Выборы в Германии, прошедшие 24 сентября, можно рассматривать как часть серии европейских выборов, выступающих в качестве лакмусовой бумажки для настроений европейцев по ключевым вопросам: будущее Европейского Союза, иммиграция, рост ислама и характер Европы.

Значительная часть внимания во время предвыборной кампании была сосредоточена на продвижении ультраправой партии «Альтернатива для Германии» (АдГ). Созданная всего пять лет назад в качестве партии “евроскептиков”, с тех пор она стала эволюционировать так же, как и другие европейские правые партии, опираясь на темы мигрантофобии, исламофобии, анти-ЕС и немецкого национализма. Если до сих пор АдГ добивалась успеха на региональном уроне, и ее представители были избраны в 13 из 16 парламентов земель, то теперь она намерена войти в Бундестаг, федеральный парламент Германии в качестве первой после Второй мировой войны ультраправой партии в парламенте. Кроме того, и это было неожиданностью выборов, она стала третьей по популярности партией, выигравшей согласно предварительным результатам более 13% мест.

«Мы отвергаем переход к централизованным федеральным Соединенным Штатам Европы. Мы выступаем за возвращение в сообщество, основанное на суверенных нациях с общими экономическими интересами», – сказала Беатрикс фон Шторх, заместитель председателя АдГ и одно из публичных лиц партии, сообщает Jerusalem Report. Когда ее спросили, видит ли она возможность распада Европейского Союза, фон Шторх ясно заявила: «Если нынешний путь централизации и гармонизации будет продолжаться, результатом будет дезинтеграция». Такой уход от «федеральной Европы» неизбежно идет с большим упором на немецкий национализм; в Германии есть те, кто чувствует, что их национализм преувеличенно подавлялся после Второй мировой войны. АдГ заметно выделяет немецкий национализм в своей кампании, используя, к примеру, на своих митингах баннеры с надписями «Наша земля, наша родина» и рекламу с надписью «Верните свою страну». Хотя у некоторых такие лозунги вызывают беспокойство из-за аналогии с фразами из недавнего прошлого страны, фон Шторх не видит проблемы в подъеме немецкого национализма. «Мы выступаем за патриотизм, который способствует миру и добрососедству», – говорит она.

Д-р Марсель Левандовски, политолог из Университета Хельмута Шмидта, который исследует популистские партии и предвыборную агитацию в Германии, объясняет: «Мейнстрим в Германии очень чувствителен, когда дело касается немецкого национализма. Каждая националистическая партия, появившаяся на протяжении многих лет, подвергалась стигматизации и интерпретации в контексте истории Германии. Но за последние 10 лет христианские демократы (правоцентристская партия) под руководством канцлера Ангелы Меркель сдвинулись к центру. Это создало разрыв в партийной системе Германии».

Пустота на правом флаге германской политики не является единственным фактором роста АдГ. Профессор Кэтрин де Фриз из Эссексского университета обращает внимание на рост евроскептицизма и успех экстремистских партий в Европе. Она рассматривает рост AдГ в контексте более широкой европейской волны протестов против истеблишмента. «В Европе существует кризис представительства на национальном уровне, – говорит она. – Речь идет не только о ЕС. Избиратели вопиют против элиты, против своих правительств, против своих министров». Опираясь на сочетании политической пустоты и антиистеблишментских настроений фон Шторх считает, что ее партия дает привлекательный ответ на подобные запросы. «Многие из нас слышат наших избирателей. Центральными для всех являются политика правительства Меркель, направленная на расширение ЕС, провал евро и неэффективная иммиграционная политика Меркель», – говорит она.

Некоторые, однако, задаются вопросом, каких именно избирателей привлекает АдГ и каковы их предыстории. «В АдГ есть умеренная фракция, но есть также сильная националистическая фракция, особенно в некоторых частях Восточной Германии. Действительно, АдГ также привлекает настоящих неонацистов, но они не являются большинством в партии», – говорит Левандовски. Именно присутствие таких элементов внутри партии приводит к тому, что ее обвиняют в антисемитизме.

Левандовски обращается к реальности этих обвинений. «Существует некоторый вторичный антисемитизм. Вы можете найти среди сторонников АдГ тех, кто придерживается мнения о том, что Германия должна избавиться от прошлого, избавиться от культуры вины. Это само по себе подразумевает релятивизацию Холокоста». Фон Шторх, член европейской королевской семьи, является внучкой последнего министра финансов Адольфа Гитлера, Шверина фон Крозига. На вопрос о том, какую роль прошлое Германии должны играть в ее текущей политике, она отвечает таким образом: «Мы извлекли из нашей истории уроки того, что мы должны защищать принципы демократии, свободы и верховенства закона».

