Как известно, мудрецы постановили зажигать светильники в память о чуде Хануки. Однако в память о других чудесах предписывается нечто иное: в Песах следует есть мацу, а в Пурим — веселиться и устраивать праздничную трапезу. Это соответствует тому, что чудеса Песаха и Пурима произошли, когда еврейский народ физически находился в изгнании. В Египте евреи были рабами, их принуждали заниматься тяжелым трудом с глиной и кирпичами; злодей Ѓаман пытался их всех уничтожить и разграбить их имущество. Но во время событий, связанных с Ханукой, евреи не находились в изгнании и жили на своей земле. Изгнанию подверглась только Тора, как мы говорим: «…чтобы заставить их забыть Твою Тору и нарушить законы, установленные волей Твоей…» (ханукальная вставка в молитву амида). И потому постановили зажигать ханукальные светильники, о чем сказано (Мишлей, 6:23): «Ибо заповедь — свеча Ивритское слово нер принято переводить на русский словом «свеча», не вполне передающим смысл оригинала. В древности в странах с теплым климатом для освещения обычно использовали емкости с жидким растительным маслом, которые по‑русски обычно называют «светильниками», в то время как «свечами» принято называть светильники из воска или затвердевших животных жиров, применявшиеся в холодных странах. В данном труде речь идет только о масляных светильниках, и в нашем переводе мы используем для их обозначения слова «свеча» и «светильник» в качестве синонимов.
, и Тора — свет, и назидательные обличения — путь жизни». Следует уяснить смысл этого стиха, включая последние слова: «и назидательные обличения — путь жизни». Ведь непонятно, что может называться «путем жизни», кроме Торы и заповедей, упомянутых в начале стиха.

Что такое светильник? Рабби Шнеур‑Залман объясняет, что свеча может означать не что‑то светящееся, а горючее, источник света, который сам все же не в состоянии испускать свет.

Мы видим, что заповедь уподоблена свече, а Тора — свету. Смысл сравнения в том, что светильник определяется по названию находящегося в нем масла, как это видно из буквального смысла выражений, которыми пользуются мудрецы: «светильник из масла», «свеча из воска». Пусть масло само по себе еще не дает света — напротив, если в него упадет какой‑либо горящий предмет, то огонь погаснет. Тем не менее масло необходимо для поддержания пламени; когда оно пропитывает фитиль, последний горит, а стоит маслу иссякнуть, как фитиль перестанет гореть.

Заповедь подобна свече: ее выполнение не несет какого‑то раскрытия, ее источник остается для нас полностью непостижимым. Раскрытие заповеди происходит за счет Торы, а говоря точнее, Устной Торы.

Нечто подобное можно сказать и о заповеди. Ведь заповедь представляет собой приказ Царя, лишенный, с точки зрения Его поданных, какого‑либо смысла и объяснения. Тем не менее именно заповедь является источником света и раскрытия Б‑жественной мудрости; этот свет и есть Устная Тора, ведь сказано: «Тора исходит из сфиры Хохма». И Устная Тора, разъясняющая смысл и подробности заповедей, полностью направлена на постижение разумом.

Выше был сделан вывод: свеча еще не означает света. Как же добиться того, чтобы наш мир осветился? Поскольку идет разговор о ханукальных свечах, уместно обратиться к их прообразу, а именно храмовым светильникам. Подробности их зажигания могут дать ответ на поставленные выше вопросы.

Это общее положение находит свое выражение в частном случае, относящемся к служению Всевышнему. Сказано (Шмот, 30:7–8): «И будет курить на нем Аѓарон курением благовонным; каждое утро, когда он приготовляет лампады, будет курить им. И когда зажигает Аѓарон лампады в сумерки, он будет курить им». Следует уяснить, в чем причина разных описаний зажигания лампад. Ведь сказано, что утром Аѓарон должен «приготовлять (букв. “улучшать”) лампады», а в сумерки — «зажигать (букв. “поднимать”) их»!

«Свеча» имеет еще один смысл — это каждая еврейская душа, общность же всех еврейских душ подобна семисвечнику (меноре). Поэтому поставленный выше вопрос о том, как добиться, чтобы свеча давала свет, требует ответа также в аспекте служения Всевышнему: как еврейская душа принесет свет в мир.

