Начиная с 1921 года и до последнего своего дня в СССР Раяц вел непрерывную борьбу с советской властью вообще и евсеками в частности. Эту борьбу он продолжил и за границей. Его главной опорой, его правой рукой всегда оставался Хони Морозов. До такой степени, что в своих воспоминаниях Раяц пишет: «О цели, времени и направлениях моих поездок по стране знали только два человека — моя жена и рав Эльхонан‑Дов Морозов».

В сентябре 1921 года пришло письмо от Раяца. Он пригласил Хони Морозова приехать с семьей в Ростов и занять место его секретаря и габая. Проблем с проживанием теперь больше не было: еще Временное правительство отменило черту оседлости, и евреи могли селиться в любом уголке России. Вместе с письмом Раяц прислал и деньги на переезд. Период голода для семьи Морозовых закончился. Но они не знали, что наступил намного более страшный период — открытого противостояния с ЧК‑ГПУ‑НКВД и евсеками, делавшими все возможное для уничтожения еврейской религии...

В 1961 году произошло то, чего Генех боялся пуще всего. Он получил повестку в военкомат... Генех отправился к знакомому юристу. И тот объяснил: бояться ему нечего. Да, он совершил некие нарушения законности. Но по сравнению с тем, что его незаконно репрессировали, продержали в зоне и лагере семь лет и превратили в инвалида, это не дела, а делишки. Генеху повезло: его «разоблачение» пришлось на самый пик хрущевской «оттепели». Поэтому жертву незаконных сталинских репрессий не тронули, доносить не заставили и даже разрешили поменять паспорт, вернув свои настоящие имя‑фамилию.

Генех был убежден: Всевышний послал его в ад, чтобы и в нем, в самой глубине преисподней, он оставался хасидом, оставался предан своему народу и хранил свою веру. Так же как в деятельности ешив в условиях подполья и большевистских преследований, и в этом наверняка было какое‑то искупление, содержался духовный смысл. Своими муками и своей верностью он служил всему еврейскому народу, трудился для приближения Избавления из советского рабства, оказавшегося хуже египетского.

Еще даже не отпраздновав свое 17‑летие, Генех Рапопорт оказался главой подпольной ешивы «Томхей тмимим» в Курске... Как‑то осенью 1939 года на базаре, когда Генех покупал арбузы, к нему подошел мужчина в полувоенном френче и сапогах. «Слушай меня, парень. Слушай и запоминай. Я чекист. Но я и еврей. И у меня сердце болит из‑за того, что делают с лучшими людьми моего народа. Мне случайно стало известно — в НКВД донесли, — что в синагоге работает тайная ешива. Ее собираются разгромить в ближайшее время, может, уже сегодня. Если ешива таки да работает — бегите. Немедленно, прямо сейчас. И забудь, что ты меня видел и что я тебе сказал. Если узнают — лагерем я не отделаюсь».

За несколько месяцев, проведенных на фронте, Юда не раз ходил возле смерти. Но сейчас он смотрел ей прямо в глаза, запорошенные снегом. Что делает хасид в такой ситуации? Молится. Юда начал чуть слышно читать Теилим, чередуя их призывом к Всевышнему о спасении и обращением к Ребе Раяцу попросить за него в высших мирах. И вдруг он увидел перед собой Ребе.

Говоря с начальником лагеря, Мейшке не упомянул эти пасхальные седеры — хотя на них собирались как раз те самые коммунисты. Многие из них — дети правоверных партийцев — впервые в жизни слушали рассказ об исходе из египетского рабства и ели мацу. И никто из них так и не донес «куму» об этой абсолютно запрещенной религиозной пропаганде. Дознайся начальство о проведении в лагере пасхального седера, карцером Мейшке не отделался бы.

«Из нас делают героев, причем совместно, КГБ и Запад. И той, и другой стороне нужны знамена, под которыми можно идти, и герои, которых потом можно менять — на шпионов, на зерно, на компьютеры. Я — и Нобелевская премия!.. Это ж надо такое придумать!..»

В конце минувшей недели в Израиле ушла из жизни Това Альтгойз, хабадница, чудом выжившая в Великую Отечественную и бежавшая после войны по поддельным документам из СССР в Палестину. «Лехаим» публикует воспоминания Товы, записанные несколько лет назад Давидом Шехтером.

На минувшей неделе покинул этот мир рав Элимелех Левенгарц. Более полувека рав Левенгарц прожил в Кфар-Хабаде в центре Израиля, где вместе с братьями работал на небольшой текстильной фабрике. До 33 лет хабадник Левенгарц прожил в СССР: в Москве, Самарканде, Фрунзе и Черновцах в условиях постоянного страха он сохранял верность заповедям Торы. «Лехаим» публикует воспоминания Элимелаха Левенгарца о жизни любавичского хасида в Советском Союзе, записанные несколько лет назад.

В воскресенье, 15 января, ушел из жизни бывший глава ешивы "Томхей Тмимим" раввин Меир Грузман. "Лехаим" публикует воспоминания рава об отце, о детстве в эвакуации в Самарканде и о репариации в Эрец-Исраэль в 1946 году.