Фон Шторх не думает, что рост ее партии должен вызывать беспокойство в Европе: «Наши соседи не боятся АдГ. Они опасаются последствий политики открытых дверей в отношении беженцев, проводимой Меркель, и возмущаются ее вкладом в создание схемы перераспределения беженцев в ЕС».

Успех АдГ вызывает вопросы не только о роли ЕС, но и о затруднении с понятием европейца. Для большинства ясно, что значит быть немцами или французами, имеющими особый язык, культуру и наследие. Но остается неясным, что значит быть европейцем. Что такое общеевропейский нарратив? Некоторые предполагают, что европейский нарратив – это отсутствие какого-либо описания. Он представляется реакцией на предыдущие европейские войны, которые были вызваны нарративами, национализмом, религией и идеологией. Но из-за такого регресса европейского нарратива в Европе появился его конкурент – сильный и четкий образ ислама, который включает в себя веру, обычаи, одежду, модели поведения и язык. Это не только порождает споры о роли ислама в Европе, но и порождает страх. «Замена является ядром страха избирателей АдГ, – утверждает Левандовски. – Вы добавляете замену к терроризму, и вы получите заявления АдГ о том, что ислам продуцирует терроризм, ислам не соответствует нашей культуре и ислам распространяется в Европе». Этот страх замены занимал видное место в рекламе AдГ. На одном из ее плакатов была изображена беременная белая женщина и подпись «Новые немцы? Мы сами их сделаем».

Но в реальности остается фактом то, что, со снижением рождаемости, немцы и другие западные европейцы не рожают много детей — а европейские мусульмане делают это. Так что есть не только нарратив, готовый заменить предыдущий европейский, но есть также демографическая возможность материализации такой замены. Страх замены дополнялся страхом терроризма, и это также было центральный элементом в кампании АдГ. На другом плакате изображены кровавые следы шин и перечислены недавние теракты, которые произошли в Европе. Заголовок гласил: «Следы, оставленные канцлером мира в Европе», что является прямой отсылкой к Меркель.

Неприятие ислама в Германии не является монополией АдГ. Даже сама Меркель неоднократно возражала против понятий, предполагающих отдельное существование исламских и других новых культур в Европе. В 2010 году она заявила, что мультикультурный подход совершенно не удался, и что иммигранты должны сделать больше для интеграции. В 2015 году, она заявила, что мультикультурализм ведет к созданию параллельных обществ. «Другие европейские лидеры повторили те же слова, по существу требуя, чтобы мусульмане и другие иммигранты полностью ассимилироваться в преобладающей европейской культуре. AдГ требует более высокого уровня ассимиляции. Одна из рекламных кампаний показывает фотографию двух женщин в купальных костюмах с подписью: «Бурки? Мы предпочитаем бикини». Другой, с изображением свиньи, подписан:«Ислам? Это не вписывается в нашу кухню». Но закрытие дверей для любой формы автономной мусульманской жизни в Европе создает проблему — что делать с теми мусульманами, которые не хотят носить бикини и не хотят есть свинину, потому что это против их веры. «Ислам, как политическая идеология и законы шариата несовместимы с принципами свободного общества. Мусульмане должны отделять свою религию от ее политической реализации, например, призывов к введению законов шариата», – четко говорит фон Шторх.

Левандовски отмечает, что AдГ связывает свои антиисламские взгляды со своей антиевропейской платформой, идя дальше, чем просто обвинения Меркель в потворстве исламу. «Члены AдГ рассматривают ЕС как предателя европейского христианского наследия, потому что они впускают мусульман. Считается, что исламизация Европы была вызвана ЕС», – говорит он.

