетие назад уверенно строившего понятное нам лишь сегодня виртуальное пространство, — воплотились в работах современных дизайнеров и архитекторов, в современном кино и даже видеоиграх.