Зеев Бар-Селла (02.06.1947 – 27.07.2024)

«Куда унесет его знобящий осенний ветер? В голубые предгорья Кавказа? В Муганскую степь ли? В Персию? В Афганистан?»

Эту цитату из «Поднятой целины» приводит в своей книге «Литературный котлован. Проект “Писатель Шолохов”» (М.: РГГУ, 2005) Зеев Бар-Селла. Слова эти, как он поясняет, на самом деле таят намек на судьбу генерала Л. Г. Корнилова. 

«Это он совершал бесстрашные разведки в Афганистане, первым исследовал соляные пустыни в Персии, сражался на Дону и погиб при штурме Екатеринодара, “в голубых предгорьях Кавказа“. Труп Корнилова был вырыт красными из могилы, протащен по улицам Екатеринодара, зверски изуродован и сожжен на городской бойне. Прах генерала был растоптан и развеян по ветру.

“Куда унесет его знобящий осенний ветер?..“»

Не написанными, а произнесенными я запомнила эти фразы, как и многие другие, цитировавшиеся наизусть, когда мы бродили с Зеевом по московской жаре, от которой не спасают ни бульвары, ни Патриаршие. 

Последний топоним приведет неравнодушного читателя к изящной во всех отношениях книге «Мастер Гамбс и Маргарита» (Tel Aviv: Milev, 1984), созданной вместе с Майей Каганской. 

Вернемся к началу 2000-х. «Я убью тебя, лодочник!» —- произнес он спокойно, проходя мимо нового тогда памятника Шолохову на Гоголевском бульваре. Посвятив полжизни, может быть невольно, разоблачению этого самозванца (а говоря с Бар-Селлой, в это нельзя было не поверить), он делал примерно то же самое, что Годунов-Чердынцев, выбравший в герои неприятного персонажа. Если протагонист набоковского «Дара» писал демифологизирующий роман о Чернышевском, то Бар-Селла писал аналогичный «роман» о Шолохове. 

Одновременно он прославлял гениальный, по его убеждению, текст казачьей эпопеи. Силою мысли и затем рутинной архивной и библиотечной работой он воскресил подлинного создателя «Тихого Дона», потому что никем иным, как Виктором Севским (псевдоним Вениамина Алексеевича Краснушкина) он быть не мог. Таким образом была написана биография напрочь забытого донского журналиста и писателя (см. словарь «Русские писатели. 1800-1917». Т. 5), скорее всего расстрелянного большевиками в 1920 году, составлена его библиография. 

В последнее время Бар-Селла писал о нем книгу. По его просьбе я отправила ему недавно копию одной посмертной публикации Севского в редком эмигрантском издании. Он не откликнулся, и я подумала: что-то неладное.

В интервью Александру Рапопорту (Лехаим. 2006. № 4) он говорил, что проблема авторства «Тихого Дона” по своей сложности сопоставима только с проблемой авторства «Слова о полку Игореве». Несколько лет назад он занялся и этим вопросом, консультировался по старой памяти с Владимиром Антоновичем Дыбо. 

Дело в том, что еще до отъезда в Израиль, в 1973 году он начал заниматься лингвистикой, в том числе ностратикой. Книжка в 47 страниц под названием «Разыскания в области исторической морфологии восточно-кавказских языков: Проблемы архаизмов и инноваций» (Махачкала : Дагучпедгиз, 1974), о которой автор говорил, что весь тираж ее был уничтожен из-за его отъезда, все-таки существует в фондах Ленинки и на нее ссылаются. 

Собственно, лингвистом он никогда не переставал быть. Острота ума, парадоксальные суждения, абсолютный дар слова и наличие детективной интриги во многих его сюжетах покоряли. Помимо Шолохова, героями книг и статей Бар-Селлы стали Ильф и Петров, Зощенко и Бабель. Тем, кто захочет лучше понять своеобразие ума этого человека, нужно иметь в виду, что он любил и профессионально изучал фантастику, а биография Александра Беляева, вышедшая в серии «Жизнь замечательных людей» (2013), — только одно из проявлений этого интереса.

Очевидно, он мог быть язвительным и жестким, но я его запомнила деликатным и терпимым. 

Уехав, он оставил в России свое имя, Владимир Петрович, фамилию Назаров, которую носил его предок, казачий атаман, и, по его словам, «стал тем, кто я есть»: «Волком Сыном Скалы». Так он вернулся на землю предков матери, Лидии Исааковны Худак. Но до конца жизни продолжал искать и реконструировать литературное наследие своей донской прародины. 

Вот поэтому я и вспоминаю теперь неведомо откуда залетевшие слова: «Куда унесет тебя знобящий осенний ветер?»