Дискуссия о характере Европы и крайне правых партиях, происходящая на немецких выборах,  может спровоцировать дискуссии по более стратегическим вопросам. Некоторые в Европе разочарованы ростом популистского голосования на недавних выборах и в качестве обратной реакции бросаются обвинениями в том, что «люди не знают, что им выгодно». Может ли это сигнализировать о ранних стадиях дебатов о реальной пользе европейских либеральных демократий? «Это очень важный вопрос, который нелегко рассматривать в эмпирическом смысле», – говорит де Фриз. – В 1960-х годах, если бы вы были членом профсоюза, вы автоматически проголосовали бы за определенную партию. Партии могли руководить через профсоюзы и через церкви. Это изменилось. Избиратели сейчас являются критически настроенными потребителями». Могут ли таких критически настроенных потребителей в других частях Европы затронуть немецкие выборы? Например, в Южном Тироле, немецкоязычном регионе, который контролируется Италией со времен Первой мировой войны. Некоторые жители Тироля утверждают, что, в отличие от Каталонии на западе, они менее свободны в реализации своих национальных стремлений из-за табу на немецкий национализм. Более того, сильный ЕС позволяет им чувствовать себя европейцами, откладывая вопросы своих чувств к Италии и тирольской национальной идентичности. Но если выборы в Германии легитимизируют немецкий национализм и еще больше усилят призывы к ослаблению европейской связи, может ли это измениться? Де Фриз утверждает, что попадание АдГ в парламент может стать возможностью, дающей этой партии средства нести свое послание Европе. «Пока популистские партии находятся в парламенте и не попадают в правительство, они могут быть успешными. Пока они могут оставаться на обочине и кричать, они будут разогревать ожидания от правительств и затруднят управление».

Будут ли такие крики еще больше активизировать популистское движение в Европе? Де Фриз смотрит за пределы немецкого голосования. «Некоторые смотрели на французские выборы и победу [основного кандидата Эммануила] Макрона и сказали, что популистская волна закончилась. Это наивно. У избирателей для популистских партий есть настоящие проблемы – иммиграция, терроризм. Эти чувства не уходят, и их уже не привлекают основные партии». Одним из наиболее интересных чувств, которые придерживаются правыми партиями, является их отношение к Израилю. Фон Шторх проводит линию от прошлого Германии до текущей поддержки Израиля ее партией: «По историческим и культурным причинам мы всегда будем искать хороших отношений и тесного сотрудничества с Израилем».

Будучи членом Европейского парламента, фон Шторх в 2016 году была одним из членов-основателей группы “Друзья Иудеи и Самарии в Европарламенте”, которая состоит в основном из членов крайне правых партий. Это было вскоре после того, как ЕС опубликовал первый в своем роде декрет, предусматривающий маркировку продуктов, принадлежащих еврейским предприятиям в Иудее и Самарии, – возможно, при этом, пытаясь показать контраст между друзьями из крайних правых и противниками в европейском истеблишменте. Некоторые сомневаются в чистоте поддержки Израиля АдГ и крайне правыми, утверждая, что это может быть способом оправдать антисемитские элементы их среде.

Левандовски говорит, что это трудно доказать: «Слишком рано выяснять каков их источник поддержки Израиля, – говорит он. – Об этом не было никаких исследований. Это новое. Возможно, что это обусловлено антимусульманской позицией АдГ и является способом опровергнуть обвинения в антисемитизме. Но нет сомнений в том, что существует и настоящая поддержка Израиля в АдГ, особенно среди умеренных». Интересно, что наблюдатели также утверждают, что еще слишком рано определять источник роста антиизраильских настроений в Европе за последние 20 лет. Некоторые утверждают, что это следствие развития палестино-израильского конфликта; другие утверждают, что это результат деятельности растущего мусульманского населения Европы; а третьи приписывают эскалацию дискомфорту европейцев от поразительных успехов еврейского государства.

В то время как Израиль не был проблемой в ходе немецких выборов, кажется, что среди европейского истеблишмента и антиистеблишмента развитие отношений Европа-Израиль затмевается внутренними европейскими вопросами, обсуждаемыми в ходе выборов. Поддержка Израиля, говорит фон Шторх, является идеологической, связанной с другими ключевыми принципами ее партии. «И антисемитизм, и антисионизм очень сильны в исламском сообществе, а также среди левых. Они отвергают тот факт, что иудео-христианские основы европейской цивилизации играют важную роль в ее успехе. Мы осознаем, какую угрозу они представляют как для Израиля, так и для еврейской общины Германии, и их безопасность является для нас первоочередной задачей». Помня о том, что фундамент Израиля основан на солидной идеологии – сионизме, можно провести некую параллель. Фон Шторх обращает внимание на это в контексте отношений Германии с ее мусульманской общиной. «Израиль может стать образцом для подражания для Германии, – говорит она. – Израиль – это демократия, которая имеет свободное и плюралистическое общество. Израиль также прилагает усилия для сохранения своей уникальной культуры и традиций. То же самое должно быть у Германии и любой другой нации».

Jerusalem Post