Этот фильм дважды привозили на Московский кинофестиваль — когда он только был снят. И оба раза не показали — потому якобы, что Фассбиндер сделал вульгарную и чуть ли не пронацистскую картину. Надо же было как-то объяснить запрет…

В качестве официальной даты выхода картины называется 1981 год. Но в титрах указан 1980‑й. За спиной величайшего немецкого режиссера было к тому времени больше 30 фильмов, и среди них его главные удачи: «Отчаяние» (1977), на английском, по сценарию Тома Стоппарда, который, в свою очередь, перевел на киноязык роман Набокова, «Замужество Марии Браун» (1978), о жизни в послевоенной Германии, где после долгого перерыва у Фассбиндера вновь снялась Ханна Шигулла, и 14‑серийная телеэпопея «Берлин — Александерплац», которую он как раз заканчивал в 1980‑м. И одновременно начинал снимать «Лили Марлен», свой самый кассовый, пусть и не удостоенный наград фильм.

«Лили Марлен» — это песенка, ставшая популярной в Германии еще накануне второй мировой вой­ны. Ее исполняла Лале Андерсен (настоящее имя Лизелотта Хелена Берта Бунненберг), написавшая впоследствии две книги воспоминаний. По мотивам второй — «У неба много красок», опубликованной в 1972‑м, — Фассбиндер и снял свой фильм. Сценарий написал сам, в компании с Манфредом Пурцером, и даже появился в эпизодической роли Гюнтера Вайзенборна, немецкого писателя-антифашиста, участника «Красной капеллы». А в главной роли снял Ханну Шигуллу, свою любимую, главную актрису.

Ее имя возникает в памяти сразу, стоит только упомянуть Фассбиндера. Режиссер, никогда не скрывавший своей гомосексуальности, в профессиональной жизни много лет хранил верность женщине — Ханне Шигулле, с которой познакомился в середине 1960‑х на курcе актерского мастерства в мюнхенской студии Фридля Леонгарда. В 1967‑м они вместе примкнули к труппе мюнхенского «Театра действий», закрытого по политическим причинам — Фассбиндер всегда был нонконформистом, потом вместе создали «Анти­театр»… Ханна сыграла во многих спектаклях Фассбиндера и снялась в 23 (!) его фильмах. Ханна старше Райнера. Всего-то на полтора года, но разница существенна. Если он, родившийся 31 мая 1945‑го, — дитя мира, то она, появившаяся на свет 25 декабря 1943 года, — военный ребенок. Выступая пару лет назад в Москве, в рамках некоего благотворительного проекта, Ханна Шигулла сказала: «Я родилась в 1943 году, в моем свидетельстве о рождении стоит свастика, я все время помню об этом». Вот так, со свастикой в метрике, Ханна Шигулла играет белокурых голубоглазых немок, переживших войну, — и мы невольно идентифицируем ее с ее героинями, сильными, великодушными и несчастными.

Когда в 1982‑м режиссер умер, Ханне Шигулле было 37 лет. Снимается она с тех пор редко, живет в Париже. Еще в 1990‑х стала выступать как певица — в «Лили Марлен» она тоже поет сама.

А первая исполнительница песни «Лили Марлен», Лале Андерсен, играла в театре в Цюрихе, где познакомилась с композитором и будущим дирижером Рольфом Либерманом. Этот сюжет и лег в основу фильма: не слишком голосистая, но прелестно сложенная начинающая певица Вилли (Ханна Шигулла), немка, знакомится в Цюрихе с музыкантом Робертом Мендельсоном (Джанкарло Джанини), отпрыском богатой семьи, которая занимается тайной помощью немецким евреям. И с этим связаны частые поездки Роберта в Германию. Он посвящает в свои дела Вилли — будущую, как он предполагает, жену, но у семьи насчет немки Вилли другие планы. В одну из поездок Роберт берет Вилли с собой — по настоянию отца, который в отсутствие красавицы скупает ее долговые расписки, подает в суд и добивается отмены для Вилли швейцарской визы. Она остается в Германии и, воспользовавшись протекцией высокопоставленного чиновника, начинает карьеру певицы в кабаре.

