Днем 14 декабря 2016 года Рон Дермер, посол Израиля в США, приехал из своего посольства в Белый дом на прием по случаю Хануки. Администрации Обамы оставалось работать всего несколько недель, и некоторые самые ярые сторонники этого президента из числа евреев пришли, чтобы напутствовать его на прощание. Но Дермер, как и израильский премьер‑министр Биньямин Нетаньяху, не разделял их чувства потери. Руководство Израиля нетерпеливо дожидалось, когда же наконец начнется президентство Трампа.

Нетаньяху полагал, что Барак Обама не испытывает «никаких особенных чувств» к еврейскому государству (так однажды выразился кто‑то из его помощников); премьер обиделся на довод Обамы, гласивший, что обхождение Израиля с палестинцами — это нарушение основных прав человека и препятствие для безопасности, причем не в последнюю очередь для безопасности самого Израиля. Нетаньяху также считал, что попытка Обамы способствовать некоему паритету могущества между Саудовской Аравией и Ираном на Ближнем Востоке — наивная затея, при которой недооценивался размах злокозненных намерений Ирана во всем регионе.

Обама едва ли был настроен антиизраильски. Его администрация оказывала Израилю колоссальную военную и разведывательную поддержку. Кроме того, Обама защитил Нетаньяху в Совете Безопасности ООН, когда в 2011 году в первый и последний раз воспользовался там правом вето, а именно заблокировал резолюцию, осуждавшую строительство еврейских поселений. Обама также воспротивился попыткам палестинцев присоединиться к Международному уголовному суду ООН после того, как Нетаньяху кричал советникам президента США по телефону: «Это ядерная боеголовка, которая нацелена мне в промежность!» (Канцелярия Нетаньяху оспаривает версию этого телефонного разговора, исходящую от американцев.)

Некоторые сторонники Нетаньяху полагали, что израильского премьера можно уподобить Ричарду Никсону, который благодаря своему реноме антикоммуниста обрел политические возможности для первого шага к дипломатическим отношениям с Китаем Автор имеет в виду визит Никсона в КНР в 1972 году, подготовивший почву для нормализации отношений. На Западе из этого эпизода был сделан вывод: только столь известный антикоммунист, как Никсон, смог поехать в Китай и встретиться с Мао Цзэдуном, не будучи заподозренным в симпатии к коммунистическим идеям. Дипломатические отношения между КНР и США были установлены в 1979 году. — Здесь и далее примеч. перевод. . Деннис Росс, который в первый президентский срок Обамы был его советником по делам Ближнего Востока, часто говорил президенту и американской «команде национальной безопасности», что Нетаньяху един в двух лицах — есть «Биби‑стратег», готовый идти на уступки, и есть «Биби‑политик», преследующий свои краткосрочные интересы на выборах. Росс так часто высказывал эту мысль, что однажды в Овальном кабинете Обама прервал его жестом — загородил лицо ладонью, мол, «хватит, наслушался».

Со временем Обама и его советники пришли к выводу, что Нетаньяху ими манипулировал, время от времени имитируя интерес к решению ближневосточного конфликта по принципу «два государства для двух народов», но параллельно расширяя поселения на Западном берегу Иордана и тем самым формируя ситуацию, при которой было все труднее вообразить создание жизнеспособного палестинского государства. Во время второго президентского срока Обамы его помощники уже не пытались скрывать свое разочарование израильской стороной. «Их приверженность мирному урегулированию никогда не была искренней, — сказал мне Бенджамин Родс, один из ближайших советников Обамы по внешней политике. — Они прикрывались нами, как ширмой, чтобы создать видимость своего участия в мирном процессе. Они ломали комедию, тянули время, пережидали до следующей администрации США».

Год от года отношения между Обамой и Нетаньяху все больше портились. В 2012 году команда Обамы заподозрила, что израильское руководство поддержало кампанию за избрание Митта Ромни на президентский пост. Советник Обамы по национальной безопасности Сьюзен Райс и Рон Дермер были в таких напряженных отношениях, что никогда не встречались без свидетелей. Администрация США пришла к убеждению, что Нетаньяху, который много лет грозился применить силу против Ирана, блефовал, а в действительности пытался подтолкнуть США к ужесточению курса и даже к тому, чтобы США сами нанесли удары по Ирану. Всплыла информация, что один советник Обамы назвал Нетаньяху «chickenshit» Chickenshit (англ., грубое разговорное) 1) мелкий, ерундовый; 2) трусливый, неумелый.
; разразилась дипломатическая буря. Не все в окружении Обамы сожалели о том, что советник употребил это слово. Один высокопоставленный сотрудник администрации сказал коллеге: «Беда только в том, что он выразился не слишком сильно. Надо было сказать “chickenshit motherfucker”» Motherfucker (англ., грубое) — здесь «мерзавец», «ублюдок». . Родс сказал, что весной 2015 года, после того, как Нетаньяху произнес в конгрессе США театрально‑драматичную речь против ядерного соглашения с Ираном, Обама «официально перестал делать вид [что у него нормальные отношения с Нетаньяху]».

Казалось, кончается эпоха. Соглашения в Осло от 1993 года и последовавшие за ними переговоры подогрели надежды палестинцев на то, что у них появится государство, в состав которого войдут Газа, Западный берег, а также, в качестве столицы, какая‑то часть Восточного Иерусалима. Но шли годы, и после строительства поселений, второй интифады, дестабилизации всего региона и усиления абсолютизма с обеих сторон людей обуяло парализующее недоверие. Хотя примерно половина израильтян и палестинцев все еще хочет решения по принципу «два государства», ни израильская, ни палестинская сторона не верят, что другая сторона конфликта будет добросовестно продвигаться вперед.

Ближе к концу второго срока Обамы госсекретарь Джон Керри принес в Белый дом стопку карт Западного берега, которые были подготовлены госдепартаментом и проверены американскими разведслужбами. Керри развернул карты на большом журнальном столике. Фрэнк Лоуэнстайн, один из старших советников Керри, сказал мне, что благодаря этим картам сумел «увидеть за деревьями лес». Когда зоны поселений, незаконные аванпосты и другие районы, где палестинцам не разрешается заниматься строительством и освоением, были консолидированы, оказалось, что они покрывают почти 60% территории Западного берега. «На вид это напоминало опухоль мозга, — сказал мне один чиновник, присутствовавший на совещании. — По каким параметрам ни замеряй: существующие блоки, новые поселения, незаконные аванпосты — видишь, что с решением “два государства” все кончено».

Председатель Палестинской администрации Махмуд Аббас вообще перестал верить в усилия администрации США. «Вы мне говорите, чтобы я ждал, говорите, чтобы я ждал, говорите, чтобы я ждал, — сказал Аббас, обращаясь к Керри в одном особенно напряженном разговоре (как вспоминает некий отставной чиновник). — Вы не можете уговорить израильтян».

В конце сентября 2016 года Обама прилетел в Израиль на похороны экс‑премьер‑министра Израиля Шимона Переса, который вместе с Ясиром Арафатом и Ицхаком Рабином удостоился Нобелевской премии мира 1994 года за свой вклад в подписание соглашений в Осло. Признаки изменений в политическом климате стали очевидны. Аббас был на похоронах, но никто из израильских лидеров не упомянул о нем в своих высказываниях — словно бы его не заметили. После церемонии ветераны переговоров о мирном урегулировании собрались на террасе иерусалимского отеля «Царь Давид» — просто спонтанно решили пообедать вместе. Мартин Индик, в прошлом спецпредставитель США по вопросам израильско‑палестинских переговоров, сказал присутствующим: «Это поминки по процессу Осло».

После возвращения в США Обама и американская делегация узнали, что израильское правительство уже санкционировало строительство нового поселения на Западном берегу. Один из старших советников Обамы сказал, что этот шаг был равносилен недвусмысленному «фиг вам».

Итак, Дермер — в отличие от приунывших доброжелателей, которые на праздновании Хануки в Белом доме кричали Обаме: «Господин президент, мы вас любим!» — воспринял избрание Дональда Трампа как шанс. Команда Трампа обещала вести заметно более уступчивый курс в отношении Израиля. В тот же день Дермер побывал на другом приеме по случаю Хануки, где его приняли гораздо радушнее, — совсем недалеко от Белого дома, на Пенсильвания‑авеню, в отеле «Trump International». Как сказал мне Дермер, «мы увидели свет в конце тоннеля».

Одно неотступное опасение у израильтян все‑таки было. Они беспокоились, что на излете президентства Обамы его администрация попытается проучить их через Совет Безопасности ООН. Израильские разведслужбы отследили обсуждение потенциальных резолюций Совета Безопасности на разные темы — от осуждения поселений до меры, которая закрепила бы в международном праве параметры так называемого окончательного статуса, то есть зафиксировала бы позицию Обамы по решению «два государства». По словам израильских чиновников, доклады разведки, поступившие Нетаньяху, демонстрировали, что Обама и его команда тайно «дирижировали» резолюциями ООН; позднее американцы отрицали эти обвинения. Сразу после победы Трампа на выборах Дермер выразил свою обеспокоенность потенциальной резолюцией в беседе с вице‑президентом США Джо Байденом, а также сказал Денису Макдоноу, главе аппарата Обамы: «Не обращайтесь в ООН. Это принудит нас к конфронтации. Это принудит нас апеллировать к другой стороне». В данном случае под «другой стороной» подразумевался избранный президент США Избранный президент США — в данном случае Дональд Трамп. . (Макдоноу воздержался от комментариев, но близкие к нему чиновники оспорили версию Дермера).

У израильской стороны уже были связи с семьей Трамп: Нетаньяху давно дружен с Чарльзом Кушнером, отцом мужа Иванки Трамп — Джареда Кушнера. В последние годы Кушнеры, ортодоксальные евреи, сколотившие состояние в секторе недвижимости и занимающие консервативную позицию в отношении Израиля, жертвовали крупные суммы на израильские кампании и в благотворительные организации, в том числе десятки тысяч долларов на ешиву в поселении Бейт‑Эль на Западном берегу. Приезжая в гости к Кушнерам в Нью‑Джерси, Нетаньяху иногда оставался ночевать и располагался в спальне Джареда, а тот перебирался в комнату внизу.

Дермер, выросший в Майами‑Бич в семье политика и совершившим алию в 1996 году, вспоминал, как в начале 2000‑х сопровождал Нетаньяху, когда тот посетил нью‑йоркскую «Башню Трампа» для встречи с Дональдом Трампом. Вновь Дермер и Трамп встретились в 2014‑м, на ужине выпускников в Уортонской школе бизнеса. Дермер, который годом ранее стал израильским послом в США, произнес речь, в которой упомянул, что выбрал Уортонскую школу после прочтения книги Трампа «Искусство сделки». «Если вы собирались сделать карьеру в бизнесе, надо было поступать именно в Уортон», — написал Трамп. Дермер не скупился на лесть. «Господин Трамп, мне хотелось стать вашим учеником», — сказал он, подразумевая название телевизионного реалити‑шоу Трампа. В марте 2016 года Гэри Гинзберг, топ‑менеджер «Time‑Warner», когда‑то помогавший писать речи для Нетаньяху, познакомил Дермера с Джаредом Кушнером. На протяжении избирательной кампании Трампа и в переходный период между выборами и инаугурацией Дермер и Кушнер поддерживали тесные контакты.

