Материал любезно предоставлен Tablet

Каждая песня таит в себе множество историй. Перед тем как стать всемирным еврейским свадебным гимном, европейской футбольной кричалкой и еврейским музыкальным клише par excellence, ивритская песня «Хава нагила» была хасидской народной мелодией. Множество жизней, которые прожила песня, породили удостоенный наград документальный фильм, судебные баталии в Израиле и конфликт между двумя еврейскими семьями, затянувшийся на целое поколение. Но истинные ее корни окутаны тайной. Как восточноевропейская религиозная фольклорная мелодия превратилась в музыкальную эмблему сионизма, а потом отбросила и религиозные, и политические формы и превратилась обратно в общую оду к радости?

История началась с музыканта Авраама‑Цви Идельсона. Он родился в 1882 году в Феликсберге, на северо‑западе Российской империи (Юркалне на территории современной Латвии), учился на кантора в Либаве (Лиепае), а в 1890‑х уехал в Германию, где учился в берлинской Консерватории Штерна и Лейпцигской академии музыки. Затем Идельсон работал кантором в Лейпциге, Регенсбурге и даже в южноафриканском Йоханнесбурге. В 1907 году он поселился с семьей в Иерусалиме.

Идельсон, живший по соседству с отцом современного иврита Элиэзером Бен‑Йеудой, видел своей целью создавать современную еврейскую музыку, которая будет сопровождать национальное возрождение еврейской жизни на исторической родине. Будучи последователем сионистского философа Ахад а‑Ама, Идельсон начал собирать сокровища еврейской музыкальной традиции, которые он находил в османской Палестине и в диаспоре. Используя новую технологию звукозаписи, он стал собирать народные песни и делать полевые записи, чтобы сконструировать на их основе новое звучание, которое, по его мнению, должно было быть аутентично еврейским. Тем самым он открывал то, что казалось ему древнейшим пластом мелодий, которые старше изгнания и сохранились во всех еврейских традициях. Их‑то он и хотел освободить от инородных влияний, порожденных диаспорой.

Проект Идельсона был несомненно политическим. Он осуждал культурную и духовную «ассимиляцию», которую наблюдал среди немецких евреев. Он поносил других еврейских музыкантов за то, что те обращаются к европейской классической музыке вместо того, чтобы интересоваться собственным наследием. Многие его произведения — первый крупный ивритский песенник для школ и синагог, первый учебник по истории еврейской музыки, первая опера на иврите и масштабный десятитомник «Тезаурус еврейских восточных мелодий» (Hebräische Orientalische Melodiensatz, 1914–1932) — должны были распространять сионизм, подталкивать евреев в сторону национально‑культурной идентичности, основанной на общих источниках обновленной культурной жизни в Сионе. Подобно другим архитекторам новой еврейской культуры, Идельсон обращался к религиозным традициям, чтобы превратить их в новые светские национальные традиции.

Именно в этом контексте Идельсон представил на концерте смешанного хора в Иерусалиме в 1918 году новую песню под названием «Хава нагила». Где именно песня прозвучала впервые, неясно, но похоже, что премьера состоялась на публичном празднике в честь одного из трех событий: недавно обнародованной Декларации Бальфура 2 ноября 1917 года, установления власти генерала Алленби в Иерусалиме и Палестине по окончании Первой мировой войны или закладки первого камня Еврейского университета в июне 1918 года. В любом случае, контекст явно соответствовал сионистским политическим целям. И первые строки ивритского текста Идельсона отражают значение повода. «Хава нагила, хава нагила / Хава нагила ве‑нисмеха» — «Давайте ликовать, давайте ликовать / Давайте ликовать и радоваться». Эти строки явно повторяют библейский стих из «Тегилим» (118:24): «Это день, сотворенный Г‑сподом, будем ликовать и радоваться ему», который читают во время алеля — серии благодарственных псалмов, добавляемых к еврейской литургии в праздничные дни и по другим радостным поводам. Для сионистского активиста, каким был Идельсон, не могло быть лучшего повода для исполнения такой песни, чем зримое начало воплощения мечты о еврейском национальном очаге.