Тут самое время вспомнить о песне, давшей название фильму. Текст, сочиненный в 1915‑м в казарме новобранцем Гансом Ляйпом (он потом стал журналистом и писателем), — о двух девушках, с которыми он крутил любовь. Одну звали Лили, другую Марлен. В 1937‑м текст был положен на музыку по инициативе уже упомянутой Лале Андерсен. Первый вариант мелодии успеха не имел, но второй, сочиненный через год оперным дирижером Норбертом Шульце, остался в веках.

Песня вышла на пластинке, которую крутили по «Радио Белград» — оно вещало на африканский корпус Роммеля. «Лили Марлен» можно было услышать там ежедневно, в 21.55, перед отбоем. Песенка про любовь стала не просто популярна — для солдат она олицетворяла все лучшее, что случилось в их жизни когда-то и чего в будущем могло вовсе не быть, потому что не многие из них выживут. И в фильме Фассбиндера эта тема звучит не только в мирных сценах, но много и часто на фоне боев, взрывов, разлетающихся на куск­и тел. В одной из сцен, где Роберта, арестованного гестапо, истязают заезженной пластинкой с «Лили Марлен», композитор фильма Пер Рабен компилирует ее с другой знаменитой темой — арии «Mon сoeur s’ouvre á ta voix» из «Самсона и Далилы» Сен-Санса, намекая, может быть, на сходство сюжетов. Которого в действительности нет, как бы ни пыталась семья Роберта убедить его в обратном. Да, Вилли принимают первые чины Рейха, но близко не подпус­кают, песню Геббельс называет пораженческой, запрещает, и только невероятная ее популярность у солдат заставляет рейхсминистра отменить запрет. И в любом случае ничто не заставит Вилли предать своего возлюбленного. И когда певицу просят о помощи — вывезти пленку со съемками нацистских зверств в концлагерях, тех самых, в которые Запад так долго отказывался верить, — она отправляется в Польшу, выступать перед солдатами на Восточном фронте. И даже когда ее хватает за руку гестапо, умудряется спасти свой тайный груз. Но Роберт узнает о том лишь годы спустя, став знаменитым дирижером, женившись, думая, что Вилли умерла — об этом сообщило британское радио.

Сцена, где Вилли стоит за кулисами его концерта, могла бы стать сентиментальным финалом, но режиссер обрывает ее, и торопливые шаги уходящей Вилли не кажутся трагическим финалом — может быть, это начало новой жизни. Которая в действительности имела место: реальная Вилли — Лале Андерсен прожила долгую плодотворную жизнь, пела после войны, в 1952‑м диск с ее песней «Die blaue Nacht am Hafen» на ее же текст, стал золотым. А Рольф Либерман — известный композитор и еще более известный дирижер — руководил Гамбургской оперой, а потом, до 1980 года, Гранд-опера…

И песня звучала после войны. Помимо Андерсен, ее пела, в частности, Марлен Дитрих, и в 1961‑м это исполнение попало в фильм «Нюрнбергский процесс». Англоязычный вариант «Лили Марлен» первой исполнила сама Андерсен — этот пропагандистский ход придумал Геббельс, хотя в дальнейшем певица от участия в акциях пропаганды уклонялась. А на радио Би-би-си шлягер исполняла Вера Линн. Английскому тексту не хватает немецкой не то чтобы грубоватости, а того удивительного сочетания мягких, округлых звуков, с одной стороны, и резких, отрывистых — с другой, которое так уместно, например, в зонгах Брехта. И в «Лили Марлен». Английский текст звучит неуместно, по-голливудски. Но благодаря переводу этот шлягер стал единственным популярным у всех воюющих сторон.

«Лили Марлен» слушали и в СССР. И при всей неточности лучшего из существующих переводов — а текст, о котором пойдет речь, на точность и не претендует, — нам дорог этот перевод, сделанный Иосифом Бродским: «Есть ли что банальней смерти на войне / И сентиментальней встречи при луне, / Есть ли что круглей твоих колен, / колен твоих, / Ich liebe dich, / Моя Лили Марлен,/ Моя Лили Марлен».

Наверняка Фассбиндер этого текста не слышал и ни за что не понял бы. А жаль.