Эти отношения окупились с лихвой во время «битвы» в ООН, а также в другие моменты. В конце декабря 2016 года Египет, действуя в интересах палестинцев, начал распространять среди членов Совета Безопасности проект резолюции о поселениях, что встревожило канцелярию премьер‑министра в Иерусалиме. После консультации с Нетаньяху Дермер позвонил Кушнеру и сказал ему, что усилиями в ООН руководит администрация Обамы. Дермер попросил, чтобы «переходная команда» Трампа помогла сорвать усилия действующего президента США.

Шаг был дерзкий, особенно со стороны клиентского государства. Избранный президент США обычно следует принципу «у страны только один президент единовременно». Администрация Обамы полагала, что резолюция ООН преимущественно имеет чисто символический смысл, но Нетаньяху повел себя так, словно Израиль оказался в смертельной опасности. Он боялся, что в Совет Безопасности вскоре попадет вторая, более далеко идущая резолюция об установлении параметров потенциального палестинского государства. Израильтяне обнаружили, что уговорить окружение Трампа несложно. Трамп и его ближайшие советники разделяли антипатию Нетаньяху к Обаме. У них не было никакого опыта работы в правительстве и дипломатии, они горели желанием угодить своему электорату, который непоколебимо поддерживает Израиль и «Ликуд». Американские и израильские чиновники сказали мне, что то, каким образом израильское правительство воспользовалось возможностями своей разведки, чтобы столкнуть лбами избранного президента США с действующим президентом США, не имеет прецедентов в Новейшей истории. Более того, Трамп и его команда, казалось, доверяли зарубежному лидеру и его разведке больше, чем действующему президенту США и американским разведслужбам.

Под давлением Нетаньяху и Трампа Египет раздумал вносить вышеупомянутую резолюцию, но четыре другие страны — члены Совета Безопасности подхватили ее и потребовали провести голосование. Кушнер ранее просил помощников Обамы дать ему сигнал «будьте поосторожнее», если начнется подготовка резолюции, а узнав, что резолюция на подходе, решил, что команду Трампа обманули. Когда Обама совершал свои финальные шаги в ООН, Кушнер сказал своим помощникам: «У них была возможность поработать. Они потерпели неудачу. Почему же теперь, уходя, они пытаются усложнить нашу работу?» Кушнер позвонил Майклу Флинну, которого Трамп выбрал на пост советника по национальной безопасности, и Стиву Бэннону, советнику Трампа по стратегическим вопросам. Бэннон так привязался к Дермеру, что иногда называл его «мой ведомый». Было решено надавить на членов Совета Безопасности, чтобы те либо отсрочили голосование, либо провалили резолюцию. Поговорив по телефону с Кушнером, Флинн сказал помощникам, что для Трампа это «приоритет номер один».

Оказалось, что к этому заданию переходная команда Трампа подготовлена до ужаса плохо: они суетились, пытаясь срочно раздобыть хотя бы телефоны послов и министров иностранных дел, на которых им предстояло направить лоббистские усилия. Правда, Флинн знал, как найти одного посла — Сергея Кисляка, посла России. (Флинн и Кисляк контактировали между собой, в том числе в переходный период, и позднее их общением заинтересовалось следствие, которое проводит спецпрокурор Роберт Мюллер в связи с российским вмешательством в выборы 2016 года. ФБР еще раньше отслеживало переписку и телефонные звонки Кисляка в рамках рутинной слежки за иностранными шпионами и дипломатами.) Но даже эти связи не помогли. Вместо того, чтобы наложить вето, Обама воздержался. Резолюция о поселениях была принята при поддержке российской стороны. Вторая резолюция так и не была внесена.

Спустя несколько недель после инаугурации Трампа Дермер и другие израильские официальные лица пришли в Белый дом с краткой выжимкой из израильских разведданных — документальным свидетельством о предполагаемой роли сотрудников администрации Обамы в истории с резолюцией Совета Безопасности ООН о поселениях. Кроме того, израильская сторона по «каналам разведки» предоставила американцам документы, которые легли в основу выжимки, — несколько докладов израильской разведки о роли США в упомянутой выше истории. (Израильские чиновники заявили, что их разведданные о предполагаемых действиях администрации Обамы были собраны не при непосредственном шпионаже за американцами. США шпионят за Израилем, но Израиль утверждает, что не шпионит за США. Чиновники США оспаривают это утверждение и считают Израиль одной из величайших угроз для контрразведки США.)

Трамп шел на выборы как сторонник политики невмешательства, выдвинув лозунг «Америка прежде всего». «Он совершенно искренне был крайне мало заинтересован во вмешательстве на Ближнем Востоке вообще, крайне мало заинтересован в этом в контексте своей жизненной философии», — сказал мне один конфидент Трампа. С точки зрения Трампа, «все это было надоедливо». Конфидент продолжил: «Сунниты, шииты, евреи, палестинцы занимаются всем этим тысячи лет, и я, Дональд Трамп, не стану продолжать это выделение денег вдобавок к уже возмутительным триллионным вложениям в регион, который плодит и финансирует террористов против Америки, покуда мы скупимся на инвестиции в инфраструктуру в нашей родной стране!»

Когда Обама наконец‑то перестал путаться под ногами, Нетаньяху смог сосредоточиться на команде Трампа — уговаривать ее перенять его грандиозную стратегию, которая должна кардинально изменить направление ближневосточной политики. Всеобъемлющая цель Нетаньяху состояла в том, чтобы снизить значение борьбы палестинцев как темы, привлекающей внимание мира, и сформировать коалицию с Саудовской Аравией и ОАЭ для борьбы с Ираном, который давно поддерживает «Хизбаллу» в Ливане и «ХАМАС» в секторе Газа, а также извлек стратегическую выгоду из безрассудств Америки в Ираке и из войны в Сирии.

Обама не питал наивных иллюзий насчет поведения Ирана, но полагал, что ядерное соглашение ограничит могущество Тегерана. Попытки свергнуть иранский режим казались Обаме опасным аналогом предыдущих авантюр на Ближнем Востоке, когда мечты о демократической революции, подкрепленной силовыми методами, закончились кошмарными развязками. Более того, Обама настороженно смотрел на попытки саудитов — деятелей, которые вряд ли являются приверженцами демократии и прав человека — втянуть его более глубоко в региональные конфликты.

Но израильская сторона, государства Персидского залива, а теперь и Трамп придерживались противоположного мнения, полагая, что главный противник в данном регионе — Иран, а ядерное соглашение выдает слабость США и лишь подогревает иранский экспансионизм. До инаугурации Трампа Нетаньяху совершил смелый шаг — потихоньку командировал в Вашингтон Йоси Коэна, главу «Моссада» (внешней разведки Израиля). Коэн проинформировал Флинна об иранской угрозе, пытаясь обеспечить тесную координацию между подходами правительств двух стран. (Ветераны разведслужб назвали визит Коэна нарушением протокола). Трамп вербовал свою внешнеполитическую команду отнюдь не в дипломатическом корпусе США, и у Нетаньяху были все основания полагать, что ключевые фигуры новой администрации США, в отличие от Обамы, испытывают «особенные чувства» к Израилю. Трамп неофициально поручил Джареду Кушнеру курировать политику США в отношении Ближнего Востока. На должность посла США в Израиле был выбран Дэвид Фридман, юрист с Лонг‑Айленда, специалист по делам о банкротствах; Фридман разделял позицию правых в отношении Ближнего Востока и поддерживал деньгами то же самое поселение на Западном берегу, что и Кушнеры. Старшим спецпредставителем США в регионе должен был стать Джейсон Гринблатт, выпускник Университета Ешива, поверенный, прежде работавший в «Trump Organization».

Нетаньяху мог быть уверен, что Трамп позаботится об его интересах и будет разделять его возражения против курса Обамы в этом регионе. Еще до вступления Трампа в должность израильские чиновники говорили, что обретут как никогда большое влияние и свободу действий. Дермер планировал в 2017 году вернуться в Израиль, но согласился остаться на должности посла, чтобы помочь Нетаньяху извлечь максимальную выгоду из такого оборота событий.

В день инаугурации дипломатов отвезли к Капитолию на автобусах, предоставленных госдепартаментом. Послы, присутствовавшие на церемонии, совершенно по‑разному относились к новой администрации США. Посол Франции Жерар Аро после выборов написал в Twitter: «У нас на глазах рушится целый мир. Голова идет кругом». Присутствие Кисляка стало для некоторых наблюдателей неожиданностью. Посол некоей европейской страны, который был на церемонии, сказал Кисляку: «Сегодня вы здесь самый важный посол!» Кисляк улыбнулся и показал на Рона Дермера. На самом деле, сказал Кисляк, «самый важный посол здесь сегодня — он».

Был еще один посол с Ближнего Востока, имевший экстраординарный доступ к команде нового президента, — Юсеф Аль Отайба, посол ОАЭ. Американский миллиардер ливанского происхождения Томас Баррак (он собирал деньги для Трампа и дружил с отцом Отайбы) во время предвыборной кампании познакомил Отайбу с Кушнером. Баррак знал, что Кушнер уже тесно сотрудничает с Дермером, и счел, что команде Трампа необходимо ознакомиться с точкой зрения арабских стран Персидского залива.

Лидеры стран Персидского залива традиционно смотрели косо на контакты с официальными лицами израильского правительства, но начальник Отайбы — Мохаммед бен Зайд Аль Нахайян, наследный принц Абу‑Даби (важнейшего в политическом отношении эмирата), относился к этому иначе. Бен Зайд, известный как МБЗ, полагал, что у государств Персидского залива и Израиля есть общий враг — Иран. Подобно Нетаньяху, МБЗ считал Иран основной угрозой для своей страны.

Историю тайных взаимоотношений между Израилем и ОАЭ можно возвести к серии встреч, которые состоялись в некоем безликом офисе в Вашингтоне после подписания соглашений в Осло. На заре первого президентского срока Билла Клинтона ОАЭ хотели приобрести в США современные истребители F‑16, но официальные лица Америки и Эмиратов опасались, что против этого будет протестовать Израиль. Когда израильского дипломата Джереми Иссахароффа, работавшего в посольстве в Вашингтоне, спросили, будут ли у его правительства претензии к задуманным поставкам, он (по словам бывших американских чиновников) ответил уклончиво. Он сказал американским коллегам, что израильская сторона хочет получить возможность для прямого обсуждения этого вопроса с ОАЭ, дабы выяснить, как там намереваются использовать американские самолеты.

Сандра Чарльз, в прошлом сотрудница администрации Джорджа Х. У. Буша, которая в то время оказывала МБЗ услуги консалтинга, согласилась передать просьбу о потенциальной встрече. В рамках своей работы с ОАЭ фирма Чарльз помогала ученому из ОАЭ Джамалю С. Аль Сувайди, который в 1994 году создавал в Абу‑Даби при поддержке государства аналитический центр «Emirates Center for Strategic Studies and Research» («Эмиратский центр стратегических исследований и изысканий»). Центр был создан «для проведения научных исследований и изысканий социальных, экономических и политических вопросов», но сделался каналом контактов с Израилем. Чарльз знала Иссахароффа по более ранним встречам, на которых они обсуждали политическую динамику в регионе Персидского залива. Аль Сувайди уже планировал поездку в Вашингтон, и Чарльз организовала его встречу с Иссахароффом в некоем частном офисе. «Все это делалось не для протокола, неофициально», — вспоминает один отставной чиновник; все делалось таким образом, чтобы Израиль и ОАЭ могли утверждать: «Такой встречи никогда не было». Встреча не была единичной. Официальные лица Израиля и ОАЭ смотрели на палестинский вопрос по‑разному, но их объединяло отношение к нарастающей иранской угрозе, которая становилась все более важной проблемой для лидеров обеих стран. Позднее премьер‑министр Израиля Ицхак Рабин сообщил администрации Клинтона, что не будет возражать против поставок F‑16. Отставные американские чиновники утверждали, что это решение Израиля стало основой для взаимного доверия Израиля и ОАЭ.

