В этих местах, где развивается действие романа, в западных областях Российской империи, а и по всей России, религия словно бы исходит из того, что верующий — несчастен. Все равно, русское православие или иудаизм евреев. Кто кого выбирает: люди религию или она людей? Да, вера подает утешение, и радость богообщения, и соборность. Но грустно.

Печально известное «дело врачей» 1953 года, когда Сталин обвинил группу врачей, в большинстве евреев, в заговоре с целью убийства советских лидеров, стало кульминацией целой череды сфабрикованных обвинений и политических убийств, жертвами которых стали евреи, в том числе идишские писатели. Вера в то, что еврейские врачи травят детей ядом, к тому времени уже была широко распространена в народе, так что в «деле врачей» антисемитизм верхов сливался с антисемитизмом низов.

Когда молитвенник или другая священная книга падает на пол, евреи с любовью целуют ее, как ребенка, ударившегося во время игры. В синагоге свитки Торы облачены в нарядные чехлы и похожи на царей, делящих свое время между величественным отдыхом в ковчеге и участием в ликующей царской процессии. В праздник Симхат Тора свитки обнимают и танцуют с ними, как на балу. А когда они стареют, их хоронят подле тех ученых, которые посвятили жизнь изучению Торы.

При таком миропонимании, чутье, схватчивости, образованности, даре различения он пишет о насущных на то время проблемах еврейства, не упоминая, стало быть, не чувствуя, приближения ужаса, конца. Всего за семь лет до прихода нацистов! Он пишет о безвыходности положения, умножающихся трудностях существования, возрастающем унижении европейского еврейства. А на пороге стоит гибель, еще год, максимум два, и она обрушится, никого не щадя, на все шесть миллионов, сметет их с лица земли!

Белых, которым не нравятся черные, мы видим во множестве каждый день, для этого не нужно специально ездить ни в Вирджинию, ни в Воронеж. Евреев, которые объясняют, почему другие евреи (не говоря уже о неевреях) – второго сорта, я тоже видел. Мама не та, вера не та, иногда даже синагога не та. Объяснения даются исключительно глубокие, неизмеримо глубже тех, которые они слышат от многих неевреев, которые вторым сортом объявляют без разбора их всех.

За почти 80 лет, прошедших со времени ее гибели, в кого она превращена? Кто она — брошенное в холодную грязь, сплошь покрытое вшами, невменяемое существо или героиня пьес, спектаклей, фильмов, автобиографической прозы с редакторскими изъятиями и заменами, собственных дневников, аутентичных, напечатанных без редактуры, но уже тогда, когда образ веселой, оптимистичной девочки внедрился в сознание?

Антисемитизм — данность, избавиться от него нельзя никаким образом, даже Освенцимом. Нужно научиться с ним жить, это нелегкая, не на одно поколение задача. И хорошо бы не добавлять к этому государственную самодеятельность в виде отправки за тысячи верст, в землянки, в голодание, в очередное умирание. И призывы к счастью, пусть искренние, и меры по его устройству, пусть с честным желанием добра, хорошо бы не навязывать тем, кто не просит. Дайте людям самостоятельно выбирать, как им становиться собой.

«Мастер» — несомненно, главная книга Маламуда, и дело не только в том, что для нее взят сюжет, который предельно заряжен драматизмом. Разрабатывая этот сюжет, Маламуд не стремился к абсолютной фактологической достоверности: у него многое изменено, а сцена суда, который стал кульминацией дела Бейлиса, вообще отсутствует. Маламуд писал свою книгу, обогащенный знанием, что дело Бейлиса было только одной из первых попыток подобного «заговора против еврея» и что другие попытки окажутся намного успешнее.

Всем надоели антисемитизм и евреи, которые вечно жалуются на него. Преследования мусульман — новая «горячая тема», которой предстоит заменить антисемитизм. Ныне евреи — отнюдь не жертвы, а главные угнетатели (белые, живут на Западе), мусульмане же — вот кто воистину угнетен. Еврейское самоопределение — это расизм и колониализм, в отличие от мусульманского национализма. Ведь ислам всегда на стороне добродетели, каким бы патриархальным и репрессивным он ни был на практике...

В еврейских календарях также можно было найти встречную информацию о христианской стороне. Евреи часто были осведомлены о ритме христианского времени лучше, чем им бы хотелось, поскольку дни церковных праздников давали повод для враждебных действий — от зубоскальных пьес до традиционных побоев и забрасывания камнями.

«Ди Страшун библиотек», известная под своим идишским названием, была самой доступной из мировых довоенных библиотек по иудаике. Ее легендарный читальный зал был гаванью еврейского интеллектуального плюрализма. Набожные раввины нередко сидели рядом с молодыми нерелигиозными читателями и читательницами с непокрытыми головами на скамьях, стоявших вокруг вечно переполненных столов читального зала.

Их переписка на протяжении 30 лет озарена отблесками недавней Катастрофы. Письма не только документально фиксируют необратимые разрывы, происходившие в их эпоху, но и высвечивают некоторые грани их характеров — и Шолема, и Адорно — которые, если исследуешь этих людей по отдельности, видны не столь отчетливо.