Объяснение таково. Кнесет Исраэль называют менорой Слово менора, помимо своего основного значения «светильник», может обозначать, в зависимости от контекста, храмовый семисвечник и ханукальный восьмисвечник. Хотя данный маамар посвящен теме Хануки, рабби Шнеур‑Залман опирается здесь на строение храмового семисвечника. Правда, семисвечник относится к храмовой утвари, а восьмисвечник используется для исполнения заповеди мудрецов, но ханукальная менора сделана в честь храмового светильника. Вместе с тем форма восьмисвечника обусловлена особенностями ханукального чуда, когда масло, достаточное для горения в течение всего одних суток, горело восемь. , то есть светильником. Про менору в Торе говорится, что, будучи цельной и указывая на единство всех душ Израиля, она должна разделяться на семь ветвей. Ибо всего есть шестьсот тысяч «искр» — основополагающих душ народа Израиля, и каждая из них, в свою очередь, подразделяется на шестьсот тысяч «искр» более низкого уровня, как объясняется в книге Танья (гл. 37). Однако на более высоком уровне все шестьсот тысяч общих душ заключены в семидесяти душах, спустившихся с нашим праотцем Яаковом в Египет. При наиболее общем разборе эти семьдесят душ делятся на семь типов, соответствующих семи светильникам меноры.

Мы знаем, что Аѓарон называется «помощником Царицы»: он должен помогать Кнесет Исраэль прийти к состоянию свечения. Вместе с тем Аѓарон — священник, служитель Всевышнего, который должен привести Его свет вниз, в наш мир.

Аѓарон, как впоследствии другие праведники и пастыри народа Израиля, помогал каждому еврею выполнить свою миссию — стать светильником. Рабби Шнеур‑Залман считал, что праведник не должен «нести еврея на себе», а только помочь ему двигаться вперед. Поэтому здесь автор обращает наше внимание на то, как нам в своей душе выполнить миссию Аѓарона (точнее, ту ее часть, которая нам доступна).

Как и во многих других маамарим, рабби Шнеур‑Залман находит указания о служении Всевышнему в тексте Шма.

Известно: Аѓарон, который назван «сопровождающим (и помощником) Царицы» В данном случае это означает, что задача Аѓарона — помочь «Царице», Кнесет Исраэль, прийти к состоянию горения, чтобы еврейские души испускали свет.
(Зоѓар, 3, 20а), был «священником Б‑га Всевышнего» (Берешит, 14:18), одним из «Семи пастырей» (Миха, 5:4). Пастыри пекутся о благополучии Букв. «снабжают питанием», подобно пастуху, заботящемуся о питании стада.
еврейских душ, раскрывая им Б‑жественность, чтобы они пылали пламенем всепоглощающей любви к Нему, Благословенному, вплоть до стремления души покинуть тело, подобно пламени светильника, которое поднимается само по себе Пламя как бы пытается оторваться от фитиля, покинуть свечу, поднявшись ввысь, не имея к этому никаких «логических причин». И так же в душе заложено стремление подняться к своему Источнику, пусть даже ценой оставления «фитиля», то есть тела. См. также Танья, 1, 19.
. Тем самым евреи выполняют заповедь, которую принимают на себя, читая текст Шма: «И люби Г‑спода, Б‑га твоего…» (Дварим, 6:5), причем так, чтобы выполнение этой заповеди было истинным и такая любовь постоянно ощущалась в сердце каждого еврея. Но поскольку каждый человек живет в вещном мире и одолеваем повседневными заботами, он не способен выполнить эту заповедь собственными силами и нуждается для того в особой помощи Всевышнего. И помощь выражается в том, что Он, Благословенный, посылает человеку свыше любовь, которая влечет его к Всевышнему.

Итак, свет, исходящий от души, — это любовь к Всевышнему. Но как сделать, чтобы она присутствовала в душе? Рабби Шнеур‑Залман обращает наше внимание на слова: «приготовлять лампады» и «зажигать их». Первичный анализ этих слов показывает, что существуют два различных движения, необходимые для достижения такой любви, и слова Торы дают нам конкретные указания.

