На более глубоком уровне Граде чувствовал близость, свет и тепло Ребе — тот ощутимо вновь соединял его с культурой Торы, которую он так любил, но которую часто оставлял в мире литературных фантазий и воображения. Как сформулировал Граде в одном из писем к Ребе, он увидел в нем огромный контраст с «новогрудскими архетипами из моего романа “Цемах Атлас”… которые не имеют никакого влияния на светских евреев, потому что тотчас начинают говорить с человеком о его недостатках»

Ребе не ушел на покой, напротив, стал действовать еще активнее, еще горячее заговорил об обязанности каждого отдельного человека делать больше и больше добрых дел. Он вновь сделал упор на извечной стержневой идее учения Хабада: Ребе — твой учитель и проводник, но он не может служить Б‑гу вместо тебя. Образ будущего, выпестованный Ребе, воплощается в реальность только тогда, когда мы озаряем свою жизнь и окружение Б‑жественным светом Торы и мицвот

Соблюдение шабата и посещение синагоги были самыми публичными, но не единственными аспектами его верности еврейской жизни и традициям. Либерман соблюдал кашрут, каждое утро в будни накладывал тфилин, каждый день молился три раза, регулярно изучал недельный раздел Торы. С Ребе Менахемом-Мендлом Шнеерсоном, благословенной памяти, он познакомился еще студентом и многие годы поддерживал тесные отношения с ним самим и c движением «Хабад Любавич».

В тот год Международный женский день случайно совпал с праздником Пурим, отмечающим спасение еврейского народа, которым тот обязан не в последнюю очередь отваге и храбрости царицы Эстер. Десятки тысяч демонстрантов обоего пола присоединились к рабочим Путиловского завода, которые бастовали уже несколько дней. Выпускник ешивы «Томхей тмимим» Михоэл Дворкин, находившийся в то время в городе, вспоминал речь, которую произнес Ребе по случаю праздника.

В жизни и литературном творчестве Фишла Шнеерсона и Авраама Шлёнского и в переводе «Хаима Гравицера» с идиша на иврит продолжается парадоксальный диалог между традицией и современностью, между мятежным духом хасидизма и ограничениями его религиозных законов. Этот парадокс был свойственен Хабаду с самого начала, и его изучение, как мы увидели, было целью и путешествия Гравицера. Современные посланники Хабада, шлухим, отличаются от всех прочих еврейских активистов тем, что для них равно большое значение имеет трансцендентный дух каждого человека и ограничения алахического ритуала.