Мы знаем, что, как и многие представители того поколения, он не был только ученым, а зарабатывал себе на жизнь торговлей. Ицхак Лурия кормился, торгуя «перцем, вином, огурцами, пшеницей и кожей» — и всему этому, кроме огурцов, у нас есть документальное подтверждение. На самом деле только благодаря профессиональной торговой деятельности, которой Лурия кормил себя и свою семью, он и оставил какой‑то след в Генизе

В письме описывается женщина из богатой христианской семьи, которая перешла в иудаизм и вышла замуж за некоего Давида из семьи раввина Тодроса из Нарбонны. Вынужденные бежать от мести семьи, молодожены оказались в новой общине, где Давид был убит антисемитами, ворвавшимися в синагогу. Нападавшие схватили двух детей Давида и его жены — Яакова и Юсту. Письмо представляет собой прошение за вдову и младенца, оказавшихся в тяжелой бедности.

Идентификация рукописей, принадлежащих перу Моше Маймонида, долгое время представляла собой одну из основных задач в исследованиях Генизы. Возможно, самый знаменитый автограф из Кембриджской коллекции Генизы, короткое письмо Рамбама Аль‑Шайку аль‑Тика в защиту иммигрантов, недавно приехавших в Египет, впервые был опубликован в 1936 году. Значение этого фрагмента состоит в том, что Рамбам подписал его полным именем — Моше, сын ученого Маймуна, — тогда как большая часть прочего автографического материала либо не подписана, либо, как это часто бывает с респонсами, просто помечена словами: וכתב משה, т. е. «написал Моше».

Письмо многие годы привлекало к себе большой интерес, поскольку в нем рассказывается история богатого человека, которого ограбили бандиты, и он пришел в Иерусалим с протянутой рукой. Но письмо неполное, и другие детали нам неизвестны. Над этим письмом работали множество историков и высказывались самые разнообразные мнения по поводу личности адресата послания и самого несчастного путешественника.

Есть еврейский обычай (кодифицированный Моисеем Маймонидом в его Мишне Тора, Хилхот тфилин, Мезуза ве‑Сефер Тора, 7:1), согласно которому каждый еврей, включая царей (на основании Втор., 17:18), должен в какой‑то момент своей жизни переписать Библию. По‑видимому, община Фустата соблюдала этот обычай, невзирая на компетентность ее членов и их возможности.

Роль Библии в караимской традиции была такова, что мы, несомненно, можем предположить, что эта община хотя бы отчасти несет ответственность за изготовление в X‑XI веках таких замечательных рукописей, как Ленинградский кодекс, не говоря уже о возможном участии караимов в деятельности масоретов в Тверии. Караимы представляли собой важную социальную, экономическую и политическую силу в Египте и существенную интеллектуальную силу в Земле Израиля, и это позволяло им заказывать тексты такого качества и ценности, а возможно, и требовало от них этого.

Знаменитый Ленинградский кодекс не происходит из Каирской генизы. Невероятно изящная и снабженная позолоченными ковровыми страницами рукопись прошла через руки множества владельцев, прежде чем привлекла внимание выдающегося собирателя Авраама Фирковича. Насколько нам известно, эту рукопись никогда не сдавали в хранилище Генизы и бережно хранили целую тысячу лет.