Когда беженцы спасались от гражданской войны в Испании и Второй мировой войны, смелая швейцарская медсестра оказала решающую помощь на юго-западе Франции узкой группе перемещенных лиц – беременным женщинам и их детям.

Несмотря на враждебность вишистской Франции и нацистской Германии, Элизабет Эйденбенц приписывают спасение жизни почти 600 детей – 400 испанских беженцев и 200 еврейских беженцев — с помощью ее родильного дома «Материнство» во французском муниципалитете Эльне. Относительно малоизвестная Эйденбенц (1913-2011) дожила почти до 100 лет, а в 2002 году Яд Вашем удостоил ее звания «Праведник народов мира».

Новый исторический драматический фильм призван сделать историю ее героизма более известной. Испанский фильм 2018 года «Свет надежды» в этом году будет демонстрироваться в США. Премьера фильма состоялась на Фестивале еврейского кино в Нью-Йорке в январе, а его показ на фестивале еврейского кино в Чикагском еврейском общинном центре состоялся 9 марта. В интервью The Times of Israel режиссер фильма Сильвия Кер назвала Эйденбенц женщиной и героиней, «замалчиваемой обществом». «Я чувствовала, что необходимо сделать этот фильм», – сказала она. Кер прочитала интервью между тогдашней 90-летнй Эйденбенц и каталонским журналистом Ассумптой Монтеллой, а также нашла вдохновляющую цитату от ребенка, который жил в родильном доме Эльне: «моя мама дала мне жизнь, материнство дало мне молоко, а Элизабет дала мне надежду».

На роль Эйденбенц Кер пригласила швейцарскую актрису Ноэми Шмидт, номинанта 2015 года на французскую кинопремию César за лучшую женскую роль второго плана. «Для персонажа Элизабет было важно, чтобы актриса была из Швейцарии, – сказала Кер, добавив, – Ноэми прочитала сценарий и без колебаний согласилась участвовать». По словам Кер, среди других актеров также есть известные каталонские актрисы, а также талантливые дети-актеры, которые изображают трех друзей, живущих в родильном доме: Пата, Неус и Дэвида. От имени Пата, самого простодушного из этого трио, ведется рассказ в фильме.

Неус является свидетелем ужасов жизни в концлагере Ривесальт во Франции, а Дэвид – еврейский беженец, чья беременная мать Майя прекрасно знает об особых опасностях, с которыми сталкивается ее семья. Эти трое детей, по словам Кер: «благодаря своим играм (которые мы видим в фильме) дополняют друг друга и учатся друг у друга». То же самое можно сказать и о других обитателях «Материнства», которых мы встречаем по ходу развития сюжета.

«Свет надежды», снятый в Каталонии, изображает Эйденбенц, пытающуюся помочь женщинам, о которых она заботится: Майе, которая боится за своего сына и новорожденную дочь; Виктории, которая рассматривает вопрос об участии в Сопротивлении, что запрещено во время беременности и родов; и Авроре, которая страдает от трагедии рождения мертвого ребенка. За стенами больницы ее существованию угрожает настойчивый комиссар Виши и его нацистские хозяева. Родильный дом приказано закрыть. Эйденбенц придумывает план по спасению больницы, который зависит от ее разоблачения позора Франции — зверств в концентрационном лагере Ривесальт. Среди заключенных лагеря за его мрачную историю, были гражданские лица, в том числе каталонцы, евреи и алжирцы.

В 1942 году, когда начинается действие фильма, 2251 еврей, включая 110 детей, были переведены из Ривесальта в концентрационный лагерь Дранси, а затем в Аушвиц. В течение всего этого времени Эйденбенц пытается сохранить определенное единство среди живущих в больнице, празднуя летнее солнцестояние в День Святого Иакова. Последующая кульминация фильма раскрывает трагедию и доблесть как взрослых, так и детей. Настоящая Эйденбенц проявила много смелости в тяжелых обстоятельствах. «Элизабет было всего 25 лет, когда она основала и открыла «Материнство»», – сказала Кер. «Вы должны быть очень смелыми, чтобы приняться за эту работу».

Дочь швейцарского протестантского пастора, Эйденбенц первоначально вызвалась помочь республиканцам в гражданской войне в Испании, положение которых стало отчаянным после падения Барселоны в 1938 году. В январе и феврале 1939 года полмиллиона республиканских беженцев бежали пешком во Францию. По дороге их бомбили самолеты националистов и итальянцев – исход, названный «La Retirada» («Отступление»), юбилей которого отмечается в этом году, восемь десятилетий спустя. Французские власти разрешили беженцам пересекать границу, но интернировали их в лагерях с именами, которые стали символами позора: Аржелес-сюр-Мер, Ривесальт и Сен-Сиприен. «В лучшем случае там не было ничего, кроме колючей проволоки и охранников», – говорит Соледад Фокс Маура, профессор испанской и сравнительной литературы в Уильямс-колледже, специализация которой включает гражданскую войну в Испании, а также изучение женских и гендерных проблем. «Испанским республиканцам, интернированным в лагерях, приходилось строить самые элементарные укрытия, чтобы защитить себя, пытаясь выжить на холодных пляжах в середине зимы».

