В Санкт‑Петербурге, в новом пространстве «Порт Севкабель», открывшемся на Васильевском острове, устроили выставку «Энди Уорхол и русское искусство». За последнее в проекте отвечает, среди прочих, Александр Меламид, участник знаменитого, давно распавшегося дуэта Комар & Меламид, выставивший здесь свой «ответ Уорхолу». Он отсылает к давней серии Энди Уорхола «10 евреев ХХ века», один из экземпляров которой однажды выставлялся в Еврейском музее и центре толерантности. Только Уорхол изобразил десятку звезд — самых выдающихся представителей мирового еврейства. А Меламид предпочел им «Других 10 евреев ХХ века». Преступников, уголовников, палачей, о которых рассказал обозревателю журнала «Лехаим» Ирине Мак.

Следует объяснить, что это не первая встреча Александра Меламида (р. 1945) с Уорхолом, с которым они выставлялись в одной и той же прославленной Галерее Рона Фельдмана в Нью‑Йорке. Причем выставка К&М, чьи произведения сегодня хранятся в собраниях Метрополитен‑музея, МоМА, Музея Уитни, Музея Гуггенхайма, Центра Помпиду, состоялась у Фельдмана в 1976‑м, когда оба еще были в СССР. А в Нью‑Йорке прошла масштабная художественная акция «Первая беспошлинная торговля между США и СССР. Мы продаем и покупаем души», учиненная Комаром и Меламидом в конце 1970‑х, сразу по приезде в США. Им даже удалось тогда разместить свой «рекламный» ролик на большом электронном табло на Таймс‑сквер, которое фонд Public Art предоставляет специально для артпроектов. Через несколько лет тот же фонд отказал другому бывшему советскому нонконформисту, Александру Косолапову, в размещении там плаката «Ленин — Coca‑Cola», опасаясь, что производитель шипучки обидится. Но против торговли душами фонд не возражал. Тогда ее и уступил Виталию Комару и Александру Меламиду Энди Уорхол, по сходной цене в 0 долларов.

Это была одна из их бесконечных веселых хулиганских инициатив. Попав — ненадолго — из СССР в Израиль, они затеяли «Раскопки на Крите», в ходе которых «обнаружили» скелет человека с головой быка. «Главное — мы открыли идеальные человеческие фигуры: Homo cubus, Homo thetrahedron и Homo octahedron, которые были сделаны из настоящих человеческих костей», — рассказывал мне об этом однажды Меламид. Кости заказал в Индии его двоюродный брат, диссидент и биолог Алик Гольдфарб. А будучи еще в Союзе, крутили в мясорубке фарш из размоченной газеты «Правда» (чтобы пожарить «биточки прессные») и отправляли телеграммы канцлеру ФРГ и аятолле в Иран, беря на себя «ответственность» за землетрясения, произошедшие в обеих странах: аятолле написали, что это протест против захвата заложников, а канцлеру — что наказание за фашизм. Кстати, Бульдозерную выставку придумали в 1974 году тоже Комар с Меламидом — и пришли с этой идеей к Рабину. На вопрос, не страшно ли было, что за ними придут, Александр Меламид признался, что мама говорила: «Тебя посадят». Но папа ничего такого не говорил.

Папа Алика Меламида, как его все по сей день называют, Даниил Меламид — германист, специалист по истории Третьего рейха — младенцем был вывезен в Берлин, вернулся только в 1929‑м и по‑русски говорил с акцентом. Мама, Людмила Черная, прославленная переводчица Бёлля и Дюрренматта, в свои 103 года, дай ей Б‑г здоровья, пишет третью книгу за последние несколько лет. А бабушка художника, Тиля (Оттилия) Этингер, одна из первых женщин, окончивших Тартуский (Юрьевский) университет, возглавляла во время войны немецкий отдел ТАСС. И вот из этой семьи вышел человек, нарисовавший портреты ужасных евреев, ставших позором нации. Но кто бы еще мог это сделать, если не он.

В эстетике халтуры

ИРИНА МАК → Пару лет назад в нашей беседе вы упоминали о «Других 10 евреях», но тогда ведь этот проект существовал на уровне идеи?

АЛЕКСАНДР МЕЛАМИД ← Да, и идея была старая, но руки не доходили этим заняться. Были картинки, размноженные на ксероксе. А недавно появилась возможность напечатать тираж, шелкографию.

ИМ → Шелкография — потому что и у Уорхола была она же?

АМ ← Ну да, это был ответ на его серию.

ИМ → Если бы Уорхол выбрал десятку не положительных евреев, а преступников и врагов человечества, ему бы этого никогда не простили.