Много лет спустя, в 1932 году, Идельсон писал, что записал мелодию у садигурского хасида на Буковине — эта область Австро‑Венгерской империи сейчас находится на территории Украины. Основатель этого двора, раввин Авраам‑Яаков Фридман, один из шести сыновей раввина Исраэля Фридмана, бежал со своими приближенными в Австро‑Венгрию из пограничного российского города Ружина, чтобы укрыться от преследований на политической и религиозной почве. Все сыновья Ружинского ребе основали собственные династии. Садигурские хасиды проживали в родном городе до Первой мировой войны, когда их лидеры переместились в Вену, а оттуда в 1938 году в Тель‑Авив.

Еще до того как в конце 1930‑х в Палестину перебралась основная часть садигурских хасидов, небольшая их группа обосновалась в Иерусалиме в рамках постоянной, хотя и не массовой иммиграции хасидов в Османскую империю. Так что возможно, что Идельсон встречался с представителями этой общины в Иерусалиме или его окрестностях в 1915 году, незадолго до того, как его насильственно призвали в турецкую армию, где он служил в начале Первой мировой войны в полковом оркестре в Газе. С другой стороны, зиму 1913/1914 года Идельсон провел в Берлине и Вене, куда ездил собирать пожертвования. Так что возможно, что мелодию он услышал там.

Одна из причин, по которой мы не знаем этого точно, — последующие переезды и резкие перемены в позднейшей биографии Идельсона. Вскоре после сочинения «Хавы нагилы» Идельсон драматически покинул Палестину и уехал сначала в Европу, а потом в Цинциннати, где принял новый пост преподавателя еврейской литургии в Хибру Юнион колледж. Путь от сионистского культурного активиста до преподавателя в категорически несионистской реформистской семинарии был тернистым. Идельсон явно ценил возможность повлиять на американское еврейство, и его влияние очевидно в том, как реформистское и консервативное движение стало использовать музыку в образовательной и общинной деятельности. Но ему никак не удавалось устроиться, и близкие оставили его, частично вернувшись в Йоханнесбург. Подозрения коллег по поводу его политических взглядов тоже не делали жизнь проще. Как и небольшой скандал с участием Идельсона и мошенника со среднего Запада, который обманул профессора‑мигранта. Позднее он заболел, преждевременно вышел на пенсию и сам переехал в Южную Африку, где и умер в 1938 году.

Тем временем песня Идельсона как лесной пожар распространялась по еврейскому миру. Сразу после иерусалимской премьеры автор писал, что «Хава нагила» «быстро разошлась по стране», став одной из нескольких недавно написанных песен, прижившихся в кибуцах и мошавах. По пути в Цинциннати он подготовил первую коммерческую запись знаменитой «палестинской» еврейской песни в Берлине в 1922 году — эта запись еще сильнее содействовала распространению «Хавы нагилы» в ишуве. В то же время она сделала песню популярной повсюду. «Хава нагила» появилась во втором издании его ивритского песенника, который тоже был опубликован в Берлине в 1922‑м. Она стремительно проникла в круги сионистской молодежи, и ее пели в летних лагерях в Европе и Северной Америке в конце 1920‑х–1930‑х годов.

Но вопросы о происхождении «Хавы нагилы» и о роли Идельсона в ее создании не утихали. В 1960‑е годы в Тель‑Авиве тянулся долгий и сложный процесс по поводу авторских гонораров за песню. Несколько десятков лет потомки кантора Моше Натансона, который родился в Иерусалиме, в юности учился у Идельсона, а затем переехал в Нью‑Йорк, доказывали, что именно он положил бессмертные слова на мелодию, записанную учителем, в рамках классного задания. В документальном фильме 2012 года «Хава нагила: Фильм» оставшиеся в живых члены обоих семейств ведут спор об авторстве песни.

Многие годы ученые считали, что невозможно получить никаких новых данных о происхождении «Хавы нагилы». Но недавно все изменилось. В августе прошлого года один из авторов этой статьи (Эдвин Серусси) вновь посетил библиотеку Клау в Хибру Юнион колледже (HUC) в Цинциннати спустя 40 лет после того, как ему выпала честь провести там два месяца за составлением каталога огромной коллекции еврейской музыки Бирнбаума, хранящейся в библиотеке Клау. При участии нынешних сотрудников библиотеки мы пришли к выводу, что на последнем месте работы Идельсона, в HUC, сохранился целый ряд важных записей. Возвращение этих материалов публике стало целью последнего визита.