Сначала рабби Шнеур‑Залман рассматривает смысл указания о зажигании (то есть «подъеме») светильника. Оно начинается с углубленного размышления о величии Всевышнего.

И таковое воздействие заключено в словах, относящихся к храмовым светильникам, — «приготовлять лампады» и «зажигать их». Ведь учат мудрецы (Йома, 21б): «Несмотря на то, что огонь спускается [на жертвенник] с Неба, зажечь его предписано человеку». Огонь, зажигаемый самим человеком, означает здесь ту любовь к Всевышнему, которая возникает вследствие осознания существования всех миров То есть наблюдение над происходящим во всех мирах, как в духовных, так и в нашем материальном мире, приводит человека к чувству любви к Всевышнему. Существует и иной вид любви, приходящий к человеку в результате осознания того, что Всевышний бесконечно выше всего сущего, причем все миры, включая самые высокие (если представить их как бы рядом с Ним) не могут претендовать ни на какую значимость. Первый тип любви называется «мировая любовь» (то есть пришедшая из мира), второй — «великая любовь», то есть выходящая за рамки всех ограничений и всего, что есть в мире.
как проявления качества малхут Всевышнего. Иными словами, эта любовь появляется у человека вследствие углубленного размышления о том, что Всевышний есть великий и грозный Царь над всеми мирами, высшими и низшими, ибо сказано (Нехемья, 9:6): «и воинство небесное преклоняется пред Тобою», а также (Даниэль, 7:10): «десять тысяч десятков тысяч стоят перед Ним»; в Гемаре (Хагига, 12а) и в Зоѓаре (1, 24а и во многих других местах) говорится о величии Всевышнего, властителя великого множества миров.

Размышления о величии Всевышнего должны привести нас к определению «Он — Один». Далее следует более высокая ступень осознания Его возвышенности: «Он — Един».

Потому мудрецы предписывают перед чтением отрывка «И люби Г‑спода, Б‑га твоего…» [в рамках чтения Шма] произносить фразу «Благословенно славное имя царства Его во веки веков!». Мы также упоминаем о царствовании Всевышнего, говоря в утренней молитве: «Ты — единственный (яхид, יחיד) Царь, жизнь всех миров! Прославлено и восхвалено великое имя Его в веках!». Слово яхид указывает на более высокую ступень единства Всевышнего, нежели слово «Один» (эхад, אחד). Ведь смысл слова «Один» в том, что Он единственный на небе и на земле, и во всех четырех сторонах света, так как все миры, высшие и низшие, ничего не значат пред Ним и не имеют собственного, отдельного существования, так как на самом деле ничто не существует, кроме Него. Потому именно в таком контексте Он называется «Один», когда сопоставляется со всеми мирами.

Будучи вознесен над мирами, Всевышний дает им жизненные силы. Но ведь первая часть высказывания, отрицание связи с мирами, на первый взгляд, противоречит второй! «Противоречие» разрешается так: жизненные силы исходят не непосредственно от Всевышнего, а лишь от Его способности стать Царем мира.

Но когда Его называют «Единственный», это означает, что Он — единый и единственный, то есть Он вне всякого сравнения с мирами Следует отметить, что слова, используемые в переводе, «один» и «единственный» не передают полностью всех оттенков понятий в оригинале. Слово «один» фигурирует в тексте Шма: «Ѓавайе — один (эхад, אחד)». В Талмуде (Брахот, 13б) даются конкретные рекомендации по поводу того, о чем следует думать, произнося слово «один»: Он — Единственный властелин мира (на это указывает буква א слова «один», гематрия которой — 1), един в мире и семи небесах (всего восемь уровней, на что указывает вторая буква слова ח, ее гематрия — 8) и в четырех сторонах света (третья буква, ד, ее гематрия — 4). Это указание определяет смысл понятия «Один» (эхад): это Тот, кто создал четыре части света, землю и все небеса. На уровне этой мысли у нас может возникнуть даже предположение (не дай Б‑г!), что в каждой части света есть свой хозяин. Чтобы опровергнуть эту мысль, приходится нас убеждать: нет, это не так, Он везде один и тот же! И когда в результате мы утверждаем: «Он — один», мы никоим образом не склонны отвлечься от существования миров, включая их атрибуты: стороны света и небеса. Они есть, но Всевышний несравненно выше их. Иное положение с определением «Единственный» (яхид). Все, что можно определенно сказать про Всевышнего, — это: «…нет более, кроме Него» (Дварим, 4:35). Он — единственно истинно существующий. И это не означает отрицания существования миров, просто их существование как бы не ощущается, когда мы говорим о Нем!

