Семьдесят два года назад, 27 января 1945 года,  советскими войсками был освобожден от нацистов концлагерь Освенцим – Аушвиц по-немецки. Среди освобождавших лагерь смерти был и Василий Петренко, командовавший тогда стрелковой дивизией. В 2001 году «Лехаим» встретился с  Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом, известным военным историком Василием Яковлевичем Петренко. Освобождение Освенцима он считал главным событием в своей фронтовой биографии.

– Василий Яковлевич, в штабе Первого украинского фронта, части которого освобождали Освенцим, эта операция планировалась заранее?

– Насколько мне известно, в Москве имели достаточно полные сведения о гитлеровском лагере смерти еще осенью 1944 года. Однако, как явствует из архивов штаба фронта и 60-й армии, перед началом Висло-Одерской операции в январе 1945 года там все еще не было данных об Освенциме и получили их лишь в ходе боев. Можно предположить, если бы маршал Конев, его штаб и командование 60-й армией знали, что Освенцим – не просто польский городок районного масштаба, не представляющий какого-либо военного или экономического значения, а база чудовищного гитлеровского концлагеря, то план Висло-Одерской операции был бы составлен иначе. И уцелело бы гораздо больше заключенных. Реально же советские воины в ходе кровопролитного боя успели спасти не более 7000 узников, буквально вырвав их из рук нацистских палачей.

 – Почему же Сталин скрывал сведения о гитлеровских концлагерях? Даже созданных Германией на оккупированной территории, которую в ходе войны Красная армия должна была освобождать?

– По моему глубокому убеждению, таких причин у Сталина было несколько. Прежде всего – его зоологический антисемитизм. В данных, поступавших к нему из разных источников (особенно от правительств Англии и США), подчеркивалось, что в гитлеровских концлагерях идет массовое уничтожение в первую очередь евреев. Но это, видимо, не трогало вождя.

Не менее важно было для Сталина скрыть от собственного народа и армии данные о массовом уничтожении советских военнопленных, захваченных гитлеровцами в самом начале Великой Отечественной войны, что произошло по вине самого Верховного главнокомандующего. После войны стали известны чудовищные подробности преступлений нацистской Германии против советских военнопленных. Ни о каком соблюдении Женевской конвенции в таких лагерях не могло быть и речи. Истребляли голодом, холодом, рабским трудом, избиениями, изощренными издевательствами.

– А как относились к проблеме лагерей наши союзники?

– До сих пор не выяснены все аспекты отношения к немецким концлагерям руководителей Англии и США. В публикации лондонской «Таймс» президент влиятельной еврейской организации «Ложа Бней Брит» Артур Браунер однажды ставил эти вопросы: Знала ли о беспрецедентном геноциде на Востоке британская королевская семья, игравшая огромную роль в формировании общественной атмосферы не только в Альбионе? И если да, то каким образом она реагировала на столь кошмарную информацию? Почему не поделился истиной во всем объеме с соотечественниками (да и с зарубежной аудиторией) премьер-министр Уинстон Черчилль, который стопроцентно знал об «особом характере» той войны? И почему бы, спрашивается, не обнародовать хотя бы сегодня протоколы черчиллевских секретных консультаций с президентом США Франклином Рузвельтом по этому же вопросу? Кроме того «если англо-американская бомбардировочная авиация дальнего радиуса действия могла наносить мощные удары по железнодорожным магистралям, ведущим к Треблинке, Майданеку и Освенциму задолго до конца второй мировой, то на каком основании этого не было сделано? Такие усилия союзников, считает Браунер, помогли бы снизить обороты концлагерного молоха и переплавку золотых зубов невинных жертв в подвалах рейхсбанка.

Доказательством того, что Великобритания и США знали о газовых камерах в начале декабря 1942 года, стал двадцати-страничный документ, обнаруженный недавно британской аспиранткой Барбарой Роджерс в архиве МИДа ее родины. Именно в декабре 1942-го этот документ был представлен Рузвельту и правительству Великобритании.

– Расскажите подробнее, что это за документ?

– Он начинался сообщением о том, что 2 000 000 евреев уже убиты. Процитирую: «5 000 000 евреев, которые еще могут оставаться на оккупированной нацистами территории, находятся под угрозой полного уничтожения – согласно официальному приказу Гитлера полностью истребить евреев Европы к 31 декабря 1942 года».

Далее говорилось, что центры массового убийства созданы в разных частях Восточной Европы. Очевидцы, польские рабочие-христиане, подтвердили строительство газовых камер. «Уничтожение евреев, взрослых и детей, целыми железнодорожными составами в огромных крематориях в Освенциме, вблизи Кракова, подтверждают очевидцы в сообщениях, недавно достигших Иерусалима», – написано в документе.

