Когда еврейская община в беде, каждый еврей должен присоединиться к общему трауру и разделить общее бремя. Даже сегодня, когда большинство евреев уже не руководствуются Талмудом и не признают его авторитет, этот принцип предопределяет жизнь еврейской общины. Солидарность перед лицом беды — один из немногих оставшихся у евреев моральных императивов

Евреи основной способ прекратить засуху видели в посте — физическом испытании, символизировавшем духовное смирение. Если, по логике Второзакония, Б‑г не давал дождя в наказание за грех, вернуть его могло только покаяние... Как мудрецы изучают явления природы в попытке понять наше место на Земле?

Мудрецы верили, что в один прекрасный день Иерусалимский храм будет чудесным образом восстановлен и все его законы опять вступят в силу. И это одна из причин необходимости Талмуда — он должен напоминать евреям о храмовых законах и церемониях, уходящих все дальше в прошлое

Мудрецы начинают обсуждать, из рога какого животного можно сделать шофар, а потом задаются вопросом, касающимся самой сути религии: хочет ли Всевышний, чтобы мы просто выполняли мицвот, или же смысл мицвот в том, чтобы мы осознанно им подчинялись? Что важнее  —  ​исполнение закона или соответствующее намерение? 

Талмуд объясняет, что, пока стоял Храм, существовал специальный священнический суд, занимавшийся заслушиванием свидетелей, видевших молодую луну. Свидетельствование перед этим судом было важной заповедью — разрешалось даже нарушить субботу, чтобы отправиться в Иерусалим и дать показания. При этом свидетели новолуния могли не только нарушить субботние пределы, то есть пройти расстояние больше того, которое разрешается проходить в шабат, но и брать с собой оружие для самообороны

В одних случаях первым днем года считается первое число месяца нисана, а в других — первое тишрея, когда мы празднуем Рош а‑Шана. Но в какой же из этих дней, задаются вопросом мудрецы, Б‑г сотворил мир? Рабби Меир утверждает, что первого нисана, а рабби Элиэзер — что первого тишрея; и каждый находит подтверждение своему мнению в библейском рассказе о сотворении мира.

Действительно, Гемара заявляет, что в Рош а‑Шана выносится приговор не только еврейскому народу, но и всему миру. Однако евреев Всевышний судит в первую очередь, в соответствии с их предполагаемой избранностью: «Когда царь и община предстают перед Б‑жьим судом, царь предстает первым». Эта настойчивое утверждение превосходства евреев разительно контрастирует с их социальной ущемленностью в реальной жизни эпохи Талмуда. Мудрецы, возможно, и считали, что евреи подобны царям, но мало кто из римлян или персов согласился бы с ними

Допустим, двое приобрели бочку вина в совместное владение, а разделить вино решили именно в праздник. Должны ли новые емкости с вином оставаться в пределах двух тысяч локтей от того места, где они встретили начало праздника, или же они следуют за ногами своих владельцев, причем так, что один может понести свою долю на юг, а другой — на север? А если совместная покупка была не вином, а животным и владельцы хотят забить его и поделить в праздник — каково правило в данном случае?

В некоторых менее важных случаях лучше позволить евреям не знать о законе и, соответственно, нарушать его ненамеренно, чем сообщить им о нем и тем самым сделать так, что они будут нарушать его умышленно. В западном праве есть такое положение: «Незнание закона не освобождает от ответственности». Даже если ты не знаешь, что совершаешь что‑то незаконное, тебя все равно можно наказать за это. Мудрецы думают иначе: «Лучше пусть евреи будут невольными грешниками, чем сознательными грешниками»

Евреи не склонны были подчиняться законам и проявлять уважение к Б‑гу; поэтому им требовалось то, что сама Тора называет «огненным законом»: законодательство достаточно строгое и карательное, чтобы привести держать их в узде. «Есть трое дерзких, — уточняет рабби Шимон бен Лакиш, — еврейский народ среди народов, собака среди животных и петух среди птиц».

И вновь лакмусовой бумажкой становится вопрос с яйцами. Предположим, что яйцо снесено в первый день праздника и его «отложили в сторону». Нельзя ли его съесть на второй день, поскольку на второй день не распространяются те же запреты Торы, что и на первый? Или же мы распространяем запрет на оба дня, считая их одинаково священными, хотя один из них — всего лишь своего рода юридическая фикция?

Храм, каким его представляют себе мудрецы, по сути, статичен, это мир вне времени, где вечно повторяются одни и те же действия. К широкому историческому контексту — миру империй и государств, войн и политики, который постоянно меняется, — Талмуд на удивление безразличен, несмотря на то что этот мир в значительной мере определял судьбу евреев. Мудрецы апеллировали к библейским историям и народным преданиям; сверх того они не испытывали потребности в исторических источниках.