Сериал «Наследники земли», вышедший на Netflix в апреле, на первый взгляд ложится в копилку быстрорастущего числа испанских исторических драм, пишет журналист JTA Кнаан Липшиц.

В каком-то смысле это так и есть: знакомая смесь романтики, насилия и либеральной драматизации ключевых исторических событий в средневековой Испании, которые способствовали успеху нескольких недавних испанских сериалов, таких как «Изабель» и «Эль Сид».

Но сериал «Наследники земли», наряду с этим, погружается в гущу жизни евреев в Испании того времени, когда эта католическая страна опустилась до организованного преследования меньшинств, кульминацией которого стала инквизиция.

Сериал отражает растущий в Испании интерес к изучению своей истории, особенно ее еврейских глав, ранее часто упускаемых из виду.

«В Испании зреет осознание того, что сефардская история касается не них, а нас», —  говорит один из соучредителей Еврейского музея в Мадриде Давид Хэтчвелл-Альтарас.

Создатели сериала заявляют, что хотят выйти за рамки демонстрации сцен казней и всякого рода насилия, типичных для фильмов, показывающих историю сефардских евреев.

«Я хотел пойти дальше и показать саму ткань жизни еврея в средневековой Испании незадолго до изгнания», — рассказывает исполнительный продюсер Хорди Фрадес, который сам, кстати, не является евреем.

В результате этот сериал, возможно, станет самым еврейским историческим фильмом в Испании. 

8-серийный второй сезон «Наследников земли», основанный на романе Ильдефонсо Фальконеса, рассказывает о жизни Уго Льора, вымышленного персонажа, родившегося в Барселоне 14 века.
Неграмотный сын уборщицы, Льор попадает в неприятную историю, нарушает закон и находит убежище в еврейской семье, где его обучают ремеслу винодела. В итоге занятие виноделием прокладывает ему путь в сферу высшего общества.

Его история дает представление о том, как сотни тысяч сефардских евреев реагировали на ту «затягивающуюся петлю», которая в результате положила конец существованию их общины на Пиренейском полуострове.

В то время как в предыдущих фильмах об инквизиции – в том числе в сериале Netflix «Морской собор», который также снял Фрадес, и в фильме Netflix «Шабаш сестер» – евреев изображали бегло и в основном как несчастных жертв, в «Наследниках земли» сценаристы «копают» намного глубже.

Так, мы видим еврея, узнавшего о резне, учиненной в отношении его единоверцев в Валенсии в 1391 году, но сохраняющего доверие к правительству и королю, которые в те времена, бывало, вмешивались, чтобы защитить евреев от уничтожения, но порой игнорировали или поощряли такие действия.

Юсеф Крескес – персонаж, прототипом которого стали две личности, еврейского философа Хасдая Крескаса и его ученика Йосефа Альбо, – перенимает некие внешние христианские обычаи, такие как ношение креста, и меняет имя на Раймундо. Но, как следствие, он не занимается больше ни иудейской, ни христианской теологией, вместо этого посвящает себя науке.

Другой главный герой – Регина, врач-еврейка – искренне желает обратиться в христианство, чтобы получить признание, которого жаждет, и выйти замуж за Уго, главного героя, который не является евреем.

«Помимо того, что я еврейка, я человек. Девушка. Врач. Я устала от игнорирования. Плевков на улице. Устала быть униженной. Я устала быть еврейкой», — говорит в одной памятной сцене Регина, которую сыграла известная испанская актриса Мария Родригес Сото.

В другой сцене Дульса, еврейка, первая любовь Уго, предпочитает смерть крещению. Толпа погромщиков казнит ее в одной из множества кровавых сцен, благодаря которым этот сериал получил рейтинг «18+». 

Ранее Дульса пренебрежительно называет нееврея «просто христианином», что следует воспринимать как признак еврейского изоляционизма и чувства превосходства.

Согласно Reconectar, некоммерческой организации, которая видит свою миссию в том, чтобы связывать людей сефардского происхождения с иудаизмом, сцена казни стала «первым случаем, когда эта трагическая часть еврейской истории была показана по телевидению в Испании».

С помощью консультантов, экспертов по истории сефардов, сериал весьма реалистично исследует то, как неевреи обращались в то время с евреями. Даже благородный и мужественный главный герой, которого играет суперзвезда Йон Гонсалес, в какой-то момент говорит о своей бывшей жене, крестившейся главным образом для того, чтобы выйти за него замуж: «Хотел бы я, чтобы эта проклятая еврейка никогда не появлялась в моей жизни».

В сериале предпринята попытка показать еврейские общины и профессиональные круги того времени, начиная с врачей-евреев, делающих аборты христианским женщинам (что было возможно благодаря более снисходительной позиции иудаизма в отношении прерывания беременности), и заканчивая производством кошерного вина исключительно еврейским трудом, как это предписано еврейским законом.

Фрадес отмечает, что новый сериал пытается сделать для инквизиции то же, что «Список Шиндлера» сделал для Холокоста.

По словам продюсера, приняли «Наследников земли» очень хорошо. С момента начала показа в апреле сериал вошел в список 10 самых просматриваемых сериалов Netflix в 50 странах, включая Израиль и Францию.

«Это удивительно, потому что было мало рекламы, и снят сериал с небольшим бюджетом», —  замечает Фрадес. Он отказывается раскрыть сумму бюджета, но говорит, что «это намного меньше, чем «Игра престолов» заплатила за еду <для актеров и съемочной группы>».
Хэтчвелл-Альтарас нисколько не удивлен интересу публики к сериалу.

По его словам, принятый в Испании в 2013 году закон о предоставлении гражданства потомкам сефардских евреев «привлек внимание к теме инквизиции». Португалия также приняла подобный закон в 2013 году. Десятки тысяч потомков сефардских евреев натурализовались в обеих странах в соответствии с этими законами.

Он добавляет, что реклама объектов еврейского наследия со стороны местных властей также подогревает интерес к сериалу: «Растет понимание того, что сефардское наследие — это испанское наследие», — замечает Хэтчвелл-Альтарас, ссылаясь на исследование 2008 года, в котором сефардские гены были найдены у 20% из примерно 1000 протестированных испанцев.
Вплоть до смерти в 1975 году профашистского диктатора Франсиско Франко в Испании сохранялось табу на изучение еврейского происхождения. Его отмене  способствовало появление интернета и социальных сетей.

Для Хэтчвелл-Альтараса нынешний интерес к инквизиции – часть более широкого интереса к истории в тот момент, когда Испания «испытывает проблему собственной идентичности», подпитываемую напряженностью вокруг сепаратизма в Каталонии и кризисами вокруг баскского национализма.

Появление еврейских тем в испанской популярной культуре потенциально является благом для таких организаций, как Reconectar, которые пытаются навести мосты между потомками сефардских евреев и еврейским миром.

«Это популяризация важного периода истории, который не обсуждался в полной мере из-за исторических обстоятельств», — заявляет президент Reconectar Эшли Перри (Перес). Нынешняя тенденция приносит пользу ряду инициатив, в том числе предложению по оцифровке документов эпохи инквизиции для генеалогических исследований и присоединению Испании к начинанию Португалии по установлению национального дня памяти жертв инквизиции.
Политика мало интересует Фрадеса, который говорит, что его мотивы связаны исключительно с рассказыванием историй.

«Речь идет о том, чтобы разбить большой политический нарратив и статистику на отдельные истории, — заявляет он. – Есть еврейская мудрость о спасении мира путем спасения одного человека. Ну, в том же духе: если вы рассказываете историю одного человека, вы рассказываете историю целого мира».