МБЗ хотел модернизировать свою маленькую армию, чтобы она могла обороняться от Ирана и отражать другие угрозы. На переговорах он узнал, что при оснащении F‑16 будут использованы израильские технические разработки. Лидеры некоторых арабских стран отвергли бы такую сделку. Но МБЗ не волновали такие нюансы. «В ОАЭ хотели получить все, что было у израильтян», — сказал один экс‑сотрудник администрации Билла Клинтона, имевший отношение к переговорам.

С благословения МБЗ Аль Сувайди начал возить в Абу‑Даби делегации влиятельных американских евреев для встреч с официальными лицами ОАЭ. На одной из первых встреч, состоявшейся более 20 лет назад, присутствовал некий высший лидер ОАЭ, утверждает один отставной американский чиновник; этот источник вспоминает, что лидер произнес слова, от которых остолбенели присутствовавшие лидеры еврейских общин. Лидер ОАЭ сказал: «Я могу представить себе, как мы, сидя в одном окопе с Израилем, воюем против Ирана». Слушатели предположили, что он просто хотел сказать то, что им, в его понимании, хотелось услышать, но американский чиновник заметил: для таких лидеров ОАЭ, как Мохаммед бен Зайд Аль Нахайян, «имеет силу старинное изречение “враг моего врага — мой друг”».

По словам американских чиновников, на основе этих предварительных контактов и другого общения сложились связи по обмену разведданными. Для израильтян это была долгосрочная инвестиция, а барышом, как они надеялись, станет нормализация отношений.

Вскоре после инаугурации Обамы в 2009 году правительства Израиля и ОАЭ впервые сплотились, чтобы призвать новую администрацию США серьезно отнестись к иранской угрозе. Отайба и тогдашний израильский посол в США Саллай Меридор попросили Денниса Росса, советника Обамы по делам Ближнего Востока, встретиться с ними в отеле в Джорджтауне Джорджтаун — район Вашингтона. , а при встрече изложили свою совместную просьбу. Официальных лиц Израиля и ОАЭ нервировало то, что Обама был готов вести переговоры с иранским руководством, чтобы изыскать способы смягчения напряженности. Израильтяне и эмиратцы сочли: их совместное обращение подействует сильнее, чем тревоги, которые были бы высказаны правительствами двух стран по отдельности. Встреча, по словам одного отставного американского чиновника, продемонстрировала «реальный и практический уровень сотрудничества», который далеко не исчерпывался обменом разведданными. Один высокопоставленный чиновник некоей арабской страны сказал: «Встреча задумывалась, чтобы привлечь внимание. Если мы вместе сядем за стол и скажем им одно и то же, они отнесутся к этому серьезно». Совместные усилия ОАЭ и Израиля стали неожиданностью для советников Обамы, но не удержали президента США от стремления к переговорам с Тегераном.

В мае 2009 года, во время серии встреч в Вашингтоне, где лейтмотивом были разногласия из‑за поселений, Нетаньяху попытался уговорить Обаму и его команду сосредоточиться на попытках ослабить региональную изоляцию Израиля. По словам некоего высокопоставленного американского чиновника, который присутствовал при этом, Нетаньяху попросил, чтобы госсекретарь США Хиллари Клинтон убедила лидеров стран Персидского залива встретиться с ним публично. Как поведал чиновник, если бы арабы согласились, сказал Нетаньяху госпоже Клинтон, «это продемонстрировало бы народу Израиля, что нормализация отношений могла бы принести Израилю какую‑то пользу».

Спустя несколько недель Обама вылетел в Эр‑Рияд для встречи с королем Абдаллой ибн Абдул‑Азизом ибн Абдуррахманом Аль‑Саудом, который в 2002 году предложил, что арабские страны могут широко признать Израиль взамен на вывод израильских сил со всех территорий, оккупированных с 1967 года. Обама предположил, что предложение Абдаллы, известное под названием «Арабская мирная инициатива», может стать толчком к возобновлению переговоров между израильской стороной, палестинцами и арабскими странами, лишь две из которых — Египет и Иордания — признали еврейское государство. Когда Обама спросил у Абдаллы, готов ли тот публично встретиться с Нетаньяху, король дал категоричный ответ. «Невозможно», — сказал он, по словам некоего американского чиновника, проинформированного об этой встрече. Абдалла сказал, что замораживание строительства поселений — это еще недостаточно. Ему требовалось окончательное мирное соглашение. Затем он, к удивлению Обамы, сказал: «Мы окажемся последними, кто будет c ними мириться».

Михаэль Орен, который с 2009 по 2013 год был послом Израиля в США, рассказал мне в тель‑авивской кофейне, что обнаружил в Вашингтоне «три типа» послов арабских стран: «Одни были готовы обедать со мной открыто, другие были готовы обедать со мной тайно, а третьи вообще не были готовы со мной обедать». Адель Аль‑Джубейр, тогдашний посол Саудовской Аравии в США, чурался Орена, следуя более жесткому курсу короля Абдаллы. На мероприятиях в Вашингтоне Аль‑Джубейр «смотрел сквозь меня, точно я стеклянный», — вспоминает Орен.

По словам чиновников из США и арабских стран, когда в тайных взаимоотношениях разведок случилась временная заминка (из‑за операции, которую «Моссад» провел в 2010 году в Дубае), ОАЭ вызвались урегулировать ссору, предложив, чтобы Израиль поставлял армии Эмиратов ударные беспилотники. Израильская сторона отклонила предложение, опасаясь разгневать администрацию Обамы, которая ранее отказалась поставлять ударные беспилотники в ОАЭ.

Джон Керри, преемник госпожи Клинтон в госдепартаменте, попытался было договориться о возобновлении мирных переговоров между Израилем и палестинцами, но, когда в 2014 году переговоры сорвались, Нетаньяху попросил Исаака Молхо, одного из своих самых доверенных советников, сфокусироваться на налаживании политических контактов с арабскими странами. Нетаньяху хотелось поддерживать отношения с ОАЭ и Саудовской Аравией не только по тайным каналам.

В январе 2015 года в возрасте 90 лет король Абдалла скончался, уступив дорогу другим лидерам Саудовской Аравии, в том числе 29‑летнему Мухаммаду бен Салману бен Абдулазизу Аль‑Сауду, который позднее стал наследным принцем. МБС, как его называют, разделял взгляды МБЗ на Иран и менее идеологизированное отношение к еврейскому государству. При встречах с американскими официальными лицами в Эр‑Рияде и Вашингтоне МБС то и дело ронял замечания типа «Израиль на нас никогда не нападал» и «у нас есть общий враг». Он неофициально говорил, что готов завязать с Израилем полноценные отношения. В беседах с американскими официальными лицами и членами американских еврейских организаций МБС (совсем как МБЗ) презрительно отзывался о палестинском руководстве. Казалось, он тоже жаждал завершения этого конфликта, даже если оно будет означать, что палестинцы останутся недовольны условиями урегулирования.

Дермер информировал Отайбу о позиции Израиля в отношении Ирана и уговаривал его присоединиться к израильской стороне — активно противостоять Обаме. В то время как израильтяне вели публичную кампанию, эмиратцы, не имеющие в США политического веса за пределами Вашингтона, преимущественно выражали свою обеспокоенность в кулуарах. Весной 2015 года Нетаньяху принял приглашение республиканца Джона Бейнера, спикера палаты представителей, и произнес на совместном заседании обеих палат конгресса США яростную речь, уверяя: «Это плохое соглашение, очень плохое соглашение». Речь не склонила конгресс к отклонению ядерного соглашения с Ираном, но, как сказал один высокопоставленный израильский чиновник, повлекла за собой более активные контакты между Израилем и арабами Персидского залива.

Много лет американские чиновники скептически относились к утверждениям Израиля, что он в состоянии расширить связи с государствами Персидского залива. Но в поздний период второго президентского срока Обамы американские разведслужбы узнали о телефонных разговорах между высокопоставленными официальными лицами ОАЭ и Израиля, в том числе между неким высокопоставленным лидером Эмиратов и Нетаньяху. Затем американские разведслужбы среагировали на тайную встречу высокопоставленных лидеров ОАЭ и Израиля на Кипре. Американские чиновники подозревают, что на этой встрече, целью которой было противодействие соглашению Обамы с Ираном, присутствовал Нетаньяху. Ни израильская сторона, ни ОАЭ не проинформировали администрацию Обамы о своих дискуссиях. «Они не говорили нам правду, — сказал мне один бывший сотрудник госдепартамента. — Одно дело — таиться от общественности. Другое дело — таиться от Соединенных Штатов, предполагаемого ближайшего союзника обеих стран». И Дермер, и Отайба отказались подтвердить факт такой встречи.

«Обама намеревался сблизить евреев и арабов через установление мира, — сказал мне Орен. — И ему удалось их сблизить — но через совместное сопротивление его курсу в отношении Ирана».

К 2015 году Нетаньяху перестало волновать, что о нем думает Обама. Эра Обамы шла к концу, и Нетаньяху, как и МБЗ, задался целью убедить нового американского президента сформировать совершенно новую динамику на Ближнем Востоке. Дональд Трамп не был обучен тонкостям политики, как внутренней, так и внешней, но, безусловно, обращал внимание на личности. Он давно восхищался горделивым видом и ораторским искусством Нетаньяху, его настойчивым стремлением позиционировать себя как великого исторического деятеля, его готовностью бросать вызов Обаме. В начале января 2013 года израильский пиарщик Джонни Дэниэлс спросил у Трампа, было бы тому интересно записать видеообращение в поддержку Нетаньяху на ближайших выборах в Израиле. Трамп согласился и записал ролик в «Башне Трампа».

«Меня зовут Дональд Трамп, я большой поклонник Израиля, — сказал он на камеру. — А, честно говоря, сильный премьер‑министр — значит сильный Израиль. А у вас есть по‑настоящему великий премьер‑министр в лице Биньямина Нетаньяху. С ним никто не сравнится. Он победитель. Он очень уважаемый человек. О нем все высокого мнения. А люди вправду очень, очень уважают то, что произошло в Израиле. Так что голосуйте за Биньямина. Прекрасный человек. Прекрасный лидер. Прекрасно подойдет Израилю».

Позднее Трамп хвастался, что Нетаньяху лично попросил его о помощи. «Мне позвонили Биби и его люди, — сказал он интервьюеру в передаче “In the News” на Shalom TV, — и спросили меня, не сделаю ли я агитационный ролик или заявления, а я сказал: “Конечно же”». В действительности никто из кругов израильского руководства не просил Трампа о помощи.

Вначале израильтяне не были уверены, что кандидатуру Трампа следует воспринимать всерьез. Несмотря на посредническую роль Джареда Кушнера, во время предвыборной кампании отношения Трампа с Нетаньяху начались негладко.

2 декабря 2015 года на предвыборном митинге в Манассасе, штат Виргиния, Трамп сказал: «Очень скоро я поеду в Израиль и встречусь с Биби Нетаньяху». Кушнер уже начал готовить почву для встречи своего тестя с премьером в Израиле, которая, по предварительному графику, должна была состояться до конца декабря.

