Для многих крест с загнутыми под прямым углом концами является болезненным символом зла, ненависти и геноцида, пишет журналист USA Today Марк Рамирес.

Но для других это древний знак мира и процветания.

Так или иначе, для всех это проблема, связанная с историей, укоренившимся опытом и сильными эмоциями.

По мере того как преступления на почве ненависти, в том числе против евреев, множатся, а законодатели в Соединенных Штатах обдумывают законы, определяющие символы ненависти, некоторые борются за то, чтобы свастика, которой так дорожат дхармические культуры, не попала «под горячую руку».

Сенат Калифорнии недавно принял закон, который определяет меру наказания и те места, за распространение в которых «трех чрезвычайно вредных символов ненависти — горящих крестов, свастики и петли» может быть предъявлено обвинение в преступлении на почве ненависти. Законопроект поддержали Антидиффамационная лига, многочисленные межконфессиональные организации, ассоциации, представляющие калифорнийских шерифов и школьные советы.

Некоторые поддерживают дух законопроекта, но утверждают, что использование слова «свастика» для описания нацистской эмблемы не только некорректно, но и потенциально опасно. Они отмечают, что символ, который считается священным для примерно 2 млрд. индуистов, буддистов и джайнов во всем мире, существующий не менее 5000 лет, был незаконно присвоен гитлеровской Германией, а в последнее время — сторонниками превосходства белой расы.

«Гитлер никогда не использовал это слово, — рассказывает буддист и автор книги «Буддийская свастика и гитлеровский крест: спасение символа мира от сил ненависти» Т. К. Накагаки. — Он говорил «хакенкройц» — «крючковатый крест». Между тем, для многих азиатов это самый важный символ: изображение благородной истины, или даже самого Будды. Можно сказать, что это главный символ во всем мире, один из самых межконфессиональных, которые когда-либо существовали».

Некоторые утверждают, что указанное неразличение подвергает ряд общин в США непониманию, преследованию, презрению и опасности. Почти 8 млн. индуистов, буддистов и джайнов называют США своим домом, этот символ можно найти на буддийских храмах, в домашних святынях и во время проведения индуистских праздников.

«Слова действительно имеют значение и обладают огромной силой, — заявляет член правления Коалиции индуистов Северной Америки Пушпита Прасад. — Когда вы используете слово «свастика» в контексте символов ненависти, это влияет на нашу религиозную свободу».

Путаница со словом и символом уже привела к недоразумениям. Так, в Лос-Альтосе, в штате Калифорния, молодежный летний лагерь закрыли после того, как его сотрудники массово уволились после обнаружения на каком-то здании на территории лагеря буддийских плиток начала 1900-х годов с изображением свастики.

«Никакой связи с нацистами там не было, —  замечает Прасад. — Но на протяжении поколений людей приучали к такой реакции, что они не могут перестать думать о неправильном контексте».

В 2020 году тогдашний президент студенческого совета Университета Брандейса в штате Массачусетс Симран Татускар столкнулась с негативной реакцией после того, как предложила включить в школьную программу изучение мирного происхождения свастики. Это предложение она сделала в ответ на законопроект штата Нью-Йорк, который, как и закон Калифорнии, включил свастику в число символов ненависти.

Татускар, индуистка, в конце концов принесла извинения.

«Для нас вся эта идея смешения свастики с «хакенкройцем» ужасна, —  заявляет президент Альянса индуистов США Гокул Куннат. — Это как если некий Питер убивает некоего Пола, а обвиняют индуса. Мы не имели к этому никакого отношения».

Те, кто поддерживает законопроект, говорят, что не хотят уменьшать глубоко болезненные ассоциации с этим символом для евреев во всем мире, они также не хотят терять духовную и культурную опору.

«Мы определенно сочувствуем еврейской общине, — замечает президент Коалиции индуистов Северной Америки Никунь Триведи. — Они пострадали от геноцида и Холокоста. А количество преступлений на почве ненависти в последние годы действительно увеличилось, поэтому существует неудовлетворенный спрос на законодательство, направленное на борьбу с ненавистью. Но это собираются сделать неправильно».

Дело лишь в трех словах

Член законодательного собрания Калифорнии Ребекка Бауэр-Кахан, инициатор обсуждаемого закона, говорит, что составила его проект в ответ на инцидент в ноябре 2020 года в Фэрфаксе, когда мужчина наклеивал изображение «нацистской эмблемы» на телефонные столбы.

«Несмотря на то, что лицо было установлено, окружные прокуроры не смогли предъявить ему обвинение, поскольку в законе ничего не говорится об этом виде террора, — заявляет Бауэр-Кахан. – Закон наконец определит наказание и те места, за действия в которых может быть предъявлено обвинение в преступлении на почве ненависти, связанном с указанными символами».

Статистика ФБР показывает, что в 2020 году количество преступлений на почве ненависти достигло 12-летнего максимума: было зарегистрировано более 11000 инцидентов по сравнению с 8500 в 2019 году. Истинное число, вероятно, выше, поскольку о многих таких преступлениях не сообщается.