АМ ← Конечно. Но идея изобретенного Уорхолом поп‑арта в том и состояла, что знаменитости заведомо популярны. А то, что мы придумали когда‑то, это был фактически антипоп‑арт. Ведь массово моих персонажей никто не знает. О них узнали, только когда их изобразил известный художник.

ИМ → Уорхол изображал заведомых звезд?

АМ ← Абсолютных, не сходивших с экранов и газетных страниц. Возможно, не всех их так же знали, как банку с супом Campbell’s, но все персонажи были абсолютно узнаваемы. Особенно в еврейской аудитории, для которой портреты Уорхола предназначались прежде всего. Я, конечно, имею в виду американских евреев.

ИМ → Когда уорхоловская серия выставлялась в Москве, в Еврейском музее и центре толерантности, в афише к выставке сообщалось, что идея проекта «принадлежит американскому галеристу Рональду Фельдману и израильскому артдилеру Александру Арари». Это действительно так?

АМ ← Нет, это была наша инициатива. Перебравшись из Израиля в Нью‑Йорк, мы привезли с собой начинающего артдилера Сашу Арари. Была идея предложить Энди Уорхолу сделать портрет Голды Меир. Но они посидели, прикинули: один портрет — это очень мало денег. И надо было расширить список, чтобы заработать, — такой совершенно циничный подход. Саша был молодым парнем, потом он умотал, кажется, куда‑то в Голливуд, и я потерял его из вида. Но тогда у всех нас была циничная идея заработать. На серию была шумная реакция — в Artforum написали положительную рецензию. Но в The New York Times последовала разрушительная статья — они писали, что это спекуляция на еврейской теме, циничная эксплуатация…

ИМ → Зарабатывание очков на евреях?

АМ ← Даже не очков, а просто денег. Долларов.

ИМ → Уорхол это делал с вашей подачи?

АМ ← Ничего он не делал — все делала галерея, был задействован весь штат. Я помню, как какие‑то девочки говорили: «Надо бы этот зеленый сделать светлее, красный приглушить…» Страшная халтура. Я здесь употребляю это слово даже не в негативном ключе. Уорхол ввел новую эстетику — то, что раньше называлось халтурой, было возведено в принцип. В советском искусстве тоже существовала халтура, и то, что так называлось, многометровые портреты вождей, часто бывало сделано лучше пейзажей. Халтура — новая эстетика, цинизм — новая мораль. Уорхол сказал: мы все гады, жулики, мы хотим просто обогатиться, на все нам наплевать. И выяснилось, что это хорошо. Он перевернул моральные и эстетические категории.

ИМ → Зато честно.

АМ ← Да, и он заработал в конце концов несусветные деньги.

ИМ → Но соц‑арт, изобретенный вами с Комаром и вроде бы апеллировавший к уорхоловскому поп‑арту, вовсе не был циничным.

АМ ← Так ведь и о деньгах речи быть, как вы понимаете, не могло. Но это была тоже эстетика халтуры.

ИМ → Специально для читателей я объясню, что соц‑арт — искусство, апеллирующее к советским символам, заигрывающее с ними, рефлексирующее по их поводу. Рождение соц‑арта совпало с рождением дуэта К&М в 1972‑м, когда вы вместе с Виталием Комаром и культурологом Владимиром Паперным сочинили «Манифест соц‑арта». Как вам кажется, он по‑прежнему актуален?

АМ ← Уверен, что да, хотя давно не перечитывал. Потому что искусство — это ведь не самовыражение, это разговор о высших материях. Преодоление себя, а не я сам. Искусство как крик души — этого я не люблю, потому и диссидентское искусство никогда не любил. Понимаете, в самом начале у нас еще была идея пародии на соцреализм как его продолжение. И на самом деле наш соц‑арт не имел отношения к поп‑арту — у нас был чистый постмодернизм.

Легко ли торговать евреями

ИМ → Возвращаясь к уорхоловским «Евреям» — скажите, вы заработали тогда на них хоть что‑нибудь?

АМ ← Ничего. Сейчас я бы сказал Фельдману: «Плати деньги!» А тогда мы не заработали на этом ни копейки.

ИМ → Зато, оттолкнувшись от вашей же старой идеи, вы сделали свой проект, с антигероями. Их тоже десять?

АМ ← Ну да. У Уорхола было десять, потому считалось, что десять — хорошо для продажи.

ИМ → Но легко ли продать плохих евреев?

АМ ← Один экземпляр продан.

ИМ → Кому?

АМ ← Блаватнику.

ИМ → Он же купил и уорхоловских «Евреев». А какой тираж?