Два вида осознания существования Всевышнего различаются следующим образом. Когда мы говорим «Один» (эхад), мы уверены, что все миры, бесспорно, существуют, а при этом говорим себе: Всевышний есть, и Он Один, Он выше и сильнее всего, что в них есть! Но когда мы говорим «Единственный» (яхид), то наше кредо таково: Он есть бесспорно, но, поскольку нам сообщают, что существуют также и миры, мы должны этому поверить.

. А речение Далее в тексте утренней молитвы.
«Царь, жизнь всех миров» означает, что Он обеспечивает существование и дает жизненные силы всем мирам, высшим и низшим, лишь оттого, что является Царем над ними, и все они получают жизненность благодаря Его качеству малхут (царствование), поскольку Он царствует над ними.

Наша обязанность восхвалять Всевышнего словами, стараясь осознать эти восхваления. Но мы должны понимать, что все наши восхваления, как бы высоки они не были, направлены к Его качеству малхут, оставляя абсолютно скрытыми более высокие уровни Его проявления.

То же относится и к следующему далее: «Прославлено и восхвалено великое имя Его в веках!». Иначе говоря, восхваление, возникающее ввиду постижения Его величия, бесконечно Слова адей ад (עדי עד), переведенные здесь выражением «в веках», буквально означают «беспредельно». , поскольку величие Г‑спода беспредельно; за каждым восхвалением может следовать новое, еще более возвышенное, за каждым постигнутым уровнем — новый, еще более высокий, и так до бесконечности. Все эти восхваления относятся только к Его великому имени, ведь лишь имя Его и качество царствования Его, малхут, простирается над всеми мирами, в то время как сущность Его совершенно непостижима, о чем сказано: «Никакая мысль не постигает Тебя ни в коей мере», ибо Он — единственный и несравненный. И лишь про имя Его сказано: «…ибо возвышено имя Его одно…» Источник существования всех миров, описываемый здесь словом «возвышен», — только имя Всевышнего, выражаемое качеством малхут. Более высокие Его качества слишком отдалены, чтобы их можно было описать даже словом «возвышен».
(Теѓи ли м, 148:13) и (там же, 145:13): «Царство Твое — царство всех миров» Перевод отличается от предложенного Йосифоном, поскольку здесь важно, что качество царствования Всевышнего, представленное сфирой Малхут, несет жизнь всем мирам. И во всех мирах Он предстает как Тот, кто является царем.
.

Глубокое осознание того, что все восхваления Всевышнего могут быть устремлены всего лишь к качеству малхут, приводят нас к парадоксальному выводу, намеком данному в высказывании наших мудрецов: Его величие — это на самом деле величайшая и небывалая скромность. Ведь то, что воспринималось нами как величие Всевышнего, оказывается Его готовностью снизойти к самым слабым.

Именно в таком смысле следует понимать изречение мудрецов: «Всюду, где ты находишь величие Всевышнего, ты находишь также Его чрезмерную скромность» См. маамар «И было, по истечении двух лет…», прим. 23 на с. 54.
. Сказано также (Теѓилим, 113:6): «Склоняющийся, чтобы видеть, — в небесах и на земле». Ведь для Него такое склонение, принижение [имеет целью] поддерживать жизнь низших существ. То же самое подразумевается, когда Его называют «поддерживающим падающих, исцеляющим больных и выпрямляющим согбенных» Иначе говоря, эти слова относятся не только к больным и приниженным, как нам может представляться, а ко всем творениям Всевышнего.
. И потому царствование принято сравнивать с землей, так как качество царствования спустилось вниз от места Его славы и заняло крайне низкое положение, чтобы Всевышний назывался «Царь» Эта мысль подтверждается тем, что сфира Малхут, реализующая способность царствования Всевышнего, — последняя и низшая из всех десяти сфирот.
.

