Попросите среднестатистического израильтянина назвать с десяток культовых скетчей — как минимум два из них будут связаны с иммиграцией. Герой сценки «Миллионный репатриант», экс‑советский еврей, рассказывающий о медалях, которые он бросил в лицо лично Косыгину и Брежневу, на поверку оказывается хитрованом марокканского происхождения. В скетче «Репатриация в Израиль» блистательные Ури Зоар и Арик Айнштейн последовательно изображают выходцев из разных стран, которые по прибытии наталкиваются на недружелюбие и подозрительность старожилов. Очередная волна иммиграции — и бывшие «салаги» становятся «дедами», подвергая уничижительной критике новейших репатриантов.

На протяжении нескольких месяцев в центральных городах Израиля проходили демонстрации «Бета Исраэль», представителей общины выходцев из Эфиопии. Участники жаловались на расизм, полицейский произвол и равнодушие истеблишмента. Поводы извлекались один за другим: солдат Дамас Пакада начал препираться с полицейским и был задержан после нескольких зуботычин — массовая демонстрация в Тель‑Авиве с бросанием камней и переворачиванием патрульных машин. Полицейского уволили, но суд признал его действия правомочными — новая демонстрация, сопровождавшаяся разгромом расположенного поблизости кафе.

Перевалочный пункт в Аддис‑Абебе, где будущих граждан Израиля знакомят с атрибутами нового быта. «Йедиот ахаронот», 2006

Пять лет тому назад 2‑й канал израильского ТВ показал скетч, участники которого изображали боевиков движения «Хамас». Один из них хвастается ценной добычей: террористу удалось похитить израильского военно­служащего. Мешок с пленником развязывают, и тут выясняется, что речь идет об офицере эфиопского происхождения. Хамасовцы разочарованы: за «эфиопа» израильское общество вписываться не будет, шансы обменять пленника на палестинских заключенных нулевые. Вопреки аргументам обиженной жертвы («Но я же офицер! Я боевой офицер!») пленника отпускают: «Вы, эфиопы, хорошо бегаете. Ну так беги!»

Сюжет неполиткорректной сценки воплотился в сентябре прошлого года. Душевнобольной молодой человек по имени Авера Менгисту добровольно пересек границу, отделяющую Израиль от сектора Газа, где был пленен боевиками «Хамас». На протяжении девяти месяцев факт исчезновения Менгисту скрывался от общественности в надежде на то, что террористы не запросят за больного и, кстати, не служившего в армии человека высокую цену. После снятия запрета разразилась демонстрация. СМИ разгласили содержание довольно жесткой беседы официального представителя правительства с родителями Менгисту — и центр Тель‑Авива в очередной раз превращается в Ватерлоо.

В полном соответствии со скетчем Зоара и Айнштейна основными гнобителями «эфиопов» стали выходцы из стран Востока, которые в недавнем прошлом и сами настрадались от негативного отношения ашкеназского истеблишмента. В колонке «Восточный эфиоп — волк» журналист Дани Абебе (см. интервью с ним. – Ред.) упоминает целый ряд эпизодов, которые складываются в общую картину неприязни. В южном городе, населенном уроженцами североафриканских стран, отказываются сдавать квартиру офицеру эфиопского происхождения, мэр другого города, уроженец Касабланки, направляет чернокожих детей в отдельные классы, а водители автобусов и рыночные торговцы не стесняются в выражениях.

«Чтобы интегрироваться, вы меняли восточные имена и фамилии на нейтральные, — обращается Дани к тележурналисту Амнону Леви, который снял фильм о дискриминации иммигрантов из стран Востока. — У нас такой возможности нет. Даже если я из Абебы стану Абрамовичем, мой цвет кожи не изменится, а с ним не изменится и отношение окружающих».

