Незадолго до Песаха в Метрополитен-музее открылась выставка, посвященная жизни и творчеству некогда находившегося в рабстве испанского художника 17-го века Хуана де Парехи, пишет журналистка «The Forward» Дайан Коул.

До недавнего времени Пареха был известен в основном благодаря изысканному портрету 1650 года, написанному великим испанским художником Диего Веласкесом, у которого Пареха 20 лет был рабом. Веласкес обучал Пареху в своей студии и в конце концов освободил его. Выставка поднимает вопросы, которые во время Песаха особенно актуальны. Почему Веласкес ждал два десятилетия, чтобы освободить Пареху, что он предпринял вскоре после завершения этого знаменитого портрета? Что произошло в 1650 году, что заставило его переосмыслить значение рабства? Ответ может быть как-то связан с тем, как искусство помогает нам увидеть других по-новому: «Сам акт изображения Парехи мог быть испытанием, которое заставило художника признать человечность его модели, откровением, которое привело к освобождению Парехи девять месяцев спустя», — говорится в каталоге выставки.

Но это также могло быть связано с удивительной религиозной связью между мужчинами: обоим грозило преследование испанской инквизиции. Хотя Веласкес и Пареха оба были практикующими католиками, они жили в стране, где судебный орган, известный как испанская инквизиция, расследовал и преследовал всех и каждого, кого они подозревали в религиозной ереси — другими словами, любой веры, кроме набожного католицизма. Особенно подозрительны были те, чье происхождение не считалось «чистым» — группа, в которую входили те, чьи предки были евреями или мусульманами. Этих людей часто называли «новыми христианами» — этот юридический ярлык передавался из поколения в поколение, чтобы обеспечить непрерывный контроль и власть могущественной «старохристианской» аристократии.

Неважно, что такое обращение могло произойти столетие или больше назад. «Новый» означал автоматическую дисквалификацию любого, кто стремился к возвышению при королевском дворе или признанию особых заслуг. Пареха, вероятно, был, по крайней мере, частично из морисков, или мусульманского происхождения. А сам Веласкес, возможно, был потомком еврейских конверсос. Назовите это тайной историей Веласкеса — или, возможно, историей, которую он хотел, чтобы она была более тайной после того, как испанский король Филипп IV предложил сделать его рыцарем. Для утверждения награды требовалось конкретное доказательство того, что никакие еврейские или мусульманские предки не запятнали генеалогическое древо претендента. Кроме того, правила рыцарства требовали, чтобы предки семьи не были запятнаны торговлей или ремесленничеством — работой среднего класса, которая также может указывать на происхождение из конверсо. Веласкес предоставил информацию о предках, как и требовалось. Но большая часть была подделкой. «Он назвал имена бабушки и дедушки, которые не были его бабушкой и дедушкой, чтобы они не узнали о его наследии», — рассказал автор книги «Сопротивление конверсо в Испании раннего Нового времени» Кевин Ингрэм. «Я считаю, что Диего Веласкес происходил из конверсо», — добавил Ингрэм.

Фактически, хотя следователи не нашли никаких предположений о том, что Веласкес был обращенным, они также не нашли доказательств того, что он происходил из знатного рода. К счастью для художника, Папа издал специальное разрешение, которое позволило ему стать рыцарем, несмотря на эту двусмысленность. По словам Ингрэма, эта честь удовлетворила давнее стремление художника к художественному и профессиональному признанию. Это соответствовало его убеждению, что благородство основано на заслугах, рассказал Ингрэм. «Веласкес — самый гуманный из художников; он видит человечность в каждом». И это возвращает нас к решению Веласкеса освободить Парехо. «Я полагаю, что, рисуя Парехо, Веласкес подумал: было бы цинично с моей стороны верить в достоинства каждого человека» и не приписывать эти заслуги своему рабу, — говорит Инграм. «Я думаю, именно тогда к нему пришла мысль, что ему нужно дать Парехо свободу».

Пареха развил тот же идеал в своей работе. Среди его картин, выставленных в Метрополитене, есть большой холст 1661 года «Призвание святого Матфея». В крайнем левом углу картины Пареха изображает себя в современной одежде как свидетеля сцены, в которой Христос предлагает сборщику налогов Леви отказаться от своих мирских благ и обратиться. Поместив себя на картине, Пареха заставляет нас рассматривать его и как свободного человека, и как выдающегося художника, а его мощная работа стоит перед нами как единственное необходимое доказательство его достоинств.