Спустя несколько дней план сорвался, когда Трамп призвал «тотально и полностью перекрыть» въезд мусульман в США. Его высказывания прозвучали, словно эхо раздоров в израильской политической жизни девятью месяцами ранее, когда Нетаньяху в последние дни своей кампании за переизбрание предостерег, что избиратели‑арабы пойдут на избирательные участки «гуртами». В то время Нетаньяху подвергся резкой критике, и потому, когда призыв Трампа спровоцировал в Израиле негативную политическую реакцию, канцелярия Нетаньяху распространила заявление: «Премьер‑министр Нетаньяху отвергает недавние высказывания Дональда Трампа о мусульманах». Как говорит один друг Кушнера, Трамп воспринял эту критику «негативно». Трамп написал в Twitter: «Я решил отложить свою поездку в Израиль и назначить свою встречу с Нетаньяху на более позднее время, после того, как я стану президентом США».

После обвинений в попытках содействовать предвыборной кампании Ромни в 2012‑м Нетаньяху и Дермер понимали, что во время «президентской гонки» 2016 года им надо действовать осторожно. В январе 2016 года Мишель Флурной, которая слыла самым вероятным кандидатом на пост главы Пентагона в потенциальной администрации Хиллари Клинтон, приехала в Израиль на ежегодную конференцию по безопасности и встретилась там с Моше Яалоном, министром обороны в правительстве Нетаньяху. Флурной сказала Яалону, что энергичная двухпартийная поддержка американо‑израильских отношений оказалась под угрозой. «Нетаньяху весьма нахально встревает в нашу политику и очень четко дает понять, что предпочитает своего коллегу‑республиканца, — сказала (по ее воспоминаниям) Флурной Яалону. — Когда израильская администрация начинает обхаживать одну из американских партий или предпочитать ее другой, знайте: вы играете с огнем».

Законодатели‑демократы и лидеры американских еврейских организаций передавали израильтянам сходные предостережения. Премьер‑министр решил, что в марте не поедет на ежегодную конференцию Американо‑израильского комитета по общественным связям и тем самым уклонится от личных встреч с разными кандидатами в президенты США. Но, покуда избирательная кампания в США длилась, Дермер регулярно разговаривал с Кушнером и даже добился включения некоторых своих тезисов в первую масштабную речь Трампа о политике в отношении Израиля.

Тем временем другие израильские дипломаты пытались налаживать менее официальные связи с потенциальной администрацией Трампа. В том числе это делалось через Джорджа Пападопулоса, молодого консультанта по топливно‑энергетическим вопросам, постоянно проживавшего в Лондоне; когда‑то он познакомился с израильскими дипломатами на конференции по нефтегазовой промышленности восточного Средиземноморья. В марте 2016 года, сделавшись советником по внешней политике в избирательном штабе Трампа, Пападопулос поделился этой новостью со своими израильскими знакомыми. Некий израильский дипломат встретился с Пападопулосом и обсудил с ним внешнеполитические приоритеты Трампа, а затем передал эти сведения коллегам в Иерусалим. Израильский дипломат помог Пападопулосу связаться с неким сотрудником австралийского посольства, который организовал встречу за бокалом вина между Пападопулосом и Александером Даунером, верховным комиссаром Австралии в Соединенном Королевстве. Пападопулос сказал Даунеру, что слышал, что у Москвы имеется компрометирующая информация о Хиллари Клинтон в форме тысяч электронных писем. Позднее агентам ФБР оказалось известно о разговоре Даунера с Пападопулосом, и эта информация стала для ФБР одним из первых аргументов, на основании которых началось расследование версии о сговоре Трампа или его приближенных с Москвой во время кампании 2016 года.

Американские чиновники вскоре узнали о взаимодействии Израиля и команды Трампа. Правительства других стран считали, что победа госпожи Клинтон предрешена, но один отставной американский чиновник сказал мне: «Израильтяне вообще так не думали. Они очень рьяно работали с людьми Трампа во времена, когда с теми пока еще никто не взаимодействовал».

Израильтяне знали команду Трампа изнутри. К окончанию кампании, говорит один бывший американский чиновник, израильтяне «четко понимали», что собой представляют другие советники Кушнера и Трампа по Ближнему Востоку, каково их отношение к различным политическим курсам и как мало они осведомлены об этих проблемах, особенно о палестинском вопросе. Экс‑чиновник сказал, что израильтяне «нанесли все это на схемы» и утвердились во мнении, что смогут протолкнуть свои приоритетные цели. В первую очередь Нетаньяху сосредоточился на том, чтобы добиться отмены ядерного соглашения с Ираном и подтолкнуть США к более агрессивной позиции в отношении Тегерана. Вслед за этим в списке желаний Нетаньяху числился перенос посольства США из Тель‑Авива в Иерусалим — специфическая идея фикс тех сторонников Трампа и израильского премьера, которые в политическом отношении находятся на крайних правых позициях.

В конце сентября 2016 года, за семь недель до выборов, Нетаньяху приехал на ежегодную сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Кушнер сделал Дермеру предложение о встрече Нетаньяху с Трампом во время этого визита, так как полагал, что столь заметное событие мобилизует на поддержку избирателей из числа евангелических христиан, а его тестю придаст ауру настоящего президента. Кушнер в шутку сказал Трампу, что, по его мнению, Нетаньяху — один из немногих политиков, способных потягаться с ним за статус кандидата в президенты США от республиканской партии; вот насколько Нетаньяху был популярен среди евангелических христиан. Дермер сказал, что встреча сыграла бы важную роль для установления «прочного личного взаимопонимания» между лидерами и сглаживания любых предыдущих недоразумений.

Трамп вначале колебался. «Это же двое стопроцентных альфа‑самцов, — сказал мне один экс‑советник Трампа. — Трамп — сильная личность с чрезвычайно внушительной внешностью. А у Биби внешность командирская плюс интеллект с колоссальной огневой мощью, эти качества делают его хозяином положения». Советник предположил, что Трамп побаивался встречи с Нетаньяху, и добавил: «Он не знал, уважает ли его Биби». В итоге Трамп согласился, а Нетаньяху за время общения с Трампом успел наладить с ним добрые отношения и продвинуть свою стратегическую повестку дня.

С Хиллари Клинтон Нетаньяху тоже увиделся. Он хотел разрекламировать перед всеми, кто мог стать следующим президентом США, исторический в его понимании шанс на формирование антииранского альянса. По словам некоего помощника госпожи Клинтон, Нетаньяху изложил план, предполагавший, что арабские страны сделают шаги к признанию Израиля, а Израиль взамен улучшит жизнь палестинцев. Позднее, после серии взаимных услуг для укрепления доверия, арабские страны надавят на палестинцев, требуя пойти на полномасштабное соглашение с израильской стороной — соглашение, вероятно, намного менее выгодное для палестинцев, чем те, которые они отвергли на более ранних переговорах.

Госпожа Клинтон знала, что ОАЭ и Саудовская Аравия уже закулисно сотрудничали с «Моссадом» ради противодействия иранскому влиянию. Нетаньяху четко разъяснил Хиллари Клинтон, что хочет, чтобы следующий президент США поддержал укрепление этих тайных взаимоотношений и их последующий перенос в открытую сферу. С тех пор, как госпожа Клинтон ушла из госдепартамента, региональная динамика изменилась, но Клинтон понимала: подход Нетаньяху будет не так легко воплотить в жизнь, как уверял сам премьер.

Нетаньяху и Дермер выступили с похожей презентацией «благоприятных возможностей в регионе» перед Трампом, Кушнером и Бэнноном в пентхаусе кандидата в «Башне Трампа». Этих людей оказалось проще убедить, в том числе потому, что они были малоопытны по части долгой тяжелой истории этого региона и пока еще не сформулировали собственную детальную стратегию. Бэннон «пришел в восторг» от идеи альянса Израиля со странами Персидского залива. Один экс‑советник Трампа сказал мне, что Дермер и Нетаньяху «это продумали — это не была бездумная идея. Она была хорошо изложена и идеально вписывалась в наш образ мысли». Советник отдал дань уважения Нетаньяху и Дермеру за то, что они вдохновили подход новой администрации США к Ближнему Востоку. «Зародыш этой идеи появился в этой комнате… 25 сентября 2016 года, в пентхаусе Трампа», — сказал он. Один друг Трампа сравнил его команду в бытность кандидатом в президенты с «чистым холстом в руках художника». И заметил: «Израиль просто делал с нами все, что хотел».

МБЗ не менее твердо намеревался побыстрее завоевать «плацдарм» для связей с Трампом. 15 декабря 2016 года, спустя пять недель после выборов, он вылетел в Нью‑Йорк, чтобы увидеться с Кушнером, Бэнноном и Флинном. Они встретились подальше от чужих глаз — в отеле «Four Seasons» вместо «Башни Трампа», где в вестибюле всегда толклись репортеры. (Администрацию Обамы известили об этом визите после того, как власти ОАЭ передали сотрудникам таможенно‑пограничной службы в Абу‑Даби полетный лист, где упоминалось имя МБЗ.) МБЗ хотел известить советников Трампа, что он и его «коллега» из Саудовской Аравии — МБС, тоже наследный принц, — обязуются сотрудничать с новой администрацией США ради обуздания иранского влияния. Участники встречи отметили, что основная мысль МБЗ («Проблема не в Израиле, проблема в Иране») совпала со взглядами Нетаньяху. Позднее, по словам информированных источников, Бэннон сказал Отайбе: «Эта встреча стала одним из главных прозрений в моей жизни».

Хотя МБЗ и МБС разъяснили советникам Трампа, что иранская проблема — самая безотлагательная из их приоритетных задач, они также говорили, что им непременно требуются подвижки к завершению палестинского конфликта, чтобы придать их отношениям с Израилем более открытый характер. К маю 2017 года, когда Трамп встретился с лидерами арабских стран в Эр‑Рияде, Кушнер и МБС уже договорились о контурах того, что сами они именовали ближневосточным стратегическим альянсом. Израиль должен был покамест оставаться «молчаливым партнером» «Молчаливый партнер» — экономический термин, имеющий несколько значений. 1) пассивный партнер с неограниченной ответственностью; 2) компаньон, представляющий фирму, но не участвующий в ведении дел активно. . США обязались ужесточить курс в отношении Ирана. А арабы Персидского залива пообещали, что помогут уговорить палестинцев принять новую повестку дня. В беседе с неким американским гостем МБС обрисовал разделение труда. «Мы организуем заключение соглашения, — сказал МБС. — Я уговорю палестинцев, а он (Трамп. — Примеч. авт.) уговорит израильтян».

МБЗ, МБС и Нетаньяху занимали столь же сходные позиции в отношении России, присутствие которой в регионе было невозможно игнорировать. В последние годы эмиратцы и саудиты старались увести российского президента Владимира Путина, так сказать, с «орбиты Ирана», инвестируя в российскую экономику миллиарды долларов. У Нетаньяху была другая, весьма безотлагательная причина подольститься к Путину — ему требовались гарантии, что израильские ВВС смогут летать в сирийском воздушном пространстве, которое частично контролирует Россия, и проводить операции, не ввязываясь в конфликт с Москвой. Нетаньяху понимал, что Путин может сыграть ключевую роль в усилиях добиться, чтобы Иран поневоле вывел свои силы из Сирии (то есть при движении к той же цели, которую преследовали Трамп и его команда). Как‑то зимой 2017 года в Белом доме Бэннон взялся расспрашивать некоего чиновника госдепартамента, что понадобится, чтобы заставить Путина разорвать альянс России с иранским руководством. Как сказал мне экс‑советник Трампа, администрация США и ее ближайшие ближневосточные союзники не хотели, чтобы во время какого‑нибудь будущего конфликта Москва приняла сторону Ирана. Первое время Трамп пытался смягчить напряженность в отношениях с Путиным, но эти попытки лишь подогревали сомнения в мотивации американского президента, если учесть, что во время избирательной кампании 2016 года Россия вмешалась в выборы в его пользу. Мало‑помалу американские законодатели и европейские союзники надавили на Трампа, чтобы он ужесточил свой курс.

