Мы — то, о чем мы помним. Недельная глава «Ки‑таво»
Вопреки четырем столетиям секуляризации религия в современном мире продолжает жить, потому что отвечает на три вопроса, которыми рано или поздно задается всякий мыслящий человек: «Кто я? Почему и зачем я здесь? Как мне следует жить?»
На эти вопросы не могут ответить четыре великих института современного Запада: наука, техника, рыночная экономика, либеральное демократическое государство. Наука отвечает на вопрос «как устроен мир», но не на вопрос «зачем он существует». Техника дает нам могущество, но не может посоветовать, как им распорядиться. Рынок обеспечивает широкий выбор, но не дает точного совета, что лучше выбрать. Либеральное демократическое государство из принципа воздерживается от поддержки того или иного образа жизни. В результате современная культура предлагает нам почти бескрайний спектр возможностей, но не объясняет, кто мы, зачем пришли в этот мир и как нам следует жить.
Это основополагающие вопросы. Первый вопрос Моше к Б‑гу при их первой встрече у горящего куста: «Кто я?» Согласно простому, буквальному смыслу стиха, это был риторический вопрос: «Кто я такой, чтобы взяться за необычайную задачу — вывести целый народ из рабства на свободу?» Но под простым смыслом скрывался подлинный вопрос об идентичности.
Моше воспитала египетская принцесса, дочь фараона. Когда он защитил дочерей Итро от местных пастухов‑мидьянитян, девушки, вернувшись домой, сказали отцу: «Какой‑то египтянин защитил нас». Моше выглядел и разговаривал, как египтяне.
Затем он женился на Ципоре, одной из дочерей Итро, и прожил десятки лет как пастух‑мидьянитянин. Хронология событий не вполне ясна, но, поскольку Моше отправился в Мидьян в юном возрасте, а во главе сынов Израиля встал в восемьдесят лет, значит, большую часть жизни он провел со своим тестем‑мидьянитянином — пас его овец. Поэтому, когда он спросил у Б‑га «кто я», за этим стоял нешуточный вопрос: «Кто я — египтянин, мидьянитянин или еврей?»
По воспитанию он был египтянином, по жизненному опыту — мидьянитянином. Но решающим оказалось происхождение. Он был потомком Авраама, сыном Амрама и Йохевед. Когда он задал Б‑гу свой второй вопрос: «Кто ты?» — Б‑г вначале сказал: «Я‑Тот‑Кто‑Я‑Есмь». Но затем дал Моше еще один ответ: «Скажи сынам Израиля: “Меня послал к вам Г‑сподь, Б‑г ваших предков, Б‑г Авраама, Б‑г Ицхака и Б‑г Яакова. Таково Имя Мое навеки, Имя, которым вы должны называть Меня из поколения в поколение» .
Здесь тоже смысл двоякий. На первый взгляд Б‑г объясняет Моше, что ему следует ответить сынам Израиля, когда они спросят: «Кто послал тебя к нам?» Но на более глубоком уровне Тора объясняет нам природу идентичности. Ответ на вопрос «кто я?» не сводится к тому, где родился, где провел детство или сознательную жизнь, гражданство какой страны имеешь. То, чем зарабатывают на жизнь, какие имеют интересы и увлечения, тоже ни при чем. Все вышеперечисленное отвечает на вопрос, где я живу и чем занимаюсь, но не на вопрос «кто я?».
Ответ Б‑га — «Я Б‑г ваших предков» — подсказывает несколько основополагающих принципов. Во‑первых, идентичность обусловлена генеалогией. Она предопределена тем, кем были мои родители, кем были их родители и так далее. Этот принцип верен не для всех: кто‑то вырос в приемной семье, кто‑то сознательно порвал со своими родителями. Но для большинства из нас осознание своей идентичности — это выяснение истории предков. А в случае евреев подобная история, учитывая беспрецедентные невзгоды, происходившие в еврейской жизни, — это почти всегда повесть о скитаниях, мужестве, мытарствах или бегстве от мытарств, а также о непоколебимой стойкости.
Во‑вторых, сама генеалогия рассказывает историю. Б‑г, повелев Моше сказать народу, что его посылает Б‑г Авраама, Ицхака и Яакова, немедленно продолжил: «Иди же, собери старейшин Израиля и возвести им: “Мне явился Г‑сподь, Б‑г ваших предков, Б‑г Авраама, Ицхака и Яакова, чтобы поведать [вам]: ‘Я вспомнил о вас и о том, как поступают с вами в Египте, и решил избавить вас от страданий в Египте и увести вас в страну ханаанеев, хеттов, амореев, перизеев, хивеев и евусеев — в страну, источающую молоко и мед’”» (Шмот, 3:16–17).
Б‑г не просто Б‑г их предков. Он дает им конкретные обещания: вывести из рабства на свободу, из земли изгнания — в Землю обетованную. Сыны Израиля — герои повествования, растянутого во времени. Они — герои неоконченной повести, и Б‑г готовится написать следующую главу.