Законопроект Бауэр-Кахан изначально не делал различия между нацистским символом и дхармической свастикой, когда был представлен в феврале. Но впоследствии, после встреч с Коалицией индуистов Северной Америки и десятками других дхармических организаций, автор законопроекта изменила его, включив ссылку именно на «нацистский хакенкройц».

Тем не менее, в законопроекте по-прежнему говорится, что «хакенкройц» был известен также как «нацистская свастика»: последний термин несколько раз используется в законопроекте. Лидеры Коалиции индуистов Северной Америки заявляют, что просили добавить перед такими ссылками слова «ошибочно известный как», но ответа не получили.

Таким образом, они поддерживают намерение законопроекта, но не в текущей редакции.

«Если вы можете вставить новую формулировку, вы можете вставить и эти три слова, —  замечает Триведи. – Они же создают идею, что есть плохая свастика и хорошая свастика, а это не так».

В настоящий момент законопроект направляется на рассмотрение губернатора, и Триведи  утверждает, что результат рассмотрения очень важен, потому что законодательные меры Калифорнии часто служат образцом для законодательства по всей стране.

«Если вы не решите проблему на базовом уровне, у вас будет побочный эффект, — добавляет он. — Тогда это игра «Ударь крота» (игра, где надо бить молотком по голове крота, внезапно выглядывающего из норки)».

Бауэр-Кахан – внучка беженцев, прибывших в США, спасаясь от Холокоста – не ответила прямо на вопрос о формулировке, но в своем заявлении поблагодарила индуистскую общину за высказанные опасения.

«Это первый шаг в поддержке наших индуистских, буддийских и джайнских общин и демонстрация их священной и мирной свастики, которую нельзя путать с ненавистной нацистской эмблемой», — заявляет она.


Вездесущий символ, который «пронизывает нашу жизнь»

Не впервые Коалиция индуистов Северной Америки ведет эту битву: аналогичные законопроекты уже приняты в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Мэриленде.

«Мы понимаем цель законопроектов, —  замечает Прасад. — Люди хотят поступать правильно, и мы это поддерживаем. Но вокруг слова «свастика» на Западе много невежества и непонимания».

Лидеры Коалиции индуистов Северной Америки заявили, что законопроект Нью-Джерси разрабатывается с поправками, предложенными организацией: упоминается именно «нацистская эмблема», а не свастика. Тем временем законопроекты в Нью-Йорке и Мэриленде отозваны для дальнейшего обсуждения, говорит Триведи.

«Думаю, они поняли, что есть способы сделать лучше, — добавляет он. — Ведь пытаясь создать закон о противодействии ненависти, вы фактически провоцируете ненависть к другим  общинам, которые считают свастику священной».

Кстати, символ свастики, распространенный в Восточной и Южной Азии, также принят сикхами и некоторыми индейскими культурами, включая навахо.

В своей первоначальной форме это санскритское слово переводится как «благополучие», и для многих такой символ является частью популярных религиозных или культурных обычаев. Во время Дивали, индуистского праздника огней, который проводится с октября по ноябрь, свастики изображаются как часть узора из риса или муки и символизируют процветание и удачу.

«Этот символ очень заметен в храме, в брачных ритуалах или на традиционной церемонии бритья головы для мальчиков в качестве символа процветания, — рассказывает Триведи. — Это повсеместно! Он пронизывает нашу жизнь в течение всего года».

Прасад, как многие индусы, изобразила этот символ на свадебном приглашении.

«Я не желала смерти ни себе, ни своим гостям, — говорит она. — Если люди понимают контекст, им легко воспринимать это».

Тем не менее, проблемы случаются. Прасад слышала о курьерах, которые портят ранголи, выставленные у дверей, и о домашних алтарях, на которые подозрительно смотрят соседские дети, приглашенные поиграть.

«Когда мы покупаем новую машину, мы можем освятить ее, и священник проведет церемонию, включающую рисование свастики, обычно порошком куркумы, — говорит она. — Но здесь, в Америке, люди часто не делают этого, чтобы не привлекать вандалов. Они не хотят давать повода, подвергают себя цензуре».

Когда Накагаки, буддийский священник и писатель, впервые приехал в 1986 году в США, он  устроил в своем храме церемониальную свастику из хризантем, как научился делать в родной Японии. Но коллега предупредил его не делать этого из-за той реакции, которую может вызвать свастика.

А во время пандемии, по словам Триведи, ему позвонил член Коалиции индуистов Северной Америки: тот участвовал во встрече по зуму, и его коллега, заметив на заднем плане у индуиста свастику как часть семейной святыни, сообщил об этом в отдел кадров компании.

«Это то, что случается, когда люди плохо образованы, — резюмирует Триведи. — А иногда люди просто не хотят меняться, не хотят понимать: поэтому что ни делай, для них это будет символ ненависти».