МБЗ, который в этой стратегической драме был во многом самым судьбоносным действующим лицом из числа арабов, давно окружен теневой сетью внештатных советников, посредников и доверенных лиц, многие из которых разделяют его ненависть к правителям Ирана. На рубеже 2016–2017 годов в окружении МБЗ прошел слух, что готовится новая кампания противодействия Ирану. Некоторые советники наследного принца охотно предлагали свои рекомендации и услуги. Прямо перед инаугурацией Трампа советник МБЗ Джордж Надер помог организовать на курорте на Сейшелах, принадлежащем наследному принцу, встречу основателя частной военной компании «Blackwater» Эрика Принса — союзника Бэннона и брата Бетси Девос, которую Трамп назначил министром образования США с Кириллом Дмитриевым, который руководит российским фондом суверенного богатства («Российский фонд прямых инвестиций. — Ред.) и близок к Путину. Позднее неразбериха в Белом доме Трампа дала приближенным МБЗ и Бэннона возможность выдвигать идеи по усилению давления на Тегеран. Эта борьба за контракты, влияние и статус привлекла внимание Роберта Мюллера. По словам одного отставного американского чиновника, некий потенциальный подрядчик, близкий к эмиратцам, саудитам и израильтянам, предложил план применения кибервооружений, которые предполагалось инсталлировать в ключевую инфраструктуру Ирана, в том числе на иранской фондовой бирже, чтобы сеять экономический хаос и политические раздоры. Остается неясным, выступал ли подрядчик в качестве «фрилансера» либо продвигал эти планы в интересах лидеров ОАЭ, Саудовской Аравии и Израиля.

Нетаньяху также хотел извлечь выгоду из того, что новая администрация США воодушевленно отнеслась к созданию ближневосточного стратегического альянса против Ирана. Израильские чиновники убеждали советников Трампа организовать в Белом доме «саммит», на котором присутствовали бы Нетаньяху, МБЗ, МБС и другие лидеры арабских стран. Когда американцы на пробу предложили это в беседах с руководителями Саудовской Аравии и Эмиратов, поступил отрицательный ответ, как сказал мне высокопоставленный чиновник из одной арабской страны. То же самое в 2009‑м обнаружили Обама и его первый спецпредставитель на Ближнем Востоке Джордж Митчелл, а позднее — Джон Керри: нелегко склонить лидеров арабских стран Персидского залива к публичной встрече с Нетаньяху, хотя в последние годы их интересы и совпадают. Израильские чиновники отбросили эту идею, известив американских коллег, что Нетаньяху понятны тревоги МБЗ и МБС. Лидеры стран Персидского залива сделались для Израиля самой большой за много десятилетий надеждой на признание его государственности в регионе. Израильскому премьеру вовсе не хотелось, чтобы против этих лидеров начались народные восстания, спровоцированные всего лишь официальной фотосессией.

Барак Обама пришел на президентский пост, надеясь добиться того, что не удалось его предшественникам, — помирить израильтян и палестинцев. Когда он был молодым политиком в Чикаго, среди его друзей и сторонников было много евреев; его тамошняя коалиция держалась в основном на афроамериканцах из района Саут‑Сайд и евреях левых убеждений из северных районов. В Израиле ему была симпатична политическая культура, олицетворяемая либеральными читателями «А‑арец», которые жили в Тель‑Авиве и Хайфе, голосовали за «Партию труда» или за «Мерец» и восхищались романами Давида Гроссмана и Амоса Оза. Недавно, выступая в нью‑йоркской синагоге Эману‑Эль, Обама назвал себя, «в сущности, либеральным евреем». Как и большинство демократов, он с легкостью обеспечил себе голоса евреев как в 2008 году, так и в 2012‑м. Но его сторонники‑евреи были, как правило, центристами и либералами. Для многих из них Израиль не был первостепенным вопросом.

Евреи, поддержавшие Трампа, были в большей мере религиозными людьми, они в основном симпатизировали «Ликуду» и его правым партнерам по коалиции. Такие люди составляют меньшинство среди примерно 6 млн евреев, живущих в США, но они обычно уделяют больше внимания вопросам, затрагивающим Израиль, и в некоторых случаях готовы тратить огромные деньги, чтобы повлиять на политику США. В поисках какого‑нибудь известного приверженца советники Трампа остановили свой выбор на миллиардере, поддерживающем «Ликуд», — Шелдоне Аделсоне, магнате игрового бизнеса, живущем в Лас‑Вегасе.

В декабре 2015 года Трамп выступал в Вашингтоне на некоем мероприятии, которое спонсировалось организацией «Republican Jewish Coalition». Аделсон участвует в финансировании этой организации, а также владеет в Израиле популярным таблоидом «Израиль а‑йом», который давно служит лояльной трибуной Нетаньяху. На палестинцев Аделсон смотрит с особенным презрением, полагая, что создание государства специально для них стало бы «трамплином к уничтожению Израиля и еврейского народа». Одной из первых мишеней для критики со стороны «Израиль айом» стал Эхуд Ольмерт, премьер‑министр Израиля в 2006–2009 годах. Как сказал мне сам Ольмерт, Аделсон хотел «избавиться» от него за попытки договориться с палестинцами о соглашении по принципу «два государства». После смещения Ольмерта Аделсон переключился на борьбу за избрание Нетаньяху. «Это не Шелдон работал на Биби, а Биби работал на Шелдона», — сказал Ольмерт.

В США Аделсон оказывает почти такое же большое влияние на электоральную политику, как и в Израиле. Ни один кандидат‑республиканец не может запросто позволить себе его игнорировать. Аделсон считал Обаму врагом Израиля, и на выборах 2012 года он и его жена Мириам пожертвовали не менее 93 млн долларов организациям, которые поддерживали республиканскую партию. По словам американских и еврейских чиновников, лидеры американских еврейских общин говорили им, что Аделсон поклялся потратить «столько, сколько понадобится», дабы не допустить, чтобы Обама за время своего президентства добился мирного соглашения.

На мероприятии в Вашингтоне выступление Трампа покоробило республиканцев, которые были твердыми сторонниками «Ликуда». В самом начале речи Трамп разнес Джеба Буша, заявив, что тот находится «под полным контролем» спонсоров, жертвовавших крупные суммы на его кампанию. «Хотите контролировать своего собственного политика — ну, пожалуйста, — сказал Трамп собравшимся. — Я ваших денег не хочу». Когда Трамп недолгое время отвечал на вопросы аудитории, Мэттью Брукс, исполнительный директор «Republican Jewish Coalition», спросил, какой подход он бы применил к переговорам между израильтянами и палестинцами. Трамп стал позиционировать себя как нейтральная сторона, заинтересованная в том, чтобы дать израильтянам и палестинцам то, что им необходимо для прекращения конфликта. «Людям придется чем‑то пожертвовать, так или иначе», — сказал он.

Брукс стал наседать на Трампа. «Могу ли я, самое малое, попробовать выяснить, что вы думаете об Иерусалиме как неделимой столице Израиля? Вы поддерживаете эту позицию?» — спросил он. Трамп совершил оплошность — ответил: «Я хочу подождать до своей встречи с Биби».

Из зала послышался свист. «Кто этот умник? — рявкнул Трамп. — С таким подходом вы туда не придете. Надо прийти и добиться цели, и сделать всё, и сделать всё по‑хорошему, чтобы все остались довольны. За это не переживайте. Вы останетесь очень довольны».

Спустя пару недель Трамп принял участие в дебатах на праймериз в Лас‑Вегасе, в отеле «Venetian», входящем в «империю казино» Аделсона. В начале предвыборной кампании Аделсон считал Трампа всего лишь хвастуном. Трамп и Аделсон встретились в Лас‑Вегасе, а затем увиделись вновь, в Нью‑Йорке. Трамп и его советники думали, что Аделсон поддержит Марко Рубио; на нью‑йоркской встрече они стремились остеречь Аделсона. По словам одного высокопоставленного сотрудника администрации Трампа, избирательный штаб донес до Аделсона простую мысль: «Если вы выступите против нас, то потратите кучу денег попусту. Вы лишь поможете демократам».

В мае 2016 года, когда стало очевидно, что республиканская партия выдвинет кандидатуру Трампа, Аделсон поддержал его, но проинформировал штаб, что хочет получить обязательство о переносе посольства США из Тель‑Авива в Иерусалим. Палестинские, израильские и американские переговорщики много лет обсуждали модель палестинского государства, столицей которого была бы, как минимум, некая часть Восточного Иерусалима. Аделсон хотел, чтобы вопрос раздела столицы был вычеркнут из «повестки переговоров». Один конфидент Трампа сказал: «Для него существовал только этот, единственный вопрос. Это была его мечта».

Летом 2016 года, спустя несколько недель после партийных съездов, рейтинг Трампа в общенациональных соц‑опросах снизился. В его штабе опасались, что истеблишмент республиканской партии оставит его без поддержки, и в середине августа Аделсон встретился в Нью‑Йорке с Трампом, Кушнером и Бэнноном. Аделсон снова спросил насчет переноса посольства. «Мы должны выиграть эти (выборы. — Примеч. ред.), — сказал на встрече Бэннон, по словам некоего информированного источника. — Если не выиграем, забудьте о переносе посольства». Позднее Аделсон сказал своему окружению, что ему пообещали: в случае избрания Трамп в первый же свой день на президентском посту объявит о переносе посольства. Вскоре после встречи Шелдон и Мириам Аделсон начали выписывать чеки в поддержку кампании Трампа.

Поддержка со стороны Аделсона, как сказал один из высокопоставленных помощников Трампа, свидетельствовала, что вокруг Трампа «массово сплачивается серьезная часть республиканского истеблишмента». «Через десять или пятнадцать дней мы, в общем, заручились поддержкой со стороны настоящих республиканских тяжеловесов. Аделсон сыграл ключевую роль», — заметил источник.

После победы Трампа Бэннон взялся составлять начерно свой проект «первого дня» — список шагов исполнительной власти, которые Трамп намеревался совершить сразу после церемонии присяги. На первом месте в списке был президентский указ о переносе посольства США в Иерусалим.

Супруги Аделсон побывали в «Башне Трампа» и назвали эту победу «чудом». Когда Трамп сказал, что предвкушает перенос посольства, Мириам прослезилась от радости. Аделсон сказал Трампу: «Что бы еще вы ни совершили, спустя тысячу лет вас будут помнить именно благодаря этому поступку».

Но после того, как Джеймс Мэттис и Рекс Тиллерсон (его назначенцы на посты министра обороны и госсекретаря соответственно) призвали к осмотрительности, Трамп решил повременить с этим шагом. Конфидент Трампа сказал, что это застало Аделсона врасплох. Шли недели, о переносе посольства все не объявляли и не объявляли, и Аделсон начал жаловаться. «Вы меня в дурацкое положение ставите!» — наорал он по телефону на одного высокопоставленного сотрудника Белого дома. В итоге Аделсон и другие надавили на Трампа, требуя прекратить канитель, — предостерегли, что он рискует утратить поддержку евангелических христиан.