«Люди умирали от болезней, переохлаждения и холода», – говорит Алехандро Бэр, заведующий кафедрой исследований Холокоста и геноцида имени Стивена Файнштейна в Университете Миннесоты, добавив, что «было обычным делом видеть трупы, сложенные, оставленные на открытом воздухе в районе лагеря». «На пляжах не было должной гигиены, тепла, какого-либо медицинского обслуживания – сначала, по крайней мере», – сказала Фокс Маура. «Многие люди умерли, много младенцев и детей», при этом коэффициент младенческой смертности составил более 95 процентов. Она сказала, что «со временем это действительно вызвало скандал во французской прессе. С женщинами плохо обращались, многих изнасиловали охранники. Там были просто ужасные условия для женщин».

Эйденбенц изначально помогала этим беженцам через организацию Swiss Aid. Ее коллега-волонтер Карл Кеттерер купил замок, который был «наполовину разрушен», сказала Фокс Маура. Это и стало «Материнством», каждая комната которого была названа в честь какого-то испанского города, включая Мадрид, Барселону и Бильбао. Первая беременная женщина прибыла в январе 1939 года. Их было очень много под присмотром Эйденбенц и ее двенадцати сотрудников. Будущие матери приезжали за четыре недели до родов; они могли оставаться четыре недели после родов, после чего Эйденбенц пыталась устроить их на работу, чтобы не возвращать обратно в лагеря.

К этому времени гражданская война в Испании сменилась Второй мировой войной, и «Материнство» стал финансировать Красный Крест. В помощи нуждались новые группы беженцев, но Эйденбенц была ограничена политикой Красного Креста – не помогать политическим беженцам, за исключением евреев. «Она скрыла личности большинства беженцев, чтобы обойти эти законы», – сказала Фокс Маура, описав больницу как «финансируемую Красным Крестом и одновременно работающую вне него». Одолеть нацистов было сложнее. «Элизабет получала много угроз от гестапо, но она не сдалась», – сказал Кер. «Она спрятала еврейских женщин и их детей, когда это было запрещено. Элизабет спорила с главой полиции, боролась за депортированных женщин». В конце концов, немцы приказали закрыть роддом в 1944 году. Эйденбенц вернулась в Швейцарию, но, по словам Кер, продолжила борьбу за «незащищенных детей».

На Пасху 2002 года 60 бывших беженцев, которые жили в детстве в родильном доме Эльне, вернулись в город на празднование юбилея своей спасительницы, Эйденбенц. «Они все собрались, чтобы почтить ее, – сказала Фокс Маура. «Это было очень трогательно».

В 2006 году место расположения «Материнства» посетил профессор университета Миннесоты Бэр, уроженец Испании. Совершая экскурсию по зданию с группой испанских педагогов, он сказал, что у него все еще есть «невероятная аура» – «la memoria del bien», память о добре. «Очень трогательно посетить это место», сказал Бэр. «Вот почему я думаю, что об этом должны знать больше, особенно те, кто живет рядом, а также люди, которые посещают Испанию». «К счастью, в настоящее время его посещают школьные группы», – сказал он. «Я думаю, что усилий должно быть намного больше, они должны умножаться. Уроки того времени стоит запомнить. Так много зла — и свет среди зла». «Как педагоги, мы должны понимать, как мы должны помнить о Холокосте, Второй мировой войне, гражданской войне в Испании. Это совершенно разные исторические события». Но, добавил Бэр, «в таких фигурах, как Эйденбенц, мы видим общее, невероятную ценность. Мы можем распознать одну историю в одном человеке. Есть так много того, чему можно учиться».

Фокс Маура отмечает, что «к сожалению, изгнание длится намного дольше, чем мы считаем». Это всегда более свежо, чем мы думаем, с точки зрения последствий. Гражданская война в Испании «закончилась» в 1939 году; но она не закончилась для беженцев, для них это закончилось намного позже».

Спустя восемьдесят лет после «La Retirada» и событий, которые ускорили создание «Материнства» в Эльне, многие люди могут не знать имя Эйденбенц или о ее работе с беженцами. Бэр сказал, что «если говорить об историях помощников и спасителей … если определенные лица и организации не предпримут конкретных усилий для того, чтобы донести эти истории до общественности, они останутся незамеченными». Такие люди, как Эйденбенц, «делали то, что считали нормальным», сказал Бэр. «Они не думали, что они герои». По его словам, такие люди лично не пытались обнародовать свою историю: «другие должны пролить свет на это. Это важная задача. Эйденбенц и другие не знакомы широкой публике. Задача ученых, активистов, организаций и пропагандистов – продолжать усилия, которые так много значат. Они воплощают важнейшие уроки нашего времени».

Кер иллюстрирует один из таких уроков в заключительных титрах, связывая деятельность Эйденбенц с добровольцами, помогающими беженцам в сегодняшней Европе. Она говорит, что человечество «не учится на поступках прошлого». Она объяснила героизм Эйденбенц 80 лет назад, так: «Элизабет не делала различий между национальностями, расами и религиями. Она хотела помочь всем беременным женщинам поддерживать самооценку, бороться за детей, которые у них были, в изгнании, вдали от дома».

timesofisrael.com