Из вышесказанного ясно, что то, что представляется нам величием Всевышнего, есть на самом деле скромность. Теперь можно сделать следующий шаг. Раньше наше понимание сводилось к тому, что Он — Один (эхад). Однако, осознав, что внутреннее наполнение Его величия — это скромность, а все, что есть в мире, и все миры, даже самые высокие, — всего лишь отражение Его скромности, мы приходим к осознанию Г‑спода как Единственного (я хид). А это и есть истинное понимание величия Всевышнего.

И потому каждый обязан усиленно вдумываться в понятие величия Всевышнего и в чудо Его деяний, доводя их до своих чувств и вглядываясь в бесконечное многообразие миров. И тогда должен человек прийти к выводу, что в сем состоит как раз небывалая скромность Г‑спода. Ведь Он бесконечно превознесен над всеми мирами — настолько, что, с Его точки зрения, нет никакой разницы между высшими и низшими мирами.

Когда человек осознает все это и сумеет довести свои выводы до эмоционального уровня, в нем пробудится любовь к Б‑гу как стремление приникнуть к тому, ценнее чего нет нигде.

И тогда сердце и душа человека сами собой воспылают огнем неукротимой любви, о которой сказано «и всею душою твоею», устремившись как бы выйти за рамки всего, что связано с мирами, о чем сказано (Теѓилим, 73:25–26): «Кто (еще) у меня в небесах? А с Тобой не хочу (ничего) на земле! Изнемогает плоть моя и сердце мое…». И в том же смысле сказано (Дварим, 6:5): «И люби Г‑спода, Б‑га твоего…», поскольку слово «любовь» (аѓава, אהבה) родственно корню ава (אבה), смысл которого — «хотеть», «желать». Ибо любовь есть не что иное, как сокровенное желание сердца, чтобы «Г‑сподь» (Ѓавайя) стал «Б‑гом твоим» (Элокеха), то есть желание человека полностью слиться с Ним, Благословенным.

И тогда как реакция на пробуждение снизу, в ответ на то, что человек достиг чувства любви к Всевышнему, последует пробуждение свыше, любовь свыше. Но если любовь человека — это «дело его рук» и она естественным образом ограничена его душевными силами, то высшая любовь неограниченна, как безграничен Посылающий ее.

И как отклик на побуждение снизу снизойдет к человеку сверху свет великой любви, которая усилит любовь, уже пылающую в его сердце, до такой степени, которой невозможно человеку достичь собственными силами в соответствии с корнем его души — сотворенной и ограниченной сущности. Тогда он сможет воистину приблизиться к Всевышнему и совершенно отстраниться от рамок своего личного бытия. Совершится же это при содействии «великого священника Аѓарона», так как гематрия слова «и люби» (ве‑аѓавта, ואהבת) есть удвоение гематрии слова «свет» (ор, אור) То есть любовь к Всевышнему придет в конечном итоге за счет действия двух видов света: первого, который исходит от человека снизу вверх за счет его размышлений о возвышенности Всевышнего, и второго, приходящего сверху вниз к тому, кто проделал свою часть работы и достоин этого дара.
. И такое движение соответствует сказанному в Торе про Аѓарона «когда он приготовляет…» (беѓейтиво, בהיטיבו) Слово «когда он приготовляет…» (беѓейтиво, וביטיהב) буквально означает «когда он улучшает», то есть приносит в низший мир благо (тов, בוט).
, так как он передает добро и милосердие низшим душам, чтобы усилить и увеличить присущую им любовь к Всевышнему.

У читателя может возникнуть представление, что в том событии, когда человека осеняет глубокая и великая любовь к Всевышнему, пришедшая к нам как подарок, можно увидеть две части. Первая, а именно наше старание пробудить любовь за счет углубленной работы разума, — полностью наша заслуга. Вторая же, приходящая свыше как подарок, — это помощь Аѓарона, то есть поддержка свыше. Рабби Шнеур‑Залман объясняет, что такая картина была бы неточной. Ведь даже та часть, которую «создаем» мы, нуждается в поддержке свыше — про нее сказано: «когда зажигает Аѓарон».