Несмотря на спор из‑за выбора момента для переноса посольства, Трамп, по всем признакам, был не просто за Израиль, но и за «Ликуд». Как сказали мне израильские чиновники, теперь Нетаньяху имел свободу делать по палестинскому вопросу все, что ему заблагорассудится. Осуждающие высказывания со стороны Белого дома и призывы проявлять сдержанность во время вспышек насилия на Западном берегу и в секторе Газа остались в прошлом. Спустя два дня после присяги Трамп поговорил по телефону с Нетаньяху. Закончив разговор, премьер‑министр едва сдерживал ликование. «Я видел его жесты и мимику, — сказал мне один из его помощников. — Он был точно маленький ребенок, получивший на день рождения самый лучший подарок, который только мог вообразить».

В разговорах с друзьями Трамп выражал уверенность в своей уникальной пригодности на роль посредника при «окончательном соглашении». В частных разговорах он в целом одобрял решение конфликта по принципу «два государства». После вступления в должность он публично заявлял, что предпочтет любое решение, о котором смогут договориться стороны. Трамп решил поручить Кушнеру курировать израильско‑палестинский вопрос, не спросив у него заранее, хочет ли он выполнять такую работу. Один высокопоставленный сотрудник администрации Трампа назвал это решение президента резонным, сославшись на то, что лидеры арабских стран Персидского залива руководят государством, точно семейной фирмой, и по своей натуре будут чувствовать себя комфортнее, имея дело с членом семьи Трампа.

Трамп пытался позиционировать себя как бескорыстного посредника, который стоит «четко посередине», не принимая ничью сторону, но его советники — Кушнер, Дэвид Фридман и Джейсон Гринблатт — были близки к позиции Нетаньяху до такой степени, словно израильский премьер выбрал их сам. Прежде чем Фридман занял свой пост американского посла в Израиле, эксперты из госдепартамента проинформировали его об отчаянной гуманитарной ситуации в секторе Газа. Когда доклад закончился, Фридман (как утверждает один из присутствовавших) сказал: «Что‑то не пойму. Те, кто там живет, — они же, в сущности, египтяне. Почему Египет не может забрать их обратно?» Один из докладчиков пояснил Фридману, что две трети жителей Газы — беженцы или потомки беженцев, происходящие с территории, которая теперь является, собственно, Израилем. (Фридман отрицает, что произнес приведенные выше фразы.) Фридман также написал в одной статье, что либеральный произраильский комитет политических действий J Street «намного хуже, чем капо — евреи, которые в нацистских лагерях смерти выдавали своих собратьев‑евреев». Сторонники J Street, написал он, «всего лишь самодовольные поборники уничтожения Израиля, которое проповедуют, уютно рассевшись на своих американских диванах, которым ничто не угрожает, — трудно вообразить кого‑либо еще ужаснее». Пять предыдущих послов США в Израиле подписали письмо, в котором говорилось, что Фридман не имеет должной квалификации для своего поста. Нетаньяху был в восторге от этого назначения. Он знал, что Израилю больше никогда не выпадут настолько выгодные карты, что Кушнер вряд ли попросит его совершать шаги, которые в понимании самого Кушнера не отвечают наилучшим интересам Нетаньяху. С другой стороны, сможет ли Нетаньяху отказать Трампу и Кушнеру, если когда‑нибудь в будущем они попросят его пойти на реальные жертвы ради достижения «окончательного соглашения»?

Трения и общий хаос в Белом доме иногда сказывались на отношениях между израильской стороной и администрацией Трампа. 13 февраля 2017 года, в день, когда Майкл Флинн вынужденно покинул пост советника по национальной безопасности, Рон Дермер приехал в Белый дом, чтобы попытаться договориться о подписании Трампом секретных документов (другие президенты США их ранее подписывали), которые израильская сторона считала обязательством, что Америка не попросит Израиль отказаться от его незадекларированного ядерного арсенала. Дермер попросил о встрече с Флинном за закрытыми дверями. Сотрудники Белого дома заявили Дермеру, что он не может диктовать, с кем желает встречаться. (Оказалось, у Флинна было срочное дело — он писал свое заявление об увольнении.) Позднее сотрудники Белого дома посочувствовали друг другу, сочтя, что Дермер применял неуклюжую тактику. «Это же наш дом, черт подери», — сказал один из них. Один источник, прежде работавший там советником, сказал мне, что в Белом доме царило настроение: «Мы люди очень доброжелательные, но не надо пользоваться нашей добротой».

Однажды Кушнер при свидетелях, в своем кабинете в западном крыле Белого дома, обругал Дермера, заявив, что не станет выполнять его волю только из‑за своего еврейского происхождения. «Вы не будете диктовать нам, как этим руководить, — заявил он Дермеру. — Не пытайтесь нами помыкать. Не пытайтесь на нас нажимать». Когда я спросил Дермера об этом инциденте, он не припомнил, чтобы Кушнер употреблял такие выражения, и сказал: «С Джаредом я в очень хороших отношениях, но мы не всегда во всем соглашаемся».

Один из самых старинных друзей Трампа сказал ему, что не верит в желание Нетаньяху договариваться, и после этого президент США задался вопросом: может быть, Нетаньяху, совсем как заключили Обама и его советники, только притворяется ярым сторонником соглашения? Американские чиновники говорят, что Нетаньяху, возможно, в свою очередь, опасается, что Трамп, известный своей непредсказуемостью, огорошит его своими требованиями. В отличие от Обамы, Трамп в Израиле популярен, и Нетаньяху знает, что теперь ему сложнее отвергать предложения Белого дома. Кушнер в качестве старшего советника Трампа имел доступ к конфиденциальным докладам разведки, в том числе к документам, подготовленным Агентством национальной безопасности США. Многие из его собеседников были объектами слежки АНБ, так что Кушнер и другие могли выяснить, что эти люди говорят о новой команде Белого дома. Иногда Кушнер и другие сотрудники Белого дома обсуждали «болтовню» и то, как иностранные правительственные чиновники, в том числе израильтяне, эмиратцы и саудиты, могут попробовать «манипулировать» Кушнером или «воспользоваться его добротой». «Ему говорили, что происходит именно это», — сказал некий экс‑сотрудник Белого дома.

Билл Пристеп, помощник директора отдела контрразведки ФБР, провел для Кушнера брифинг о нависших над тем угрозах со стороны иностранных разведок. Некоторые иностранные державы считали, что Кушнер может поддаться на уговоры, а также, поскольку его родственники имеют массу бизнес‑проектов во всем мире, особенно уязвим перед конфликтами интересов. На брифинге Пристеп сказал Кушнеру, что его тесть — «мишень номер один» для всех крупных иностранных разведслужб мира. И добавил, что Кушнер, вероятно, включен в верхнюю пятерку таких мишеней. Израиль — одна из тех стран, с которыми Кушнеру надо быть начеку, сказал ему Пристеп. Кушнер ответил, что это для него не сюрприз.

Чтобы подготовиться к своей новой роли международного дипломата и миротворца, Кушнер читал более ранние мирные соглашения, в том числе соглашения в Осло от 1993 года. Он счел, что возвышенных идеалов в них хватает, а вот с конкретикой туго. Со своими помощниками он делился мнением, что в этих документах сказано «как можно меньше», из‑за желания «обеспечить, чтобы как можно меньше людей оскорбилось». План Кушнера состоял в том, чтобы предложить детально проработанное соглашение, а затем убедить всех в его необходимости.

Одно из главных различий между администрациями Обамы и Трампа касательно политики на Ближнем Востоке — их подход к палестинскому вопросу и его понимание. Кушнер поделился с помощниками своим мнением, что Обама «пытался несправедливо критиковать Израиль и дать палестинцам всё». Таково было общее мнение правых. По контрасту с Обамой советники Трампа хотели внушить палестинцам, что те котируются все ниже (за эту стратегию ратовали Нетаньяху и Дермер). Это делалось, чтобы убедить палестинское руководство принять более «реалистичные» предложения по сравнению с теми, которые делали им в 2000 году тогдашний премьер‑министр Израиля Эхуд Барак и в 2008‑м Эхуд Ольмерт. Неважно, что в понимании палестинцев концепция государства, разработанная в период соглашений в Осло, включала в себя лишь часть территории исторической Палестины. Один высокопоставленный сотрудник администрации Трампа провел аналогию с курсами акций: «Это как в жизни: “Ох, что же я двадцать лет назад не покупал Google?! А теперь не могу. Столько денег приходится платить”. Меня вовсе не наказывают. Я просто упустил шанс». В неофициальных разговорах Дэвид Фридман сравнивал подход администрации Трампа со структуризацией при «соглашении типа соглашений о банкротстве» для палестинцев. Собственно, Фридман на протяжении своей карьеры в юриспруденции много занимался структуризацией договоренностей о банкротствах — в том числе для Трампа, как и для других своих клиентов.

Сотрудники израильской разведки говорят, что палестинский лидер Махмуд Аббас сейчас чувствует себя как никогда изолированным. В прошлом поддержка со стороны арабских стран позволяла палестинцам чувствовать себя уверенно, чтобы не поддаваться давлению США и Израиля, когда те добивались смягчения их требований. Эта поддержка всегда была возможна, но теперь выглядит более шаткой. Администрации США, сменявшие одна другую, недооценили готовность Аббаса сопротивляться внешнему давлению. Один его друг сказал, что Аббас скорее умрет, чем уступит.

Однажды Обама сформулировал свой основополагающий принцип во внешней политике так: «Не делай глупостей, черт подери». Трамп, наоборот, обожает во внешней политике вести азартную игру по‑крупному — с Северной Кореей, Ираном, Ближним Востоком, Европой, Мексикой. Подобно Ричарду Никсону, он, похоже, гордится своей способностью обескураживать соперников непоследовательными словами и поступками. По‑видимому, команда Трампа ничуть не обеспокоена настроениями среди палестинцев — ощущением, что их бросают на произвол судьбы.

«То, что президент занялся этим в свой первый год, — его важное стратегическое решение», — сказал мне высокопоставленный сотрудник администрации Трампа. Он и другие чиновники полагают: если теперь палестинцы прогневают Трампа, они рискуют получить «от трех до семи лет плохих отношений» с одним из ключевых спонсоров гуманитарной помощи. 2 млн обитателей сектора Газа живут в особенно тяжелых условиях. Две трети жителей сектора Газа зависят от гуманитарной помощи и других услуг, которые предоставляет Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР).

В нынешнем году Трамп, видимо, пытаясь усилить давление на Аббаса, заморозил финансирование этой организации Соединенными Штатами. Сотрудники ООН неоднократно предостерегали, что, возможно, будут вынуждены закрыть школы на этой территории или даже урезать продовольственную помощь. И все же Кушнер, по‑видимому, заключил, что агентство ООН блефует. В недавнем электронном письме Гринблатту, Фридману и другим должностным лицам Кушнер написал: «БАПОР шесть месяцев грозится нам, что, если не получит чек, закроет школы. Ничего не случилось».

В том же электронном письме Кушнер похвастался: «Мы сделали несколько крупных ходов, и все в регионе зашевелились, а именно так им и надо себя вести, чтобы произошли реальные перемены. Наша цель не может состоять в том, чтобы все оставалось стабильным и так, как есть, наша цель должна состоять в том, чтобы все стало значительно ЛУЧШЕ! Иногда для достижения цели нужно пойти на стратегический риск, чреватый разрушением чего‑то».