Сообщив Моше, что Он — Б‑г предков сынов Израиля, Г‑сподь добавил: «Таково Имя Мое навеки, Имя, которым вы должны называть Меня из поколения в поколение». Этим Б‑г хотел сказать, что пребывает вне времени («таково Имя Мое навеки»). Но в ракурсе человеческого разумения Он живет во времени, «из поколения в поколение», посредством передачи воспоминаний: «Вот как обо Мне следует вспоминать». Идентичность — вопрос не только того, кем были родители, но и того, что родители запомнили и передали мне. Личная идентичность формируется индивидуальной памятью. Групповая идентичность формируется коллективной памятью .
Все это служит прологом к примечательному закону в нашей главе. Он гласит, что первые плоды урожая полагается принести «на место, которое Б‑г изберет», то есть в Иерусалим. Их нужно вручить священнику, и каждый приносящий должен сделать нижеследующее заявление:
«Мой праотец был скиталец‑арамей. Он пришел в Египет с немногими людьми и жил там как переселенец. Там он стал великим, сильным и многочисленным народом. Египтяне же относились к нам скверно: они угнетали нас и принуждали к тяжелой работе. Мы воззвали к Г‑споду, Б‑гу наших праотцев. Г‑сподь услышал наш зов, увидел наши бедствия и непосильные труды, [увидел, как] нас угнетают. Г‑сподь вывел нас из Египта мощной рукой и простертой дланью, [явив] страшные и великие [дела], знамения и чудеса. Он привел нас на это место, отдал нам эту страну, землю, источающую молоко и мед. И вот я принес первые плоды земли, которую Ты, Г‑сподь, отдал мне!» (Дварим, 26:5–10).
Мы знаем этот отрывок, потому что он со времен Второго храма, если не раньше, является одной из главных частей Агады — истории, которую мы рассказываем за столом на пасхальном седере. Обратите внимание, первоначально это заявление следовало делать в момент приношения первых плодов, то есть не на Песах. Обычно это совершалось на Шавуот.
Чем примечателен этот закон? Казалось бы, при восславлении земли и ее плодов должна идти речь о Б‑ге природы. Но этот текст не о природе. В нем говорится об истории, о далеком предке, «скитальце‑арамее». Это история наших предков. И это повествование, объясняющее, почему и зачем я здесь, а также почему народ, к которому я принадлежу, именно таков и где он пребывает.
В Древнем мире не было никаких даже отдаленных аналогов тому, да и сегодня нет ничего в точности похожего. Как заметил Йосеф Хаим Йерушалми в своей книге «Захор» , евреи были первыми, кто узрел Б‑га в истории, первыми, кто узрел высший смысл истории, первыми, кто превратил память в религиозный долг.
Вот почему еврейская идентичность оказалась самой живучей из всех, которые когда‑либо знал этот мир: единственная в истории идентичность, которую уберегло меньшинство, две тысячи лет живя в рассеянии в самых разных уголках мира. Эта идентичность в конце концов привела евреев обратно в Землю Израиля и в Государство Израиль, сделав иврит, язык Библии, живым, разговорным языком после того, как много веков он использовался лишь для стихосложения и молитв. Мы — то, о чем мы помним, и заявление в момент приношения первых плодов было способом обеспечить, чтобы евреи никогда не забыли свою историю.
В последние годы в США вышло много книг, авторы которых вопрошают: «Уж не перестали ли мы рассказывать историю Америки? Уж не перестали ли мы по‑настоящему учить детей американской истории? Излагаем ли мы историю так, чтобы она откликалась в сердцах американских граждан? Напоминаем ли мы новым поколениям о битвах, которые пришлось вести, чтобы “новое рождение свободы” стало явью, и о добродетелях, которые нужны, чтобы сохранить свободу?» Во всех этих книгах сквозит ощущение кризиса, и хотя их авторы занимают самые разные позиции в политическом спектре, они выдвигают примерно одну и ту же мысль: если вы забудете историю, вы лишитесь своей идентичности.
У наций тоже бывает своего рода болезнь Альцгеймера. Ответ на вопрос «кто мы?» обусловлен тем, что мы помним, а в случае современного Запада потеря коллективной памяти несет реальную опасность для будущего свободы.
Евреи рассказывают историю, отвечающую на вопрос «кто мы», дольше и благоговейнее, чем любой другой народ мира. Поэтому еврейская идентичность такая богатая и резонансная. В эпоху, когда память компьютеров и смартфонов стремительно наращивается (еще недавно она исчислялась килобайтами, затем мегабайтами, а теперь гигабайтами), а людская память становится ужасно короткой, евреи могут дать человечеству важный совет. Нельзя делегировать свою память машинам. Нужно регулярно освежать воспоминания и передавать их, как эстафету, следующему поколению. Уинстон Черчилль сказал: «Чем дальше в прошлое проникает ваш взгляд, когда вы оглядываетесь назад, тем дальше вы сможете заглянуть вперед, в будущее» . Или, иными словами: тот, кто рассказывает историю своего прошлого, уже приступил к строительству будущего для своих детей.
Ки-Таво. «Когда придешь»
Недельная глава «Ки‑таво». Стремление к радости
