Все информаторы, участвовавшие в спасении четырех израильских заложников — а это двенадцать жителей Газы, включая две семьи, — были переселены в Израиль. Сегодня они пользуются израильским гражданством и ежемесячным пособием, пока не интегрируются в израильский рынок труда. Один из членов семьи, 12-летний мальчик, в настоящее время проходит в Израиле лечение от рака, оплачиваемое государством

Ученый призывает израильских лидеров, ведущих войну против ХАМАСа, следовать традиционному пути завершения конфликта: победа одной стороны и капитуляция противника. Они должны отказываться от любых попыток добиться признания палестинцев, утверждает Пайпс, поскольку их прошлые усилия неизменно разбивались о стену палестинского неприятия Израиля в качестве еврейского государства

Из политической или личной неприязни к евреям отказывать «еврейскому историческому наследию» в могиле Рахили — все равно что ей самой в израильском гражданстве. Не посторонним решать, чье это наследие.

Иерусалим за более чем трехтысячелетнюю историю многократно переходил из рук в руки. Сменялись империи, правители, династии, но этот город оставался вожделенным для представителей различных конфессий, которые наделяли его священным статусом. Какими только эпитетами ни награждали его: «город Б-га», «город справедливости», «прекрасный город», «город трех религий». Пожалуй, в последнем эпитете и скрыта трагедия города. Сегодня 28 ияра отмечается День Иерусалима.

Несмотря на то что официально король Хусейн отказался от претензий на Западный берег еще в 1987 году, Иордания по‑прежнему остается связанной тесными узами и с палестинцами, и с Иерусалимом, и с Западным берегом. Смогут ли Иордания и Израиль при поддержке Египта и Саудовской Аравии, а также США и ЕС предотвратить негативный сценарий в ПА, который приведет к братоубийственной войне и дестабилизации всего региона?

Что бы ни говорили сегодня в Вашингтоне, где, конечно же, хотели бы свести сирийскую войну на нет и побыстрее выйти из этого региона, де‑факто тот, кто выигрывает от этого хода в политическом смысле, — это Башар Асад, который после шести лет войны вновь станет релевантным для США «центром тяжести», на который можно в случае чего опереться в условиях вязкой сирийской трясины. На Западе все громче звучат голоса, что Асад должен быть частью решения. Любопытно, полагают ли эти люди, что Пол Пот мог быть частью решения в Камбодже?

Кто сегодня может поручиться за то, что представители сирийской армии в какой‑то момент не решат снабдить стратегическим оружием «Хизбаллу», самоотверженно воевавшую в Алеппо и в других городах? Разве не об этом мечтает Хасан Насралла — чтобы наконец взять реванш за поражение в 2006 году?

Если ежедневно повторять, что евреи никак не связаны с Иерусалимом, а Иерусалимский храм на самом деле находился в Йемене, — об этом мне в интервью говорил Ясир Арафат, — то постепенно и эта версия обретет право на жизнь. У ее сторонников теперь появилась официальная бумажка с печатью ЮНЕСКО. И на каждом антиизраильском митинге в американских или британских кампусах ораторы будут опираться именно на эту резолюцию.

На этот раз речь идет не просто о неудавшейся попытке положить конец кровопролитию в Сирии, а о двух кардинально разных позициях и о разных представлениях о том, что же будет происходить в Сирии после того, как стихнет канонада. Во многих отношениях это противостояние определит позицию обеих сторон на Ближнем Востоке в целом, а не только в Сирии.

Джефф Балабон, общественный деятель и председатель Альянса Железного купола, сказал корреспонденту «Tablet»: «Одна партия обсуждает, насколько политически выгодно критиковать Израиль за угнетение палестинцев и оккупацию. Другая говорит: вы вообще о чем? Нет никакой оккупации. Контраст не мог бы быть более разительным».

США предстоит решить, как вести себя в утопающей в крови Сирии, как удержать на плаву Египет и Тунис, как спасти Ливию, как формировать политику в отношении Турции и т. д. Трудно представить, что Хиллари Клинтон и ее госсекретарь вновь займутся челночной дипломатией и попытаются добиться результатов от двух наименее заинтересованных в этом лидеров — Махмуда Аббаса и Биньямина Нетаньяху.

По мере того как вслед за распадом Сирии и Ирака мало что осталось и от их армий, а Египет прочно увяз в гражданской войне, стратегическая опасность внезапного прорыва крупных вражеских соединений, по сути, сошла на нет. Зато тактические угрозы, исходящие от небольших, но фанатичных и не сдерживаемых никакими нормами террористических банд, выросших на руинах арабской государственности резко увеличились. «Исламское государство» стало идеологической франшизой.