«Еврейский Вудсток» набирает популярность, манит путешественников, причем не только евреев, со всех концов земного шара. По оценкам, фестиваль, с его разнообразной программой — художественные выставки, богослужения, вечеринки, экскурсии, лекции, кинопоказы, мастер‑классы и концерты, — за вычетом пандемийных лет ежегодно привлекает более 30 тыс. посетителей

Для меня идиш, осознала я, — ориентир, с которым я сверяюсь, якорь, который утверждает меня в море богатой еврейской культуры. И так было всегда. Для меня, секулярной еврейки, идиш неотделимо переплетался с моим воспитанием. В названиях блюд или в ласкательных прозвищах — он всегда был рядом и на самом деле всегда был моим.

Многие евреи из Польши и России, выжившие в Холокост — те, для кого идиш был родным языком, — после войны обосновались в Мельбурне и привили своим детям глубокое уважение к идишу и идишской культуре. Эти иммигранты отличались необычайно страстной любовью и творческим подходом к идишу, они‑то и заронили в широких кругах еврейской общины те семена, благодаря которым идиш стал процветать и остался жить в следующих поколениях.

Не рискну утверждать, что хорошо понимаю причины Холокоста — почему один считающийся цивилизованным, талантливый народ попытался истребить другой цивилизованный, еще более талантливый народ, но, не будь книг Люси Давидович, я вообще бы ничего не понимал. Предметность описания — вот ее вклад в историю: у тебя возникает ощущение, что ты там был — в гетто пытался схватить гнилые картофельные очистки или в Понарском лесу ждал пули в затылок.

Женщины рассказывали о погромах, казаках, бандах... Я почувствовал огромное напряжение. Хорошо помня об их личной горькой доле, я ни в коем случае не хотел, чтобы сестер настигли и снова ранили тяжелые воспоминания. Вдруг Неся посмотрела вокруг и сказала: «Послушай‑ка, давай войдем в дом, что‑то здесь слишком много ушей, не для них эти разговоры...»