Конечно, и раньше было известно, что союзники знали об «окончательном решении еврейского вопроса» и даже о газовых камерах, но доказательство, что еще в 1942 году они располагали данными о существовании крематория в Освенциме и уничтожении там такого количества людей, 90 процентов которых составляли евреи, появилось впервые.

Эта тема, безусловно, заслуживает дальнейшего изучения, как и причины отказа использовать авиацию для разрушения крематориев и подъездных путей к лагерям смерти.

Женский барак лагеря смерти Освенцим. 1945 год.

– Кроме бомардировочной авиации и других средств, способных «снизить обороты концлагерного молоха», было еще и мощное партизанское движение.

– Во впечатляющем перечне итогов деятельности советских партизан нет ни одной акции уничтожения или попытки нападения на какой-либо гитлеровский концлагерь либо пункт истребления людей. И не только на оккупированной советской территории, но и за ее пределами. Мало того в источниках, содержащих данные о действиях советских партизан, нет даже упоминания о подобных объектах. И причины этого пробела в истории партизанского движения не анализировались и не были раскрыты даже в трудах по истории Великой Отечественной войны.

– Вы сказали, о существовании Освенцима командование фронтом не знало. Трудно представить, чтобы сведения об этом лагере каким-то образом не просочились…

– Когда мои коллеги – командиры соседних дивизий узнали о его существовании, то действия по освобождению последовали безотлагательно. В Центральном архиве Министерства обороны хранятся докладные записки начальника политотдела 60-й армии генерал-майора Гришаева начальнику политуправления Первого Украинского фронта генерал-майору Яшечкину. Они написаны с 26 по 28 января 1945 года:

«На станции Лебионж юго-западнее Хшанува нами обнаружен филиал концлагеря Освенцим со случайно уцелевшими узниками. Среди них – 30 евреев, остальные – венгры, французы, чехи, поляки и русские – все, кто успел укрыться на угольных шахтах, где работали узники. Остальные были немцами умерщвлены. Всего в этом лагере на станции Лебионж было 920 заключенных.

Один из них, еврей Левер, рассказал, что до Лебионжа находился в Освенциме. Там одновременно было от 25 до 30 тысяч евреев из многих стран Европы. Их свозили сюда непрерывно в течение четырех лет. Все, кто не мог работать, – женщины, старики, дети, больные – отделялись от здоровых мужчин и уничтожались сразу. Они направлялись в отдельные бараки в южной части лагеря, там их раздевали, потом в специальных камерах убивали газами, а трупы сжигали в крематориях. Всего было для этого оборудовано 12 печей, действующих частично на электричестве, частично на угле. Левер считает, что число жертв-евреев составляло примерно 400 000 человек. В последние два года были уничтожены и узники-мужчины. Кормили узников очень плохо: один раз в день водянистая похлебка и 150-200 граммов хлеба. От непосильного труда и голода люди обессиливали и умирали. Три раза в неделю врач осматривал заключенных, и неспособных к труду отправляли в газовые камеры.

С октября 1944 года, когда лагерь Освенцим эвакуировался в Германию, печи крематория работали особенно напряженно, круглые сутки. В декабре 1944 печи были немцами взорваны».

– Не все знают, что Освенцим – это целая система лагерей. Об одном филиале – Лебионже – вы уже упомянули. А сколько их было всего?

– Сам Освенцим фактически состоял из пяти лагерей и тюрьмы. В радиусе 20-30 километров на территории Домбровского угольного бассейна еще имелось 18 филиалов концлагеря, в каждом – до 80 бараков, где размещали по 200-300 узников. Люди эти были дармовой рабочей силой на шахтах и заводах синтетического горючего. В некоторые дни прибывало по 8-10 эшелонов с заключенными. 5-10 процентов здоровых, годных для тяжелых работ оставляли, остальных уничтожали. Четыре крематория имели по 10 камер для удушения людей газом, каждая из которых вмещала до 600 человек. 30 печей-крематориев не справлялись с нагрузкой, и часть трупов, облив горючим, сжигали в ямах 40х40 метров.

Одновременно в лагере находилось 25-30 тысяч человек. Все эти сведения также содержатся в докладной записке генерал-майора Гришаева.

Освобожденные узники концлагеря.

– Утром 27 января 1945 года наши войска освободили Освенцим. Что удалось выяснить по свежим следам?

– Многих из заключенных обнаружили на прилегающих дорогах. Все были крайне истощены, плакали, благодарили Красную Армию. Это была страшная картина

По показаниям местных жителей, Освенцим был основан весной 1940 года. Заключенных сжигали, многих перед этим вешали. Лагерь был огороженным несколькими рядами проволоки с током высокого напряжения, он усиленно охранялся солдатами СС. Комендантом был капитан СС Гесс. В период большого поступления узников истребляли по 10-15 тысяч человек в неделю. Когда в лагерь въезжали машины с евреями, по обе стороны дороги вставали немецкие солдаты, нагайками и шомполами избивавшие каждого, нередко насмерть. Каждое утро сотни раздетых людей гнали к газовым камерам. Немцы наслаждались смертными муками несчастных, наблюдая через специальные окошки. Дым от печей и смрад распространялись на десятки километров. К началу 1945 года все евреи в лагере были уничтожены.

