Выставка «Евреи России и первая мировая война» в Еврейском музее и центре толерантности стала последним, наверное, культурным событием, которым в нашей стране отмечается печальный юбилей — столетие первой мировой войны.

Таких событий было немного, та вой­на вообще не очень принимается во внимание в России. Последующие события отодвинули ее вместе с ужасами и бедами, которые она принесла населению России, но особенно евреям, обвиненным в нелояльности, шпионаже, пособничестве врагу, униженным и насильно переселенным… Притом что, как и все, евреи были на фронте. «В 1914–1917 годах в русской армии служили около 600 тыс. евреев, не менее 100 тыс. из них погибли на фронте», — отмечает исследователь Еврейского университета в Иерусалиме доктор Семен Гольдин, сокуратор выставки, собранной из документов, фотографий, вещей, найденных в российских музеях и архивах (второй куратор Григорий Казовский). Для «Лехаима» профессор Гольдин рассказывает о самых интересных экспонатах.

 

— Первая мировая война — событие, которое оказалось закрыто для русской исторической памяти, как и для еврейской исторической памяти, всем, что произошло в 1917 году и позже. Нам казалось это несправедливым. И мы попытались заново вписать эту страницу в историю. Решающую роль здесь сыграл Музей истории евреев России (МИЕВР), предоставивший больше половины всего, что выставлено в экспозиции. А если говорить о подлинниках фотографий и документов, то, наверное, доля экспонатов МИЕВР составляет около восьмидесяти процентов.

Из того, что на выставке оказалось действительно редкого и уникального, я прежде всего назову кофейник, сделанный из гильзы от снаряда, и замечательный парохет, пожертвованный синагоге в память о некоем еврее, погибшем в 1915 году. Очень интересна коллекция немецких открыток Feldpost — полевой почты, — показывающая евреев, еврейский быт, еврейские профессии — и отношение к евреям в немецкой и австрийской армиях. Эта тема нам мало известна, и открытки ее прекрасно раскрывают. Кроме того, если говорить о евреях, служивших в немецкой армии, надо упомянуть литографии Германа Штрука, тоже из коллекции МИЕВР. Штрук был, с одной стороны, немецким офицером — служил в Ковно в немецком штабе, а с другой — еврейским художником и сионистом. Мы показываем его автопортрет в немецкой военной форме и его зарисовки: дома, синагоги, еврейские типы….

Что же касается подлинных трехмерных экспонатов, то нам очень помог Российский этнографический музей в Петербурге, предоставив костюмы: на выставке стоят два манекена, такие «ожившие» евреи тех лет. Эти вещи важны еще потому, что экспозиция получилась в основном двумерной — документы, фотографии, изображения. Объемных экспонатов мало. Была идея поставить против этой еврейской «пары» русского солдата, лучше со штыком, или казака. Но ни в Питере, ни в Москве нам никто не смог помочь с полным комплектом формы. В ГИМе сказали: «У нас нет полного набора». Это удивительно: десятки миллионов человек были призваны, воевали в этой форме, а в главных музеях столицы ее нет. Нереально оказалось и выставить оружие — из‑за требований к его хранению. Но есть фотоаппарат, который дает ощущение подлинности среды. Всю эту хронику кто‑то снимал… Причем этот фотоаппарат с историей — он принадлежал инженеру, который строил Перекопские укрепления для Врангеля.

Экспонат, которым я лично горжусь больше всего, — подлинный лист газеты «Голос Белостока», с манифестом об объявлении войны. И внизу набранное более крупным шрифтом траурное объявление о кончине еврейского коммерсанта Альтмана. Этот лист открывает выставку и сразу вводит нас в тему, о которой мы хотим говорить.