Его назначили палачом, который должен был привести в исполнение приговор беглому нацистскому преступнику — это был единственный случай смертной казни в истории Израиля. Нагар признавался, что Эйхман, живой или мертвый, производил устрашающее впечатление. Рассказывая о казни, Нагар вспоминал Амалека — библейского врага древнего Израиля: Б-г «повелел нам уничтожить Амалека, “стереть память его из-под неба” и “не забывать”. Я выполнил обе заповеди»

В отрезок времени, прошедший с момента моего обращения в иудаизм в апреле 2023 года, уместилась радость от того, что я наконец присоединилась к еврейскому народу, любовь к человеку, за которого я вышла замуж, и одновременно трагедия 7 октября и моя работа по документации резни и последовавших за ней антиизраильских протестов

Он тоже начал готовиться к смерти и говорить подчиненным, что после его гибели израильтяне, скорее всего, будут предлагать пойти на уступки, чтобы закончить войну. Он выражал уверенность, что в переговорах с Израилем позиция ХАМАСа будет сильнее — нам известно об этом от арабских посредников, которые получали сообщения от него. По их словам, Синвар рекомендовал, чтобы ХАМАС назначил совет, который будет управлять организацией после его смерти.

Когда свиток Торы обматывают пеленкой, на которой лежал младенец во время обрезания, когда мальчика носят, подобно Торе, когда буквы и стихи превращаются в сладости, когда в праздник Симхат-Тора с ребенком танцуют, как с Торой (а с Торой, как с ребенком) — все это неразрывно связывает ценности иудаизма с жизнью его приверженцев

Во всем творении Б-жьем есть лишь один Б-жественно признанный недостаток: «Нехорошо быть человеку одному» (Берешит 2:18). Поэтому Б-г создал женщину. Но могло ли случиться так, что, исправляя один изъян, Б-г случайно допустил другой? Может быть, создание Хавы породило вторую проблему, которая, хоть и решила первую, сама требует решения? Возможно, ответ на этот вопрос поможет нам найти новое прочтение первых трех глав книги Берешит

Текст отражает раннюю стадию развития вычисления раввинистического календаря, когда рассчитанный календарь, как мы знаем его сегодня, еще не возник окончательно и совершенно точно еще не использовался. Таким образом, фрагмент Антонин Б154 представляет собой редкое «недостающее звено» в истории раввинистического календаря в период его формирования

Саадья «жил немногим более шестидесяти лет , из них четырнадцать лет без четырех дней в ешиве Суры» и «умер в конце ночной стражи в ночь на понедельник, 26 ияра 1253 года Селевкидской эры» (16 мая 942 года н. э.). Эта информация позволяет уточнить год рождения Саадьи и датировать некоторые из его произведений, о которых раньше было известно только то, что Саадья написал их в определенном возрасте.

Принято считать, что большинство фрагментов с вавилонской вокализацией принадлежат к древнейшему «слою» Каирской генизы и средневековой ивритской рукописной традиции в целом. Однако отсутствие четко датированных рукописей затрудняет точную датировку фрагментов, что служит препятствием к палеографическим сравнениям.

Письмо адресовано Нахараем бен Алланом из Айдаба его сыну, Аллану бен Нахараю, в Александрию и посвящено товарам. Нахарай пишет, что он путешествует с мусульманами и евреями «в лодке аль‑Дибаджи» («торговца парчой»). В Айдабе купцы продали часть товаров, обменяв их на продукты восточных рынков. Нахарай бен Аллан дважды упоминает каури. Он сообщает сыну, что отправляет ему «два тюка раковин каури объемом 1 мудд»

Скудость источников, касающихся истории евреев Византии, заставляет историков внимательно изучать даже самые непонятные фрагменты из Генизы. Так рукопись на одном пергаментном листе привлекла внимание исследователя Джошуа Холо. По мнению Холо, рукопись представляет собой письмо Моше Агуры «его шурину и родственникам», и оно является «единственным непосредственным сообщением о победе Византии над Критом»...

Очень немногие из тысяч упомянутых в Генизе еврейских путешественников, приезжавших в Индию, добирались до Коромандельского берега, а дальше него не заплывал почти никто. Наш путешественник на многое пошел, чтобы возместить свои убытки». Но насколько далеко за Малабар он заплыл — до Короманделя, до Юго‑Восточной Азии или только до Шри‑Ланки — нам неизвестно.

При всей малораспространенности еврейско‑сирийский язык представлял собой значительное явление. Нам давно известны средневековые еврейские ученые от Багдада до Алеппо и далее до Жероны, которые использовали Пешитту для экзегетических целей. Но до сегодняшнего дня у нас не было ни прямых свидетельств того, как евреи учили сирийский у христиан, ни сохранившихся образцов рукописей Пешитты еврейскими буквами, к которым мог обращаться Маснут и, возможно, Нахманид.