– Когда вы лично включились в операцию по освобождению Освенцима?

– Впервые об этом концлагере я, командир 107-й стрелковой дивизии, узнал по телефону ночью 26 января, когда руководил боем за Нейберун. Мне позвонил командир 106-го стрелкового корпуса генерал П.Ф. Ильиных и сообщил, что 100-я и 322-я дивизии, ведя бой за Моновицы и Зарац, установили, что это объекты большого гитлеровского концлагеря, центр которого находится в Освенциме. Комкор поставил передо мной задачу: не только как можно быстрее взять Нейберун, но и сделать все, чтобы не допустить отхода противника к Освенциму. После взятия Нейберуна моей и соседней 14-й стрелковым дивизиям надлежало продолжать энергичное наступление вдоль левого берега Вислы, угрожая с тыла освенцимскому гарнизону противника.

Забегая вперед, скажу: об отношении немцев к евреям я знал из листовок, но в них ничего не говорилось об уничтожении детей, женщин и стариков. О судьбе евреев Европы я узнал уже в Освенциме.

Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Наши потери убитыми составили 180 человек. Город был полностью освобожден 28 января, и наша дивизия готовилась переправиться через Вислу. До Освенцима, который находился на другом берегу, было примерно полтора километра. Мне позвонил генерал Ф.М. Красавин, командир 100-й дивизии, которая накануне взяла Освенцим, и попросил приехать.

Раввин Хайер (крайний справа), руководитель Центра Визенталя, вручает памятную медаль В.Я. Петренко. Лос-Анджелес, 1987 год.

– Что вы увидели, ступив на территорию лагеря?

– В тот день, когда я приехал в Освенцим, там насчитали семь с половиной тысяч человек. Немцы оставили только немощных. Остальных угнали. Некоторые из тех, кто мог ходить, сбежали от мучителей, когда наша армия подошла к лагерю. Теперь на его территорию были переправлены санитарные части 108-й, 322-й и моей 107-й дивизии. Эти же дивизии организовали питание: в Освенциме появились походные кухни.

Шел мелкий снег и тут же таял. Помню, я ходил в расстегнутом полушубке. Темнело, и наши солдаты, отыскав какой-то аппарат, включили освещение. К нам подходили изможденные узники в полосатой одежде, что-то говорили на разных языках. Это были живые скелеты.

Двое мужчин, как оказалось, из Бельгии, подошли и начали хлопать в ладоши, глядя на мою звезду Героя Советского Союза. К ним присоединились две женщины, они обнимали, целовали меня. Я поразился, что эти люди еще способны улыбаться!

В Освенциме мне показали барак для женщин. На полу кровь, испражнения, трупы, ужасный запах разлагающихся тел. Вынести больше пяти минут там не мог даже я, повидавший многое фронтовик. Побывал я и в помещении, где отравляли газом. Вход в крематорий был рядом.

Потом я увидел детей со вздутыми от голода животами, блуждающими глазами, руками как плети, тоненькими ножками. Головы огромные, а все остальное как бы не человеческое, будто пришито. Ребятишки молчали, только показывали вытатуированные на ручках номера. Они пытались утереть глаза, но те оставались сухими: слез уже не было. За всю войну я не испытал большего потрясения…

Выступление В.Я. Петренко перед евреями – ветеранами войны, бывшими воинами Советской Армии. Иерусалим, 1995 год.

– Думаю, не ошибусь, если предположу, что это было самым большим потрясением не только военного времени, но и всей жизни…

– Не только потрясением, но и трагическим уроком. Еще там, в Освенциме, первой мыслью было: такое никогда не должно повториться!

В 1995 году президент Польши Лех Валенса пригласил меня принять участие в мероприятиях, организованных в связи с 50-летием освобождения Освенцима. Не имея возможности приехать, я послал ему свой доклад и письмо, в котором просил «довести до глав государств предложение установить международный День памяти мучеников гитлеровских концлагерей». Я считаю, что это необходимо для мобилизации на борьбу со зловещей идеологией фашизма, сущность которого – расизм, антисемитизм, стремление к порабощению народов. Я также убежден, что вопрос о гитлеровских концлагерях и раскрытии исчерпывающей правды о преступной деятельности в них фашистской Германии по-прежнему актуален.

В.Я. Петренко с бывшим узником лагеря Освенцим. Польша, 1975 год.

(Опубликовано в №106, февраль 2001)