Мытарства палестинского руководства начались задолго до того, как Трамп занял президентский пост. Разобщенные, измотанные, сильно не доверявшие правительству Нетаньяху палестинцы знали, что к ним больше не приковано внимание всего мира. В период передачи президентской власти в США палестинский переговорщик Саиб Эрекат, работавший над соглашениями в Осло, приехал в Вашингтон, чтобы встретиться с сотрудниками уходящей администрации. Сьюзен Райс спросила, были ли у него контакты с переходной командой Трампа. Он ответил отрицательно. «Вы находитесь здесь, но не собираетесь ни с кем из них встречаться?» — спросила Райс, как рассказывает Эрекат. Он ответил: «Я никого из них не знаю. Не знаю, как с ними связаться. Не знаю, подадут ли они мне руку». Перед тем, как Эрекат распрощался с Белым домом эры Обамы, Райс сказала ему: «Вы будете по нам скучать».

Одним из немногих в окружении Трампа, кто ратовал за серьезное взаимодействие с палестинцами, был Рональд Лаудер, состоятельный бизнесмен, глава Всемирного еврейского конгресса. После инаугурации Трамп встретился с Лаудером и упомянул о том, что хочет позвонить Махмуду Аббасу — выяснить, хочет ли тот заключить соглашение. «Думаю, с таким человеком, как он, вы сможете работать», — сказал Лаудер Трампу.

Обама в свое время позвонил Аббасу чуть ли не сразу после своей присяги. Трамп выжидал почти два месяца. 10 марта 2017 года телефонисты Белого дома соединили Аббаса с президентом.

Трамп вскоре перешел к сути. «Что вы об этом думаете? — спросил он Аббаса. — Мы можем заключить мирное соглашение?» Аббас не дал прямого ответа на вопрос Трампа. Вначале он похвалил «великие демократические результаты» американских выборов. «О’кей», — прервал его Трамп, заявив Аббасу, что на телефонной линии помехи. «Мы говорим об историческом мирном соглашении, — повторил Трамп. — Что думаете?»

Аббас сказал: «Мы считаем, что можем посредством переговоров достичь мира с израильтянами», и добавил, что, со своей стороны, «готов поговорить с господином Нетаньяху, чтобы начать переговоры».

«О, это очень хорошо», — сказал Трамп.

Затем Трамп удивил Аббаса и его ближайших советников. «Как вы думаете, Биби хочет заключить соглашение? — спросил Трамп. — Какого вы мнения?» Вопрос ошеломил Аббаса. Ни один американский президент еще никогда не просил его анализировать намерения израильских премьер‑министров. Трамп повторил вопрос. Аббас дал осторожный ответ: «Он — премьер‑министр Израиля. У нас нет иного выбора». Трамп согласился: «У вас нет никакого выбора».

Затем Трамп сказал Аббасу, что шанс на соглашение есть «благодаря мне». Называя себя нейтральной стороной, Трамп пообещал «уделить этому мои стопроцентные усилия» и предрек: «Все получится». Похоже, искусство продаж, которым владеет Трамп, подействовало на Аббаса; либо Аббас, по крайней мере, решил, что лучше изобразить воодушевление. «Мы рассчитываем на вас, господин президент, — сказал Аббас. — Мы верим, что вы сможете это сделать».

Следующей трудной задачей для Аббаса стала встреча с Трампом 3 мая 2017 года в Овальном кабинете. Беседа свернула на спорную тему, когда Трамп поинтересовался практикой Палестинской администрации снабжать деньгами семьи заключенных, сидящих в израильских тюрьмах, и семьи террористов. По словам Эреката, Аббас сказал американцам, что палестинцы ранее были вовлечены в длительный конфликт с Израилем, и добавил: «Мы заботимся о семьях мучеников». После встречи Трамп устроил в честь Аббаса обед, но Бэннон отказался там присутствовать. Мне он сказал, что не станет «садиться за стол с человеком, чьи руки в крови безвинных евреев».

В том же мае 2017 года, после своей поездки в Эр‑Рияд, Трамп нанес визит Нетаньяху в Иерусалим. Там премьер‑министр показал ему видеозапись с выдержками из речей Аббаса, в которых тот (согласно переводам, сделанным израильскими властями) подстрекал к насилию. Как говорят американские чиновники, чуть позднее Трамп приехал в Вифлеем и отчитал Аббаса в связи с видеозаписью — сказал, что тот пытается обмануть новую администрацию США, прикидываясь сторонником умиротворения. Палестинцы обвинили Нетаньяху в помехах мирному процессу, что побудило Трампа сменить тему. Позднее Эрекат сказал мне, что Нетаньяху прибегал «ко всем возможным уловкам», стараясь убедить Трампа, что Аббасу нельзя доверять.

Особенно напряженно протекали встречи Кушнера с Эрекатом. На одной из них Эрекат пожаловался, что у палестинцев возникли сложности при организации встреч с израильтянами. Кушнер пояснил: «Мы им сказали, что им сейчас не следует с вами встречаться». Эрекат сказал, что это совершенно нелогично: «Для нас было бы намного лучше, если бы мы встретились с израильтянами <…> Вы же не будете мириться за нас».

Кушнер стоял на своем. «Думаете, вы вдруг встретитесь у вас дома, выпьете чаю и сможете договориться о том, о чем вам не удается договориться 25 лет?» — вопросил он. Он счел, что палестинцы преподавали ему «урок истории по каждой конкретной проблеме». И заявил им: «Все это осталось в прошлом… Покажите мне, как, по вашему мнению, выглядит исход событий, с которым вы сможете смириться». Эрекат рассвирепел. То, как с ним обходилась команда Трампа, он иносказательно описал так: «Если я, мол, не возьму сегодня по 30 центов за доллар, то в следующем году получу по 15 центов».

Однажды Эрекат сказал Кушнеру: такое ощущение, что перед ним «агенты по недвижимости», а не чиновники Белого дома. Кушнер ответил: «Саиб, когда вы имели дело с политиками, вы не помирились. Возможно, вам требуется агент по недвижимости».

В конце ноября 2017 года Эрекат имел еще одну бурную встречу с Кушнером и предостерег его: если Трамп признает Иерусалим столицей Израиля, «вы себя дисквалифицируете для какой бы то ни было роли в мирном процессе». Кушнер ответил: «Мы — суверенное государство <…> Вы нам не угрожайте». Эрекат сказал, что просто извещает его: «вы губите решение по принципу “двух государств”».

Последний телефонный разговор Трампа с Аббасом состоялся прямо перед обнародованием решения Трампа о переносе посольства США из Тель‑Авива в Иерусалим. Телефонная связь с Аббасом все время рвалась, и это раздражало Трампа, сознававшего: то, что он должен сказать, расстроит Аббаса. Наконец, телефонист сообщил Трампу, что соединение с Аббасом установлено. Трамп сказал Аббасу, что выполняет свое предвыборное обещание о переносе посольства. После этого Трамп произнес экспромтом целый монолог. Один бывший помощник сказал, что эта речь «шла от сердца». Трамп сказал Аббасу, что обязуется устроить палестинцам наилучшее соглашение, какое только возможно, что Израиль пойдет на реальные уступки, которыми Аббас останется доволен, если не прекратит диалог. Он добавил, что при его администрации Аббас получит соглашение «получше», чем при администрации Обамы; эту фразу он повторил не один раз.

Минут через пятнадцать Трамп завершил свой монолог и сделал паузу, чтобы Аббас мог ответить. И не услышал ничего, кроме молчания. Рассердившись, Трамп спросил телефониста, что происходит. Тот ответил Трампу, что связь с Аббасом прервалась. «Сколько времени Аббас оставался на линии?» — спросил Трамп. Телефонист ответил, что не знает, и спросил президента: «Желаете, чтобы я снова попробовал с ним соединиться?» Трамп сказал, что, возможно, попробует это сделать попозже.

6 декабря Трамп объявил о своем решении перенести посольство. «Хотя предыдущие президенты включали это в число важных предвыборных обещаний, они его не выполнили, — сказал он. — Сегодня я его выполняю». Вскоре Аббас прекратил переговоры. Публичная реакция столиц арабских стран была заметно мягкой. И все же лидеры арабских стран Персидского залива неофициально сказали Кушнеру, что это контрпродуктивное решение. По словам одного высокопоставленного чиновника из некоей арабской страны, до решения по Иерусалиму лидеры арабских стран говорили Кушнеру, что готовы надавить на Аббаса, дабы тот принял любые предложения Трампа палестинцам. После этого решения они сказали Кушнеру, что больше не смогут давить на Аббаса, требуя согласиться на американский план, поскольку народ относится к этому неодобрительно. Примечательно, что в марте МБС встретился в Нью‑Йорке с представителями американских еврейских организаций и раскритиковал Аббаса за отклонение мирных предложений. «В последние несколько десятилетий, — сказал он, — палестинское руководство упускало один шанс за другим и отвергало все мирные предложения, которые были ему сделаны. Палестинцам пора принять предложения и согласиться сесть за стол переговоров либо заткнуться и перестать жаловаться».

Трамп, как минимум, еще один раз тайно апеллировал к Аббасу. 17 января «Нью‑Йорк пост» опубликовала колонку Майкла Гудвина, приверженца Трампа, под заголовком «Вскрылась ненависть Аббаса к евреям». В колонке описывалась речь, в которой Аббас пренебрежительно высказывался о еврейской истории. Там же имелось фото Аббаса, потрясающего кулаками. Трамп сделал на ксерокопии статьи крупную надпись от руки, черной ручкой: «Махмуд, ну и ну — на самом деле вы такой?» И подписался «С наилучшими пожеланиями, Дональд Трамп». Некоторые помощники уверяли, что такое послание недипломатично. Кушнер пришел в восторг. «Президент поступил по‑президентски», — сказал он помощникам. Белый дом отправил послание Трампа Дональду Блому, генеральному консулу США в Иерусалиме, а тот организовал его доставку Аббасу в штаб‑квартиру в Рамалле. Кушнер сказал помощникам, что Трамп бросает вызов Аббасу, фактически говорит ему: «Я хочу знать, кто вы — великий лидер или террорист? Покажите мне, кто вы такой. Выбор за вами». Получив послание, Аббас и его помощники расхохотались и истолковали его со всей доброжелательностью, на которую были способны. Колонка Гудвина была проникнута враждебностью к Аббасу, но то, что Трамп обратился к Аббасу по имени, и выражение «наилучшие пожелания» указывали, сказал Эрекат, что Трамп пытается завязать с Аббасом диалог. Аббас попросил Эреката сообщить через Блома свой официальный ответ на послание Трампа: «Нет, на самом деле я не такой».

Но Аббас сам себе оказал плохую услугу, когда в конце апреля на заседании Палестинского национального совета в Рамалле объявил, что евреи‑ашкеназы родом не с библейской Святой земли, а из тюркской империи Хазария, а уничтожение нацистами европейских евреев было следствием не антисемитизма, а финансовой деятельности этих евреев — «ростовщичества, банковского дела и тому подобного». Нетаньяху заклеймил Аббаса, написав в Twitter, что он виновен в повторении «самых гнусных антисемитских газетных уток». Джейсон Гринблатт, спецпредставитель США на Ближнем Востоке, согласился с Нетаньяху, заявив: «На таком фундаменте невозможно установить мир».