Когда в 1937 году родственники Идельсона перевезли его, уже почти полностью парализованного, в Южную Африку, вместе с ним отправилась бóльшая часть его имущества, в том числе обширная переписка и множество сочинений, фотографий и записей. В начале 1960‑х наследники подарили этот архив Еврейской национальной и университетской библиотеке в Иерусалиме (нынешняя Израильская национальная библиотека). Но сам Идельсон ранее подарил библиотеке Клау в HUC (Цинциннати) несколько важных рукописных сборников. Он даже составил особый каталог коллекции. Однако по неизвестным причинам эти ценнейшие материалы три четверти века пролежали без всякой обработки, и лишь недавно начался процесс их консервации и каталогизации.

Особняком в этой вновь обнаруженной идельсониане стоят его записные книжки, числом шесть, где он записывал мелодии, собранные во время полевых экспедиций в османской Палестине, начавшихся в 1907 году, вперемешку с собственными композициями. В следующие два десятилетия эти случайным образом набранные мелодии, заново упорядоченные по общинам происхождения, войдут в его крупнейшую публикацию — «Тезаурус восточных еврейский мелодий». Он также оставил полные черновики и рукописи двух книг — «Еврейской музыки в ее историческом развитии» (1929) и «Еврейской литургии в ее развитии» (1932), множество других документов и писем.

Одна из записных книжек, «14а» по оригинальному каталогу, содержит, похоже, самую раннюю и оригинальную нотную запись мелодии, которая позднее станет песней «Хава нагила». Эта записная книжка, в отличие от остальных, не имеет дат, но в ней есть одна песня 1906 года. Тем не менее похоже, что Идельсон добавлял туда материалы в последующие годы.

Записанный справа налево, как Идельсон записывал бóльшую часть музыки с 1908 года вплоть до отъезда из Палестины в 1921‑м, этот хасидский нигун практически идентичен привычной версии «Хавы нагилы», существующей по сей день. Как уже отмечалось, в 9‑м томе своего «Тезауруса» (1932) Идельсон утверждал, что записал мелодию в 1915 году у хасидов Садигурского двора, живших в Палестине. Однако в свете новой находки можно с некоторой вероятностью утверждать, что он записал мелодию несколько раньше, скорее всего, за несколько лет до Первой мировой войны. Такого рода неточности часто встречаются в его позднейших публикациях.

В этой ранней записи мелодии следует отметить одну важную деталь. На полях Идельсон написал на иврите: «Хасидит Криловиц ми‑Садигура», то есть «хасидская [мелодия] [напетая?] Криловицем из Садигуры». Эта деталь дает основания предполагать, что пометка «Садигура‑Криловиц» в версии нигуна, опубликованной в 9‑м томе «Тезауруса» Идельсона, не обязательно относится к двум городам, в обоих из которых располагались хасидские дворы: Садгора/Садигура (Буковина, Украина) и Криловиц (Куриловцы, Подолия, Украина), откуда происходит мелодия. Эту пометку можно также истолковать как фамилию человека (разумеется, хасида) — Криловец (такая фамилия существует), происходившего из Садгоры или связанного с садигурской общиной в Палестине. Это, разумеется, гипотеза, но все же предлог «из» в аннотации дает возможность истолковать ее как указание на конкретного человека, сообщившего Идельсону столь популярную сейчас во всем мире еврейскую мелодию.

Самым сильным обвинением в адрес сионизма, по словам Гершома Шолема, были слова немецко‑еврейского философа Германа Когена: «Эти ребята просто хотят быть счастливыми». Может быть, именно это имел в виду Идельсон, превращая хасидскую мелодию в сионистский гимн. Но музыка подчиняется собственным законам. В конце концов, «Хава нагила» превзошла свое мистическое восточноевропейское происхождение и новое переосмысление в османской/британской Палестине и превратилась в универсальный символ еврейского счастья. Невозможно знать, что сказал бы Идельсон сегодня о судьбе своей песни. Но мы стали чуть ближе к решению загадки ее происхождения. 

Оригинальная публикация: The Secret History of ‘Hava Nagila’