На первых страницах книги «Памяти многих» мы находим репродукцию одного из этих архивных документов, касающегося суда над Леонор де Карвахаль. Разглядывая его, нельзя не поразиться красоте почерка. Кто был тот писец, который неспешно оформил по всем правилам приговор, вынесенный криптоиудейке, а заодно вывел эти прописные буквы — настоящий шедевр каллиграфии?

Филип Гастон был художником‑бунтарем, вдохновившим стольких живописцев, а также карикатуристов, писателей, поэтов и музыкантов. Гастон попытался сделать темой обсуждения нетерпимость, которую наблюдал в Америке, — особенно когда был свидетелем борьбы за гражданские права чернокожих в 1960‑х годах. А еще это стало началом его возвращения к личной истории, к своей детской травме, в надежде заново обрести свою еврейскую идентичность.

Теперь Дэниел Кан, как и многие другие, задается вопросом, что же стало с идишской культурой: ее едва не стерла с лица земли Шоа и ныне продолжает уничтожать конформистский еврейский истеблишмент. Не знаю, у каждого ли деятеля идишского возрождения готов сорваться с языка манифест, но у этого барда определенно да.