АМ ← Пять экземпляров. Из них один выставлен сейчас в Питере.

ИМ → Расскажите про ваших плохих евреев. Понятно, что наших мы всех знаем — Генриха Ягоду, Лазаря Кагановича, Розалию Землячку. Многие, возможно, не знают имен Матвея Бермана, заместителя Ягоды и «главного надсмотрщика Беломора», как называл его Солженицын, и Нафталия Френкеля, одного из создателей ГУЛАГа, но вообще это личности известные. Но там же не только наши.

АМ ← Есть и польские евреи, и среди них одна женщина — Юлия Бристигер. Вообще, в этой серии собрано несколько потрясающих биографий, но Бристигер меня поразила. Родом с Западной Украины, в Польше после войны была полковником госбезопасности. Придумала метод допроса политических заключенных — била их цепями по яйцам, настоящая садистка.

ИМ → Я посмотрела в Википедии — у нее было прозвище Krwawa Luna — Кровавая Луна. Но как‑то же она выжила в Польше во время войны.

АМ ← А она была на советской территории. Коммунистка, работала в Польше до смерти Сталина. А в конце жизни стала писать романы. И в итоге приняла католичество, с которым всю жизнь боролась. Они были все неординарные, жестокие безумцы.

ИМ → Кто еще среди них?

АМ ← Несколько американских гангстеров, создавших организацию Murder Inc [имеется в виду Incorporation]. Вообще там серьезные симпатичные ребята. Мейер Лански, например, знаменитый мафиози — «бухгалтер мафии».

Границы правды сдвигаются

ИМ → Кого‑то наверняка возмутит такой узконациональный, предвзятый подход.

АМ ← Знаете, великий русский поэт Борис Слуцкий, который был большим, очень близким другом моей семьи, написал: «Ношу в себе как заразу / Эту проклятую расу». Слуцкий часто эту фразу повторял — я помню ее с детства. И для меня это, конечно, очень личное — изгнание демонов.

ИМ → Затеять такой проект может позволить себе только еврей. Как и рассказать язвительный еврейский анекдот.

АМ ← Абсолютно. Вы будете смеяться — только что я давал интервью польскому каналу. Их интересовал тот же проект. Польско‑еврейские отношения — скользкая тема.

ИМ → Знаете, несколько лет назад наш известный телевизионный деятель Леонид Парфенов снял фильм «Русские евреи», исследующий тему, я бы сказала, с потребительских позиций: что русским от евреев хорошего перепало, что дурного. Но фильм сняли русские. А тут мы сами как будто говорим: ребята, посмотрите на нас, мы не ангелы.

АМ ← Ой, не ангелы. Но теперь так всегда — мы живем во времена победы национализма. Чернокожий человек может сказать слово neger, а белого за него выгонят со всех постов.

ИМ → Может — да, но скажет ли?

АМ ← Конечно.

ИМ → Нет ли опасности, что люди других наций воспримут вашу попытку рефлексии, попытку еврея трезво взглянуть на собственную историю как очередной повод обвинить евреев во всех смертных грехах?

АМ ← Я думаю, что нет, потому что инструментарий антисемитов давно разработан. И мой вклад в пропаганду антисемитизма будет более чем скромным.

ИМ → Мне кажется еще, что «Другие евреи» в какой‑то степени сбивают пафос с «профессиональных» евреев» и напоминают, что мы тут как все.

АМ ← Естественно. Мы не можем сказать всю правду, потому что правда бесконечна, в ней тысячи нюансов. Все берут из этой массы информации то, что отвечает их идеологическим устремлениям. Но хотелось бы это поле расширить. Я не как Каганович, и я не как Эйнштейн, я не страшный злодей и не великий ученый. Я бесконечно далек от крайностей. В этом, понятно, тоже не вся правда, но границы ее сдвигаются, территория становится шире. Когда мы начинаем интересоваться еврейской историей, выясняется, что есть одна книга, рассказывающая ее. Время, описанное в этой книге, закончилось очень давно, в начале христианской эры, потом возникали интерпретации все той же книги. И те, кто пишет эту историю сегодня, либо филосемиты, либо антисемиты.

Кстати, по поводу Кагановича, о котором мы говорили. Я помню, как в 1957 году его разоблачили как члена антипартийной группы. Переименовали метрополитен московский, носивший его имя, стали менять его на всех станциях метро на Ленина, и сбивать старые буквы, которых в слове «Ленин», как вы понимаете, намного меньше. Мне было 12 лет, я учился в художественной школе на Кропоткинской, ездил туда три раза в неделю и следил, как это происходило. Делалось все халтурно и непрофессионально, что было странно. И конечно, смешно.