Лорд Ротшильд стоит в верхней комнате поместья Уоддесдон и смотрит на «Царя Давида» Иль Гверчино, шедевр в стиле барокко, который прибыл сюда этой весной, пишет журналистка «Jewish Chronicle» Таня Голд.

Царь выглядит задумчивым и обремененным: кричащие одежды, которые он носит, кажутся второстепенными, ничего не значащими. Я думаю, что Иль Гверчино, итальянец, понимал стремления евреев, и мне интересно, думает ли так же и Ротшильд. Давид держит камень, на котором написан стих из 86-го псалма, который Ротшильд перевел для меня: «Слава возвещается о тебе, о град Божий». «Есть очень немного портретов царя Давида как царя», — говорит он. «Есть много царя Давида, убивающего Голиафа, и много его играющего на арфе. «Но очень мало — я бы сказал — больших формальных портретов. Это настоящий шедевр, и каким-то образом он подходит поместью Уоддесдон больше, чем чему-либо еще».

Нет сомнений в личном значении этого момента для лорда Ротшильда. Во-первых, это выражение его близких отношений с великим искусством и художниками. Он был попечителем Национальной галереи. Но символизм идет намного глубже. Ротшильд высок и грациозен, и, слушая его, я думаю о Саймоне Себаге Монтефиоре, говорящем мне, что евреи диаспоры отражают свое время и место. «И я подумал, — продолжает он, — учитывая давние связи, которые у нас были с государством Израиль и местной еврейской общиной, было бы замечательно, если бы она могла попасть сюда. Это был сложный выбор, но мы его сделали».

Путешествие «Царя Давида» в Уоддесдон, проходящее через ряд больших домов, соответствует его качеству. Картина была написана в 1651 году и передана семье Спенсеров в 1768 году, которые повесили ее в своем загородном доме Олторп. Ротшильд купил ее в 2010 году и переместил в Спенсер-Хауз в Лондоне, который он арендовал у лорда Спенсера для инвестиционного фонда «Rothschild Investment Trust», откуда он вышел на пенсию. Ротшильд является прямым потомком Майера Амшеля Ротшильда, торговца монетами из Франкфурта, который отправил своих пятерых сыновей в столицы Европы, чтобы основать банковскую династию: на гербе Ротшильдов пять стрел, символизирующих сыновей. Если вы не читали историю семьи, вам следует это сделать. «Я прочитала одну в тот день, когда у меня случился небольшой шторм в моем твиттере, связанный с антисемитизмом, и, прочитав о смелости — изобретательности — этой блестящей семьи, я расхохоталась», – пишет Голд.

Ротшильды — это парадигма еврейской диаспоры, только более позолоченная, чем обычно. Они большие филантропы и защитники евреев. Еврейских детей привозили из Франкфурта в деревню Уоддесдон из нацистской Германии, и Ротшильды сыграли центральную роль в основании еврейского государства. Если они подвергаются большему насилию, чем нееврейские капиталисты, то это тоже из-за их еврейства. Ротшильд молчалив по своей природе, но искусство тоже может говорить.

Уоддесдон построен в поздневикторианский период в стиле французского неоренессанса, но позже и более комфортно: Ротшильды предложили идеал жизни своим соседям-неевреям. «Они хотели оказаться в нужном месте», — говорит Ротшильд, отвечая на вопрос, правда ли, что они последовали за своим другом Бенджамином Дизраэли в Бакингемшир после того, как он купил поместье Хьюэнден. «Дома были куплены у британских высших классов, которые сильно на них негодовали — делали то, что они делали, и скупали все — но это было правильное место». Его двоюродный дед Джеймс завещал поместье Уоддесдон Национальному фонду в 1957 году, но им управляет Фонд Ротшильдов. Голд отмечает, что не видела картин такого качества за пределами национальных музеев — на первом этаже есть две удивительные картины венецианца Гварди и изысканный Ватто, — но Ротшильд показал ей комнату, где хранятся еврейские артефакты.

«Эту картину, — говорит он, указывая на огромный холст, — я заказал. Это вся семья Ротшильдов, начиная с гетто посередине» — там изображен знаменитый Дом с Зеленым Щитом на Юденгассе во Франкфурте, где до самой смерти жила жена Майера Гутле — «затем пятеро сыновей, а затем вокруг них 40 домов, которые они построили в 19 веке, как свидетельство того, что у них было в период их расцвета». Картина тонкая и идиллическая, фантазийная. Дома покоятся на ветвях деревьев; это похоже на сад домов. Он показал модель Кнессета, который финансировал Джеймс. И модель здания Верховного суда Израиля, строительство которого было начато вдовой Джеймса, Дороти, и завершено Джейкобом. «Тогда третье здание, которое мы построили, — это Национальная библиотека Израиля, которая существует уже 25 лет и, вероятно, откроется — если все будет хорошо — в октябре этого года».

