В возрасте 90 лет ушел из жизни Борис Жутовский. Художник и писатель Жутовский еще известен тем, что оформил первое русское издание Дж. Д. Сэлинджера, вышедшее в СССР в 1967 году. В 2011 году «Лехаим» побеседовал с Борисом Иосифовичем об истории его знакомства с творчеством великого американского писателя. В память о художнике мы публикуем это интервью.

АФАНАСИЙ МАМЕДОВ → В каком виде вы впервые прочли «Над пропастью во ржи» и какое впечатление произвела на вас эта повесть? Как по­явился мальчик на обложке? Почему на обложке нет очень важной детали – зарешеченного окна, которое есть на картине «Сын Альберта»? Почувствовали ли вы, что этот образ, созданный американским художником Уайетом, благодаря вам станет иконой русской литературы?

БОРИС ЖУТОВСКИЙ ← Я работал тогда в издательстве «Молодая гвардия» – «режимном» издательстве ЦК ВЛКСМ. Как всякое «режимное» предприятие, место ссылки разных «проштрафившихся» людей. Работали там всё какие-то полу-разведчики, полупартийные функционеры. В издательстве была редакция иностранной литературы. Заведовал редакцией Юрий Вениаминович Погосов, и работали там трое бесподобных, потрясающе умных людей: Лара Беспалова, Наташа Замошкина и молодой перспективный редактор Жора. Это был, скажем так, наиболее интеллектуальный отдел в издательстве. В ту пору и на многие годы. Я горжусь дружбой с этими людьми. Книга Сэлинджера вышла в двух вариантах: незначительная часть тиража – в твердом тиснении с суперобложкой и для широких масс – в мягкой обложке. Сначала я прочел книгу в рукописи, и она произвела на меня ошеломляющее впечатление. Кроме того, для нас это были крохи западной литературы, очаровательный «свет в окне». Это теперь мы понимаем, какой кусок литературы мира нам недодали, прилавки книжных магазинов завалены зарубежной литературой, о которой я даже и не слышал. Переводчицу, Риту Райт-Ковалеву, я тоже хорошо знал, она была литературная дама «хай класса», таких и раньше-то было немного, а теперь… маленькая, очень подвижная, элегантная женщина, любившая посплетничать на разные «культурные» темы. «Над пропастью во ржи» я очень полюбил, часто цитировал, закупал в киоске тридцать-сорок книжек с повестью и всем дарил. Там ведь главное не сюжет, а состояние, пересказать это нельзя. В те времена хорошая книга – это был предмет, она передавалась друг другу, обсуждалась на кухнях, давалась на одну ночь. Как появился мальчик на обложке? Уайет был американским художником реалистического толка, поэтому наша пропаганда не могла обойти его вниманием. Я увидел репродукцию его картины в журнале «Америка», и лицо этого мальчика показалось мне точным попаданием в образ главного героя, я предложил взять его на обложку, это вызвало полный восторг. (А я не получил за обложку никаких денег.)

АМ → Как вам в середине 1960-х удалось пробить такое необычное оформление книги: на обложке нет ни имени автора, ни названия книги, только на корешке значится «Дж. Д. Сэлинджер»? Не помогла ли вам тут история с выставкой в Манеже? Или издательство «Молодая гвардия» решило поработать «на вечность»?

БЖ ← Слишком громко сказано. В издательстве «Молодая гвардия» я работал с 1957 года, а события в Манеже были в 1962-м. Конечно, об этом все знали, сразу после этих событий директор издательства сказал мне: «Ну, ты нас подставил», и на два года я частично лишился работы: две книжки в год я делал под своим именем, остальные пять-шесть книжек мне давали тайком, и они выходили под другим именем. Дело в том, что к скандалу на выставке в Манеже все относились несколько иронично. Но в 1964 году, когда с треском сняли Хрущева, «санкции» закончились, потому что все хрущевские экзерсисы были поставлены под сомнение. И в 1967-м, когда вышел Сэлинджер, у меня в издательстве шла уже обычная работа. Я не первый, кто использовал в оформлении книжной обложки такой прием – оставить только картину (в твердом переплете это была суперобложка). Ничего нового я здесь не придумал.

АМ → 16 января 2009 года умер художник Эндрю Уайет. Уже год прошел, как ушел от нас Сэлинджер, а планетарный отряд из ныне здравствующих словно бы и не замечает потерь. Мало оказалось написанного, ждут продолжения легенды?

БЖ ← Люди в России и не только в России перестали интересоваться книгой. Все это осталось в прошлом, это история литературы, музей. К тому же Сэлинджер уже давно удалился в свой «бункер», и это тоже сыграло свою роль. Судьбы разные, и это не единственный подобный случай в литературе. А по поводу того, кто и сколько написал, я прочту вам молитву, которой я заканчиваю свою книгу: «Б-же, Ты привел меня к убеждению, что способности, пожалованные Тобой, есть высшее счастье, высочайший дар; и большой грех – ждать еще и от людей и времени фанфар славы и лавин злата за состоявшесть одарения. Грех невозвратный: переступив эту черту, ты оказываешься во власти дьявола, и оттуда уже нет возврата. Б-же, спасибо Тебе!» Есть два направления человеческой жизни: самосовершенствование и успех в жизни. Если внутренне желание самосовершенствования толкает меня к тому, чтобы писать двадцать или тридцать книг за жизнь, я делаю это. Если это же желание толкает меня на одну книгу в жизни – и слава Б-гу. Но когда вступает в силу категория успеха в жизни – я вот уже двадцатую книгу пишу для того, чтобы о них прокричали, наградили, заплатили и сделали из меня бронзового идола на углу какой-нибудь улицы, – это другая история. Сэлинджер, на мой взгляд, безусловно, шел по пути самосовершенствования.

АМ → Рассказ «В ялике» – яростная «затрещина» американскому антисемитизму, а «Хорошо ловится рыбка-бананка» – не менее яростный вызов пошлости ассимилированным евреям США. И в том и в другом случае национальная принадлежность автора сомнений не вызывает. Однако для американцев Сэлинджер – стопроцентно «свой», тогда как Беллоу, Маламуд, Рот – «американские писатели еврейского происхождения».

БЖ ← У меня такое ощущение, что антисемитизм – это форма поведения определенного вида людей на земле. Это не имеет отношения ни к англичанам, ни к французам, ни к русским. Так себя ведет этот вид. Во-первых, зависть к славе, к известности. Во-вторых, поиски врага: кто виноват в том, что у нас нет чего-то? В России антисемитизм долгое время был элементом государственной политики, государственного отношения к еврейской нации: от черты оседлости в царское время до антисемитизма сталинского времени. Посмотрите сейчас: у нас каждый третий политик – еврей. Враги у нас теперь гастарбайтеры, мусульмане, фашиствующая молодежь – те, от кого нам плохо, или же те, у кого всего больше, чем у нас. Про Березовского или Смоленского никто не сказал, что они богачи-жиды, нет, они – олигархи. Человек – единственное животное на земле, которое знает, что оно умрет. И страх перед смертью – главная задача религии. Во всех религиях мира обещается продолжение жизни. Религия помогает человеку преодолеть страх перед смертью. Человек делает что-то для того, чтобы оставить это во времени. И Сэлинджеру тоже захотелось оставить во времени то, что тогда его поразило, – это и любовь, и антисемитизм, и любовь к природе. А то, что Сэлинджер стал стопроцентным американским писателем, а Сол Беллоу – нет, это всё интеллектуальные конструкции.

(Опубликовано в №226, февраль 2011)