3 ноября на 94‑м году жизни скончался известный журналист, постоянный автор «Лехаима», историк и участник Великой Отечественной войны Владимир Ильич Шляхтерман.

Он не писал «лейтенантской прозы», не издавал боевых дневников в «толстых» журналах, судьба предложила ему иной расклад : жить долго, чтобы окинуть Великую Отечественную войну панорамирующим взглядом. Так, с более чем полувековой дистанции Владимир Ильич выхватывал то, что не могли увидеть другие, напоминал о том, о чем не следует забывать никогда. Ему выпала одна из самых ответственных задач — служить дозорным по последней войне.

В отличие от многих текстов современных авторов, не имеющих ни запаха, ни цвета, ни звука, скроенных по лекалу, тексты Владимира Ильича отдавали порохом, имели цвет седой бумаги и звучали так, как звучит в ночи печатная машинка, которой есть что вспомнить и рассказать, но главное — о ком вспомнить и рассказать. Иногда эти отпечатанные на машинке седые истории приносила мне его дочь Ольга Владимировна, иногда — присылала по электронной почте, но даже в этом случае набранные на компьютере страницы журналистских расследований оставались машинописными и хранили неповторимый образ речи Владимира Ильича. С редкой педантичностью он всегда прилагал к каждому материалу дополнительную информацию: когда в виде биографической справки, добытой не без труда в недрах архивов силовых ведомств, когда в виде наградного листа или пожелтевшей надломанной фотографии с очень личной надписью на оборотной стороне…

На фотографиях — герои, как пережившие свой подвиг, так и оставшиеся молодыми во времени и месте его свершения. Владимир Ильич никогда не делил их на тех, кому повезло больше или меньше. Главным его делом было восстановить справедливость — открыть имя героя или напомнить о нем. А то, что Владимир Ильич сам был героем‑орденоносцем, мало кто знал, догадывался, замечал. Такова уж участь дозорного.

Ольга Владимировна рассказывала мне, как однажды на той последней войне политрук сказал в сердцах командиру: «Зачем ты все время тащишь в разведку этого еврея?» На что командир ответил с улыбкой: «Потому и беру, что знаю — этот еврей к немцам не удерет». Сколько таких историй о себе мог бы он рассказать. И ведь рассказывал, кусочками, понемногу, особенно в последние годы, чувствуя, видимо, близость ухода. Иногда даже эти его коротенькие телефонные откровения проникали в тексты, становясь миниатюрами. Как жалко, что я на правах редактора нередко вычеркивал их, неукоснительно следуя железному правилу, что в тексте не должно быть ничего лишнего.

И кто знает, может быть, из‑за этого «лишнего» о человеке, открывшем для нас столько имен, подарившем столько захватывающих историй о той войне, так до обидного мало известно.

Что мы о нем знаем? Родился 8 мая 1924 года в еврейской семье. По образованию историк. Служил автоматчиком в мотострелковой бригаде. 23 августа 1943 года, в последний день Курской битвы, был тяжело ранен в руку в уличном бою в селе, название которого не запомнил. Ранение оказалось сложным: были перебиты кость, основные нервы, он пролежал в госпиталях до апреля 1944 года и в армию больше не призывался. После войны стал журналистом. В 1950–1960‑х писал для «Московского комсомольца», был замом ответственного секретаря газеты, в 1963 году — ответственный секретарь московской областной газеты «Ленинское знамя», шахматист‑любитель, публиковал материалы на спортивные темы в газете «Советский спорт» и в журнале «64‑Шахматное обозрение». Печатался в «Известиях», «Комсомольской правде», «Вечерней Москве», «Совершенно секретно», «Новой газете» и был многолетним автором журнала «Лехаим». Готовил для «военных» номеров расследования о советских разведчиках и военных операциях времен Великой Отечественной войны, лауреат премии Артема Боровика за очерк о неизвестном герое, двадцатилетнем капитане Владимире Шейнцвите. Что еще? Интернет множит куцые, в три строки, сведения. Но составить портрет Владимира Ильича можно лишь по его текстам, по таким вот строчкам:

«Я видел, как танки утюжили окопы. Мы их копали очень глубокие. Встаешь на цыпочки и стреляешь». «Вдруг последовала команда — включить фары. Это было странно, поскольку нам запрещали даже курить. К рассвету мы были на месте. Так я начал Курскую битву. В основном мы сопровождали наши танки, и один раз я попал в танковый десант. Это — страшное дело. По тебе все стреляют. Надо соскочить. У танка скорость большая, и он ее не снижает. Тут важно под свои гусеницы не угодить». У Шляхтермана каждый миг войны приближает переломный момент и является частью великих сражений!

Последнее время в своих текстах Владимир Ильич как бы в постскриптуме, осторожно — а он был человеком чрезвычайно тактичным — давал совет, как было бы лучше исправить ту или иную ситуацию, сложившуюся вокруг имени его очередного героя. Пользуясь этим его приемом, хочется сказать, что было бы хорошо написать статью о Владимире Ильиче, и не просто статью, а вступительную, к книге, в которой были бы собраны лучшие его тексты. А еще закончить материал о Герое Советского Союза генерал‑майоре танковых войск Семене Кремере, который он готовил для нас, но не успел.