Цивилизационный разрыв

Такой подход, при всей его поверхностной убедительности, выглядит упрощенным. В Израиле проживают около 74 тыс. выходцев из Западной Индии, членов общины «Бней Исраэль». Внешне они сильно отличаются как от ашкеназов, так и от сефардов. При этом последняя крупная демонстрация «Бней Исраэль» имела место в 1952 году. Тогда полторы сотни иммигрантов жаловались на прозвище «шварце хайес» («черные животные»), которым их награждали — внимание! — евреи румынского происхождения, и обвиняли молодое государство в дискриминации и нетерпимости. Давид Бен‑Гурион удовлетворил просьбу 117 выходцев из Индии, оплатив их возвращение на малую родину.

Подавляющее большинство «Бней Исраэль» со временем вписалось в социум. Этому способствовали и неплохое образование, полученное в годы британской колонизации Индии, и теплые отношения с иракскими евреями, которые массово иммигрировали в Индию на протяжении двух веков. В случае с иммигрантами из Эфиопии имеет место, не побоимся этого слова, цивилизационный разрыв.

С одной стороны, эфиопское общество является аграрным и патриархальным. С другой, функционируя в отрыве от остальных еврейских общин, «Бета Исраэль» не культивировали грамотность и изучение религиозных текстов, развивающих когнитивные способности. Израильская система школьного образования противоречила эфиопским культурным кодам. «Вы все поняли?» — дежурно осведомлялся учитель, и темнокожие ученики кивали головами. Говорить «нет» человеку, который старше тебя, не принято, задавать ему вопросы — тем более.

По многочисленным отчетам, с возрастом разрыв в учебных показателях между уроженцами Израиля эфиопского происхождения и всеми остальными не собирается уменьшаться. Степень владения ивритом у пятилетних потомков выходцев из Эфиопии оценивается в 62 балла из 100, у восьмилетних — в 43 балла. 80% учеников 6–8 классов получают отметки ниже средних общеизраильских показателей. До аттестата зрелости доходят всего 46%.

Специалисты отмечают несколько характерных ошибок, которые были допущены израильским правительством в интеграционной сфере. Выходцев из Эфиопии расселяли в бедных районах и так называемых «городах развития» с высоким уровнем безработицы и низким качеством школьного образования. Требования, которые предъявлялись к детям эфиопского происхождения, не учитывали ментальные и культурные различия. Как заявил в сердцах один из активистов эфиопской общины, «в пять лет наши дети не умеют читать стихи, но они способны ощипать и разделать курицу».

Несмотря на общую религиозность «эфиопов», аналогичный истеблишмент не спешил принимать их в свои ряды. Раввин Мазор Бахайна стал депутатом кнессета по воле случая: обвиненный в коррупции Шломо Бен‑Изри загремел за решетку, и место стало вакантным. Через год, после очередных выборов Бахайна оказался за бортом. Депутат леволиберальной партии «Авода» Адису Масала пробыл в стенах парламента три года. Затем место, забронированное для представителя репатриантов, было отдано уроженке СССР Софе Ландвер.

Постепенно произошел водораздел. Взрослые выходцы из Эфиопии по‑прежнему демонстрировали законопослушание, удивляясь неприязненному к себе отношению со стороны «братьев‑евреев». Их дети стремительно отдалялись от патриархальной модели и религиозной жизни в сторону показного неповиновения. Люди, знакомые с эфиопской общиной изнутри, отмечают дополнительную линию водораздела: фалаша, классические члены эфиопской общины, настроены произраильски, тогда как для фалашмура, потомков крещеных «Бета Исраэль», образцом для подражания стали народы Африки. Поэтому на демонстрациях все чаще и чаще мелькают флаги Эфиопии, а борьба с отрицательными явлениями в израильском обществе приняла черты «антиколониального восстания». Избавиться от чувства неполноценности выходцы из Эфиопии смогут не так быстро. Возможно, укоренению в обществе поспособствует прибытие очередной волны иммигрантов, и в лучших традициях Зоара и Айнштейна коллективное внимание, точнее, раздражение переключится на новоприбывших чужаков. Или число студентов эфиопского происхождения с крошечных 0,5% вырастет до более существенных величин. В конечном счете образованных людей в Израиле традиционно ценят. Даже если их фамилия — Абеба, а не Абрамович.