Сестра была похожа на всех святых ребецн, которые постились и ходили в Палестину молиться у святых гробниц. Жизнь ее была — гимны, праздники, надежда и экстаз. Она была хасидом в юбке, однако страдала истерией и небольшими приступами эпилепсии. Иногда она казалась одержимой.

«Ребе, я очень болен. Доктора отказались от меня. У нас нет детей. Нельзя, чтобы, когда я умру, моя жена подпала под законы халицы. Мой единственный брат живет в Америке. Так что лучше развестись сейчас».

Известие о смерти Бесси оказалось ударом, от которого, он знал, оправишься не скоро. С того дня, когда он видел ее последний раз, прошло пятнадцать месяцев. Только теперь он понял, что она значила для него.

Рядом с домом князя была бакалейная лавка. Владелец Мендл, и его жена, Бейла-Гитл, очень сблизились с князем. Они снабжали его всем необходимым — даже вещами, которые обычно не найти в бакалее, такими как чернила, стальные перья, писчая бумага, вино, водка, табак.

Пошел слух, что Йоселе и Рейфман обмениваются учеными письмами и высмеивают хасидских ребе. Один  наш ешиботник сказал, будто Йоселе утверждает, что строители Храма ошиблись, измеряя колонны, священные сосуды и алтарь. Сразу же в городе поднялся крик, что он считает себя умнее царя Соломона. Когда Хая-Кейла услышала обвинение, она побелела от страха.

Слово «Суккот» означает «палатки». А сук и кот, о которых вы только что подумали, здесь совершенно ни при чем. Суккот – праздник палаток, палаточный праздник. В праздник Суккот вспоминают вольное житье в пустыне. На работу не ходили. В магазин тоже не ходили. Еда падала с неба. Вкусная и полезная. Хорошее было время – приятно вспомнить... Все, кто хочет и может, строят к празднику Суккот «палатки»... На самом деле это все-таки не палатки, а, скорее уж, хижины. Данькин папа решил построить свою хижину во дворе...