Преодоление разногласий через диалог

Интуитивная реакция многих на символ свастики неудивительна, учитывая гнусное использование его нацистами и жестокое убийство 6 млн. евреев в Европе.

Историк Холокоста из Нью-Гэмпшира Джефф Келман начал изучать этот символ, когда обдумывал темы для своей магистерской диссертации в колледже Грац в Мелроуз-парке, в штате Пенсильвания.

Будучи евреем, выросшим в Бостоне, он смутно понимал, что этот символ имеет корни в индуизме. Копнув глубже, Келман увидел, что сам Гитлер упоминал только «хакенкройц», и, «учитывая, сколько уроков на тему антисемитизма я посещал, был ошарашен, что у нас мало литературы по этому поводу».

Согласно «Энциклопедии Холокоста» Мемориального музея Холокоста США, интерес к этому символу возродился после раскопок немецкого археолога Генриха Шлимана в 19 веке: тот обнаружил сотни таких символов в древнем городе Троя. Увидев подобные символы на немецкой керамике, Шлиман предположил, что форма эта связана с «нашими далекими предками», другие ученые утверждали, что она отражает общую арийскую культуру Европы и Азии. Это представление вызвало популярность свастики среди расистских организаций в Германии, включая нацистов, которые приняли ее в 1920 году.

Миссия Келмана теперь в том, чтобы помогать информировать людей об этом различии и сообщать им, что до присвоения нацистами возрождение символа привело к его популярности в качестве знака удачи. Он широко использовался в США в светских целях: на игральных картах и ​​фишках для покера, в рекламе Coca-Cola и на купонах в газетах, например, чтобы «получить доллар на следующий пошив одежды» или что-то в этом роде.

В штате Нью-Йорк даже существует город под названием Свастика: муниципальные власти в 2020 году проголосовали за сохранение названия, основанного на санскритском происхождении слова, после того как появились жалобы от людей, посещающих регион. Голосование побудило сенатора штата Нью-Йорк Джеймса Скуфиса предложить закон, который заставит город изменить свое название: законопроект все еще находится в комитете.

На протяжении конца 1920-х и начала 1930-х годов, по словам Келмана, New York Times упоминала именно «хакенкройц», но примерно с 1934 года стала использовать вместо него слово «свастика» без каких-либо объяснений. С тех пор новое словоупотребление стало стандартным в США.

«В первую очередь нам нужно обратиться теперь к еврейским общинам, — замечает Келман, добавляя, что сам он обращался ко многим и нашел их «в значительной мере восприимчивыми». — Последнее, чего мы хотим, чтобы символ Гитлера продолжал приносить вред».

Директор западного отделения Антидиффамационной лиги Кендалл Косаи заявляет: хотя лига признает этот символ положительным для Восточной Азии, «также важно показать, что он является особой болевой точкой для ​​еврейской общины». «Для многих это болезненно и пугающе. Это сложный баланс, но в целом контекст имеет значение. Нам нужно время, чтобы обучать посредством диалога», — рассуждает он.

Косаи принял участие в онлайн-вебинаре, проведенном с целью обсудить калифорнийский законопроект с лидером национальной организации индуистов. Он предупреждает: несмотря на диалог, для многих то зло, которое связано с нацизмом, настолько глубоко укоренилось в символе, что его «реабилитация» маловероятна.

«Это не переключатель вкл/выкл, — говорит Косаи. — Мы не собираемся решать это за одну ночь».

Грета Эльбоген, пережившая Холокост, чья бабушка и двоюродные братья погибли в Аушвице, считает, что пусть ответ дадут дети.

Эльбоген родилась в 1938 году, когда нацисты аннексировали Австрию. Она скрылась у родственников в Венгрии, иммигрировала в США в 1956 году и стала социальным работником. Сейчас она поэт и педагог в Нью-Йорке.

Долгое время свастика не вызывала у нее ничего, кроме ужаса, пока Накагаки не научил ее иному видению. Эти двое встретились десять лет назад, и он пригласил Эльбоген выступить на мероприятии с участием выживших в Холокосте и в Хиросиме.

На этом мероприятии, рассказывает Эльбоген, выжившие не были «ни японцами, ни евреями»: «Мы были просто людьми, которые стали жертвами. Мы должны собраться вместе, выйти из этого и посмотреть, как можно изменить ситуацию. Мы должны сломать старые взгляды на мир».
Теперь она занимается просветительской деятельностью, хотя раздражение некоторых членов ее общины по отношению к символу свастики оказалось настолько сильным, что в конце концов Эльбоген почувствовала, что должна уйти: «Я испытывала страх, история не позволяла им «выйти». Я понимаю, что чувствуют другие люди, и мне неприятно, что они именно так чувствуют».

Она считает себя гуманистом, работает со студентами над самовыражением через искусство.
«Еврейская община сама разберется, —  замечает Эльбоген. — Для многих стариков уже слишком поздно. А молодежь готова. И если вы не отстаиваете правду, ложь может победить».