Далее он показал портреты «персонажей, причастных к строительству Верховного суда. Рабин, Тедди Коллек, Исайя Берлин и другие персонажи». Они высоко на стене и нечеткие: от Уоддесдона до Израиля может быть целый мир. По его словам, его первый визит в Израиль в 1961 году был в компании с Берлиным. «Я ходил с ним и с Николя Набоковым (музыкантом и писателем), и мы ходили по кибуцам, слушая музыку. Итак, я был очарован, глубоко увлекся и с тех пор полюбил Израиль». По его словам, он предпочел бы не говорить о текущих событиях в Израиле. Последняя комната, которую он показал, — это комната Бакста, увешанная серией картин, изображающих персонажей «Спящей красавицы». Он объясняет, что Джеймс ходил по Бонд-стрит, пока не нашел дилера, который мог порекомендовать художника – еврея для рисования его семьи. Им оказался Лев Бакст «прославился в составе дягилевской группы». «Бакст сказал: «Я нарисую вашу семью, но я чертовски занят, поэтому я могу нарисовать их только в «Спящей красавице», балете, который я делаю». Так что это Ротшильды в «Спящей красавице». Это не кажется странным, не здесь. «Когда Джеймс умер, он оставил их в Музее Израиля. Я пошел посмотреть на них и сказал: «Жаль, мы бы хотели показать их в Уоддесдоне». «У нас были долгие переговоры, и они продали их нам». Он слегка смеется. «Итак, вот они, где они должны быть».

Его руководство Уодессдоном «весьма существенно» изменило характер коллекции. Он был известен своей британской портретной живописью 18-го века: стены с прекрасными картинами Рейнольдса и Гейнсборо. Он добавил «Мальчика, строящего карточный домик» Жана-Симеона Шардена — 14 Ротшильдов Шарденов были уничтожены, когда бомба упала на Бат в 1942 году, — и «Капитолийский холм в Риме» Каналетто. Монументальный «Свадебный торт» Джоаны Васконселос — керамический трехъярусный павильон в розовых и зеленых тонах — откроется на территории в июне. «Боюсь, я как коллекционер рассеян, — говорит он, — повсюду. Я заядлый зритель, одержимый зритель». Он говорит, что продал оставшуюся ему коллекцию марок своего деда, чтобы купить «прекрасного Джакометти», и его отец Виктор был в ярости. «Вам нравится Ауэрбах?» — спрашивает он. «Я собирал работы Франка Ауэрбаха 60 лет, — говорит он. «Они сложно вписываются сюда».

Ауэрбах, ребенок из «Киндертранспорта», о котором дочь Ротшильда Ханна сняла исчерпывающий документальный фильм «В студию», работает из студии Камдена, глядя «внутрь себя». Уоддесдон — это другой вид искусства. По его словам, однажды Ауэрбах позвонил ему и спросил: «Джейкоб, что такое пенсионный фонд?»

Отвечая на вопрос, правда ли, что у Люсьена Фрейда был ключ от Национальной галереи, Ротшильд заявил: «У него не было ключа, он мог бы сказать, что у него есть ключ, но его не было. Но можно было позвонить в дверь и войти, у него был пропуск, чтобы войти в любое время — и он им пользовался». Он хорошо знал Фрейда, потому что «проводил с ним время между 7 и 8 утра, когда он рисовал меня, не менее трех лет. Три раза в неделю. Он много говорил, мне разрешали говорить, он любил посплетничать. Он рассказал мне о картинах старых мастеров. Он сказал, что хочет меня нарисовать, поэтому я был польщен, мне было интересно. Благодаря ему я многому научился».

Он также знает Дэвида Хокни, который его нарисовал: портрет висит здесь. «Однажды он (Хокни) позвонил мне, — говорит он, — и спросил: «С кем у тебя отношения? Я хочу нарисовать вас двоих». Я сказал: «На самом деле у меня нет отношений ни с кем конкретно»». Он снова смеется. Хокни надавил на него: «У тебя должен быть кто-то?» «А как насчет моей дочери Ханны?» Это «Ханна и я» Хокни. У Хокни руки Ротшильда скрещены: он смотрит вниз. На прощание Ротшильд дарит открытку с изображением царя Давида. «Если взять историю Ротшильдов, — говорит он, — они были настоящей еврейской семьей. Наличие этой картины имеет большое значение для нас как семьи и для собственности. Это что-то вроде вершины. Я думаю, что это привлечет немало посетителей и подчеркнет силу нашего чувства к Государству Израиль». «Мало кто говорит об искусстве, но он говорит. Вы должны прийти и увидеть это», – резюмирует Голд.