В 1993 году, в год подписания соглашений в Осло, Шимон Перес опубликовал книгу «Новый Ближний Восток». Перес, работавший над книгой в весьма оптимистичный момент, пророчил, что регион преодолеет свои трудноизлечимые междоусобицы и учредит что‑то наподобие Европейского сообщества в пустыне. Это было написано до войн в Ираке, Сирии и Йемене, до срыва израильско‑палестинских переговоров, до фиаско «Арабской весны», до того, как обострился конфликт между суннитами и шиитами, между странами Персидского залива и Ираном. Израильское правительство и самые ярые из его поклонников в США ожидали, что Дональд Трамп даст им новый «Новый Ближний Восток». Менее чем через месяц после своей инаугурации Трамп впервые встретился с Биньямином Нетаньяху в Овальном кабинете. После встречи они распространили совместное заявление, в котором «договорились, что никаких расхождений между США и Израилем не будет», а также «подтвердили существование особых отношений» между этими двумя союзными странами. Позднее Трамп и Нетаньяху призвали сформировать совместные рабочие группы для расширения сотрудничества в сфере безопасности. Самые ярые противники Ирана из числа советников Трампа в Совете национальной безопасности США хотели, чтобы эти рабочие группы помогли Израилю подготовиться к грядущим конфликтам с марионеточными силами Ирана в Ливане и Сирии. Но усилия тех, кто хотел предпринять расширенные меры, дабы Израиль смог противостоять Ирану, натолкнулись на сопротивление более осторожных элементов американского истеблишмента национальной безопасности, которые опасались, что Израиль начнет военную конфронтацию первым, с расчетом, что США подключатся и довершат его затею.

Разгорелась борьба за влияние, и антиирански настроенные «ястребы» из Белого дома, а также их союзники в СМИ правого толка заявили, что их соперники среди коллег скорее верны программе Обамы, чем программе Трампа. К лету 2017 года они взяли на мушку советника по национальной безопасности, генерала Г. Р. Макмастера, объявив его противником Израиля. В марте нынешнего года на смену Макмастеру пришел Джон Болтон, который занял гораздо более жесткую позицию против палестинцев и давно ратовал за смену режима в Иране. Когда Болтон был полпредом США в ООН, он «пытался меня убедить, что Израилю необходимо атаковать Иран», — вспоминал экс‑министр обороны Израиля Шауль Мофаз.

Контуры новой, более агрессивной и «ястребиной» стратегии в отношении Ближнего Востока проявились в мае, с переносом посольства США из Тель‑Авива в Иерусалим и решением администрации Трампа выйти из ядерного соглашения с Ираном. В обоих случаях администрация предпочла рискованную игру, невзирая на многократные предостережения об угрозе волнений и опасных контрмер со стороны Ирана.

14 мая, в то время, как в Иерусалиме начиналась торжественная церемония по случаю открытия нового посольства США, израильские военные обстреливали палестинцев, которые собрались у забора безопасности, окружающего сектор Газа, чтобы выразить свой протест против оккупации. В тот день расстались с жизнью без малого 60 палестинцев.

По дороге на церемонию Кушнер, узнав новости, в последнюю минуту внес исправления в текст своей речи — добавил фразу: «Те, кто провоцирует насилие, — часть проблемы, а не часть решения». Нетаньяху, обратившись к собравшимся, лестно отозвался о президенте Трампе, похвалив его «мужество» и готовность выполнять свои обещания, заявил, что Трамп «вошел в историю». «Это великий день для умиротворения», — сказал Нетаньяху. Шелдон и Мириам Аделсон сидели в первом ряду вместе с Нетаньяху и его женой, а также Джаредом Кушнером и Иванкой Трамп; это акцентировало их закулисную роль для осуществления идеи о переносе посольства. В тот же вечер Аделсон присутствовал на приеме, устроенном «Republican Jewish Coalition», где в краткой речи пошутил: я, мол, здесь ниже ростом всех остальных мужчин, пока не «встану на мой бумажник».

Палестинцы, правозащитные организации и правительства ряда зарубежных стран обвинили израильские вооруженные силы в применении чрезмерной силы в секторе Газа. Официальный представитель премьер‑министра Великобритании Терезы Мэй сказал: «Израиль имеет право защищать свои границы <…> но стрельба боевыми патронами вызывает глубокую обеспокоенность». Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в своей записи в Twitter назвал Нетаньяху премьер‑министром «государства апартеида». Официальные представители израильского правительства в ответ заявили, что армия защищала народ и территорию Израиля; они сказали, что в действительности палестинцы были вооружены камнями и взрывными устройствами, а также использовали «живые щиты».

В 2014 году, когда израильские силы случайно обстреляли школу ООН в секторе Газа, убив более десяти гражданских палестинцев, официальный представитель госдепартамента США Джен Псаки распространила заявление без обиняков, в котором говорилось, что США «в ужасе» от «постыдной» израильской атаки. Позднее посол Израиля Рон Дермер позвонил Денису Макдоноу, главе аппарата Белого дома при Обаме, чтобы заявить: «Я в ужасе от того, что вы в ужасе». Когда 14 мая Раджу Шаху, заместителю главного пресс‑секретаря Белого дома, задали вопрос: «Призвали ли США Израиль к сдержанности при реакции на акции протеста в секторе Газа?», Шах ответил: «Мы полагаем, что ответственность за эту трагическую гибель людей лежит на “ХАМАС”, что к этим смертям приводит его довольно циничная эксплуатация ситуации, и мы хотим, чтобы он перестал так делать». После этого Дермер приехал в Белый дом и отвел Шаха в сторону, чтобы поблагодарить. «Это резко контрастирует с тем, что мы получили в 2014 году», — сказал Дермер Шаху, добавив, что ему «приятно видеть совершенно иную реакцию Белого дома в момент, когда вопрос оставался животрепещущим».

Позднее в тот же день, на мероприятии в Вашингтоне, где отмечалось 70‑летие независимости Израиля, израильское посольство презентовало памятную книгу «в честь американцев, упрочивших мощь Израиля и его союз с Соединенными Штатами». Первоначально израильтяне планировали упомянуть в этой книге заслуги только одного американского президента — Гарри Трумэна, который в 1948 году признал еврейское государство, но Дермер решил включить в список второго президента — Дональда Трампа; в статье о Трампе восхвалялось его «отважное решение признать Иерусалим столицей Израиля». Дермер прислал экземпляры книги в Белый дом, чтобы Трамп мог увидеть свое имя рядом с именами Трумэна и Альберта Эйнштейна.

В ответ на насилие в секторе Газа государства Персидского залива распространили ритуальные заявления, выразив осуждение, а также высказавшись в поддержку палестинцев, но израильские официальные лица сочли эти словесные формулировки несомненно мягкими, наподобие реакции этих стран на решение по Иерусалиму. Стало очевидно, что теперь эти страны делают упор не на палестинцах, а на призраке конфронтации с Ираном.

Нетаньяху давно одобрял идею переноса посольства США в Иерусалим, но, в отличие от супругов Адельсон, не делал ее своей приоритетной задачей. Основной просьбой Нетаньяху к Трампу было предложение развернуть на 180 градусов тот курс в отношении Ирана, который США проводили в эру Обамы. Нетаньяху, совсем как МБЗ и МБС, хотел, чтобы Трамп отошел от политики сдерживания, задабривания и умеренности (по крайней мере, такой она представлялась самому Нетаньяху) и предпочел курс, нацеленный на обуздание военного потенциала и региональных амбиций Ирана.

О выходе США из ядерного соглашения Трамп объявил 8 мая, за несколько дней до торжественного открытия посольства в Иерусалиме. Дермер сказал, что это стало «самым лучшим днем» за все время его работы послом Израиля в США. «Мы ехали на автопилоте в сторону пропасти, а теперь Трамп вывернул руль в сторону», — сказал мне Дермер.

Кушнер согласился с мнением Дермера, что Обама усилил Иран в ущерб отношениям с Израилем и государствами Персидского залива и за все время своего президентства даже не приблизился к примирению арабов с Израилем. «Если мы собираемся вступить в поединок с Ираном, нам лучше делать это всем сообща», — недавно сказал Кушнер помощникам. Болтон и его советники‑«ястребы» начали переговоры с израильскими экспертами по делам финансов и разведки, намереваясь заново наложить на Иран экономические санкции. Нетаньяху на закрытых встречах с действующими и бывшими официальными лицами США утверждал, что иранское правительство более уязвимо, чем кажется; он ратовал за усиление нажима, которое могло бы привести к падению этого правительства. «У Ирана конфликт с нами, у Ирана конфликт с США, у Ирана конфликт просто чуть ли не со всеми арабскими государствами на Ближнем Востоке, — сказал Нетаньяху в середине мая в интервью “Fox News”. — Думаю, нам всем следует объединиться под руководством президента Трампа, чтобы выдворить Иран из Сирии». Майк Помпео в своей первой крупной речи на посту госсекретаря вторил требованиям Нетаньяху и заявил, что иранскому народу следует отвергнуть клерикальное правительство Тегерана.

В ближайшие месяцы Кушнер намерен обнародовать план мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Он хочет заявить палестинцам: «Если вы хотите с нами сотрудничать, сотрудничайте с нами. Не хотите с нами сотрудничать — мы вас уламывать не станем». Нетаньяху, у которого никогда не вызывали энтузиазма слова Трампа о заключении «окончательного соглашения», знает: чтобы этот план сочли годным партнеры Кушнера из арабских стран Персидского залива, он должен содержать просьбу об уступках со стороны Израиля и не походить на сочинения Центрального комитета «Ликуда». Если в плане Кушнера палестинцам не будет предложена столица в Восточном Иерусалиме, а вместо этого Израилю будет предоставлено право владычества над Старым городом, арабские лидеры, возможно, будут вынуждены отвергнуть этот план — у них не останется выбора. Один высокопоставленный чиновник администрации сказал лишь, что план будет сфокусирован на том, «как сильно улучшить жизнь людей — израильтян и палестинцев», и назвал план «справедливым».

Нетаньяху предполагает, что Аббас, который уже несколько десятилетий рассчитывал на полноценное окончательное урегулирование и учреждение государства, отвергнет мелиористскую Мелиоризм — вера в возможность усовершенствования мира. схему Кушнера. В результате ответственность будет возложена на МБЗ, МБС и других лидеров арабских стран — это им придется решать, последовать ли примеру Аббаса или проложить другой курс. Нетаньяху надеется, что лидеры арабских государств Персидского залива не встретят новое американское предложение в штыки и предпочтут углубить сотрудничество, направленное против Ирана и других противников. На излете президентства Обамы один из старших заместителей Аббаса сказал некоему американскому чиновнику: «для нас худший кошмар» в том, что Нетаньяху найдет способ рассорить государства Персидского залива с палестинцами. «Величайшая мечта Биби и худший кошмар Аббаса могут воплотиться в реальность», — сказал мне один отставной американский чиновник.

В недавнее время сотрудничество Израиля с государствами Персидского залива расширилось на Синайский полуостров, где МБЗ развернул силы ОАЭ, чтобы обучать египетских военных и оказывать им содействие; эти египетские военные борются с боевиками при поддержке израильской военной авиации и разведслужб. Силы ОАЭ иногда осуществляли на Синае антитеррористические миссии. Нетаньяху хотел бы придать этим новым взаимоотношениям более публичный характер, но опасается поставить МБЗ и МБС в рискованное положение. В конце концов, надеется Нетаньяху, эти лидеры сделают шаги к признанию Израиля, и наступит момент, который палестинцы, особенно в их нынешнем положении, совершенно не хотят увидеть. Вероятно, на этом новом «Новом Ближнем Востоке» палестинцы окажутся в проигрыше. «Есть ли план примирения, нет ли плана примирения, а он все равно формируется», — сказал, подразумевая стратегический альянс, один высокопоставленный чиновник некоей арабской страны. А один высокопоставленный советник Трампа заметил: «Иран — вот причина, из‑за которой все это формируется».