В ГМИИ имени А. С. Пушкина открылась выставка «Лев Бакст/Léon Bakst. К 150‑летию со дня рождения». В двух зданиях музея можно увидеть самую полную экспозицию работ художника из всех когда‑либо показанных в нашей стране.

«Бакст очень сложен для выставок. С наскока его не возьмешь», — говорит одна из кураторов проекта, заведующая Отделом личных коллекций ГМИИ Наталья Автономова. Она полагает, что блистательная феерия и безудержная оригинальность, лежащие в основе творческого метода художника, возможно, были тщательно выстраиваемой формой его существования, и это является причиной того, что серьезной ретроспективы творчества Бакста так до сих пор и не состоялось. В основном камерные выставки (см.: Жанна Васильева. Нет, он не денди, он другой). Равно как не удалось пока составить каталог‑резоне работ выдающегося художника и сценографа, будто бы уже вдоль и поперек изученного. Столь хаотичным и трудно выстраиваемым в логическую линию оказывается его наследие. Впрочем, объяснение этому обстоятельству дал сам Бакст в интервью 1922 года: «Еврей в искусстве достигает все больших и больших высот. Он имеет глубоко врожденную способность к украшению с возможностями для богатого и щедрого [footnote text=”Freed C. Leon Bakst — Supreme Artist of the
Theatre// The American Hebrew. 1922. December
8. P. 143.”]развития[/footnote]».

В год 150‑летия со дня рождения Лейбы‑Хаима Израилевича Розенберга, сына талмудиста из Гродно, в 1889 году взявшего псевдоним Бакст, укоротив фамилию своей бабки, ставшего законодателем европейской моды, сделана уже вторая попытка выставить его наследие. Первую предприняли в Петербурге, в Русском музее, коллекция которого располагает, пожалуй, самым внушительным собранием художника. Однако зрителю этого не дали почувствовать, и выставка получилась весьма скромной по объему. В пространстве, поделенном на четыре зала, была показана лишь сотня работ, по которой не очень понятно, почему в свое время Париж был «пьян от искусства» этого «невского пиквикианца» — так называли себя члены художественного содружества «Мир искусства», куда входил и Бакст.

На выставке в Москве, открытой до 4 сентября, собрано уже свыше четырех сотен картин, рисунков, фотографий. Для их экспонирования музей предусмотрел сразу две площадки — белый зал с галереей на колоннаде в главном здании и два зала в Музее личных коллекций. Кураторы, Наталья Автономова и Джон Э. Боулт, директор Института современной русской культуры при университете Южной Калифорнии, все же попытались ухватить многогранность Бакста и показать его со всех сторон. Экспозиция тематически делится на жанры, в которых высказался художник: театр, печатная графика, мода, портрет, пейзажи, панно. Ранний (и, признаться, порой довольно слабый) Лев Бакст представлен большим блоком документов, пейзажей и гигантским многофигурным полотном «Встреча адмирала Ф. К. Авелана в Париже 5 октября 1893 года» (хранится в Центральном военно‑морском музее), которое он писал в 1900‑м по заказу царской фамилии. Однажды прикоснувшись к жанру большой исторической картины, художник, впрочем, не продолжил эти поиски. Уже тогда Бакста более занимал не факт прибытия во Францию русских моряков, но карнавал на улицах Парижа по этому случаю. И вскоре истинное буйство таланта Бакста развернется в его ярких, динамичных и провокационных костюмах и декорациях к «Клеопатре», «Синему богу», «Послеполуденному отдыху фавна» и другим постановкам для дягилевских «Русских сезонов» в Париже, городе, куда он, уже будучи европейской звездой, вынужден был уехать из Петербурга. В 1912 году еврею Баксту в праве проживать вне черты оседлости было отказано.