Однако даже побуждение снизу, то есть собственное желание человека слиться с Всевышним, даже и оно достается ему в дар от Него, ведь даже и оно намного превышает способности человека и его личные качества. Потому сказано также «И когда зажигает Аѓарон…» Оборот «когда он зажигает…» (беѓаалот, תולעהב) буквально означает «когда он поднимает». , так как здесь имеется в виду качество, в высших духовных мирах называемое «Аѓарон», что передает Кнесет Исраэль способность пробудить в себе любовь к Творцу.

Поддержка свыше, несущая нам жизнь от Источника жизни (и называемая «путем жизни»), приходит иногда «утром», то есть когда видно ее происхождение, как виден свет утра. Иногда же она приходит «вечером», скрываясь от нас и представляясь частью нашего темного мира.

По той же причине сказано: «И когда зажигает Аѓарон лампады в сумерки…», ведь тем самым он озаряет темноту и мрак, где отсутствует всякий свет.

Однако духовное свойство, связанное с понятием «утро», есть свойство нашего праотца Авраѓама, который был воплощением качества хесед, о чем сказано (Берешит, 22:3): «И встал Авраѓам рано утром…». И таковое свойство соответствует сказанному про Аѓарона «когда он приготовляет…» (см. об этом ниже в маамаре «Пой и веселись, дочь Циона…», где объясняется различие между вечерним пением и утренней радостью).

Разумеется, каждый понимает, что достигнуть всех этапов, описанных выше, не всякому по силам. Однако поддержка свыше придет не только за счет наших духовных достижений, но и с помощью того, что упоминалось в начале маамара — заповедей и Торы.

Но разве может человек достичь уровня «Аѓарон» в высших мирах? Он может добиться необходимого следствия То есть получить в душе любовь к Всевышнему.
с помощью Торы и заповедей. Потому сказано «ибо заповедь — свеча, а Тора — свет». Заповедь названа «свечой» потому, что она происходит с высочайшего уровня. Посему заповедь совершенно непостижима, как объяснялось выше при сравнении заповеди с маслом. Ведь свет заповеди не проникает внутрь души человека, но остается вовне в состоянии макиф, окружая душу сверху Вспомним приведенное выше описание светильника, то есть содержащегося в нем масла: не будучи в состоянии гореть само по себе (в обычных условиях), оно проникает внутрь фитиля, а тогда горит и испускает свет.
. Та же идея выражена в стихе (Дварим, 17:15): «Поставь над собой царя». Ибо царь возвышается над народом, который выполняет его приказания без всякого представления об их смысле, но лишь потому, что так приказал царь, о чем сказано «и сердца царей непостижимы» (Мишлей, 25:3). Другими словами, невозможно догадаться о причине, почему царь приказал так, а не иначе.

Хотя свет, стоящий за выполнением заповеди, невозможно ощутить, мы знаем, что он приходит. И мы также можем немного раскрыть его, занимаясь изучением Устной Торы, рассматривающей подробности всех заповедей, — и в результате свеча заповеди начнет светить!

Но, невзирая на то, заповедь действует — подобно тому, что происходит, если человек держит царя, скажем, за руку и привлекает его к себе, и притом все внутренние жизненные силы царя привлекаются к тронувшему, как сказано (Шир ѓа‑ширим, 2:6): «[Левая рука его у меня под головою], а правая — обнимает меня». Ибо двести сорок восемь предписывающих заповедей Торы Известно, что заповеди‑предписания несут в мир свет Всевышнего и проявляют Его качество хесед. А качество это называется в Тикуней Зоѓар (17а) «Его правой рукой». Мы видим, что приведенное сравнение с царем, рукой обнимающим человека, точно также в деталях. суть «двести сорок восемь органов Царя» (Тикуней Зоѓар, тикун 30, 74а). Потому, когда человек привлекает к себе заповеди, он тем самым привлекает к себе единство Самого Всевышнего, Благословен Он.

Сборник «Тора Ор» можно приобрести на сайте издательства «Книжники» в Израиле и других странах