Изгнание 1492 года положило конец весьма длительному и довольно благополучному пребыванию евреев на Пиренейском полуострове (в Португалии иудеи будут терпимы еще пять лет, после чего крещены). По обоим этим параметрам испанское еврейство превосходили общины многих других европейских стран. Неудивительно, что испанское изгнание требует особых объяснений, историки расходятся во мнениях, и, если некоторые полагают его итогом давней (пусть преимущественно скрытой) ненависти к евреям, многие видят здесь решение довольно спонтанное. Приводимые далее документы свидетельствуют скорее в пользу второй точки зрения, показывая, что за несколько месяцев до изгнания испанские короли не только, как хорошо известно и часто упоминается, возобновили договоры с придворными евреями‑финансистами, но и, например, санкционировали расширение слишком тесного еврейского квартала в одном маленьком городе.

Это небольшая выборка из довольно значительного числа связанных с евреями документов из Регистра печати и Книг грамот кастильского двора. Некоторые из них опубликовал в своей антологии документов по истории евреев в христианской Испании Ицхак Фриц Бер, немецкий, затем израильский медиевист, специалист по испанскому еврейству Baer Fr. Die Juden im christlichen Spanien. Erster Teil: Urkunden und Regesten. 2 Bände. Berlin: Akademie Verlag, 1929; Berlin: Schocken Verlag, 1936.
. Более полная публикация принадлежит плодовитому испанскому историку Луису Суаресу‑Фернандесу, по своей идеологической ориентации франкоисту и опусдеисту Documentos acerca de la expulsión de los judíos / Edición preparada y anotada por Luis Suárez Fernández. Valladolid: Consejo Superior de Investigaciones Científicas, Patronato Menéndez Pelayo, 1964.
. По этому изданию и сделан перевод в данной публикации.

9 июля 1477 года, Касерес

Донья Исабель, и проч., моему коррехидору Королевский чиновник, надзиравший за местной администрацией и судом; можно перевести как «исправник».
, и алькальдам Королевские чиновники на местах, выполнявшие судебные функции.
, и другим судьям в городе Трухильо, нынешним или тем, кто ими будет отныне и впредь, и каждому из вас, кому это мое письмо будет показано или же копия с него, подписанная государственным нотариусом, наше приветствие и милость. Да будет вам известно, что Саламон Роми, житель оного города от себя и от имени альхамы Иудейская или мусульманская община города.
и как поверенный альхамы и добрых людей Hombres buenos, boni homines — достойные и уважаемые граждане города.
иудеев из оной альхамы, обратился ко мне по поводу своей петиции, говоря, что некоторые кабальеро и эскудеро Кабальеро — рыцарь, человек, несущий конную военную службу (от слова caballo, «конь»); эскудеро — оруженосец (от слова escudo, «щит»).
и другие жители оного города по причине волнений, в нем происходивших, и недостатка правосудия, в прежние времена имевшего в нем место Имеются в виду волнения в кастильских городах при первых монархах из династии Трастамара, предшественниках Изабеллы, направленные в том числе против евреев и конверсо. См. об этом: McKay A. Popular Movements and Pogroms in Fifteenth‑Century Castile // Past & Present. No. 55. 1972. P. 33–67. , заставляли некоторых из них силой и против их воли чистить им стойла и выбрасывать навоз и мыть их кувшины и делать иные противные вещи и что селили в их домах людей бесчестных и непотребных женщин, а если те сопротивлялись, то их обижали и избивали. И что они опасаются, что те хотят так делать и впредь, а если так произойдет, они будут терпеть от этого великое оскорбление и ущерб. И меня молили и просили о милости, ведь, по милости Божией, после того как я в этих моих королевствах вступила в наследство, утвердилось в них правосудие, чтобы <…> я приказала дать им мою грамоту, с тем чтобы отныне и впредь они не получали, а им не наносили таких оскорблений, или как мне будет угодно.

И поскольку все иудеи в моих королевствах суть мои и находятся под моей защитой и покровительством и моя обязанность их защищать и оберегать и поддерживать правосудие Отражение центральной для еврейского существования в средневековой Европе доктрины «еврейского рабства» (servitus Iudaeorum), или евреев как «крепостных короны».
, я сочла эту просьбу справедливой и приказала дать это мое письмо к вам по упомянутой причине. Каковым письмом я приказываю вам и каждому из вас, чтобы отныне и впредь вы не дозволяли и не давали кабальеро или эскудеро или другим жителям этого города или людям, живущим за его пределами, неволить и принуждать упомянутых иудеев и жителей оного города и его предместий и никого из них чистить их стойла или мыть их кувшины или делать иные вещи из числа тех, что до сих пор, по их словам, их заставляли делать, или селить в их домах бесчестных людей, или непотребных женщин, или каких‑либо иных людей против их воли, или обижать их или противоправно наносить им оскорбления или иной ущерб, несмотря на то что они говорят, что это уже вошло в обычай, ибо мое желание в том, чтобы такого не происходило и не делалось отныне и впредь, и я этим своим письмом беру и принимаю упомянутую альхаму и добрых людей иудеев и каждого из них и все их имущество и собственность под свою защиту и королевскую охрану.

Дана в городке Касерес в девятый день июля, год от рождества Господа нашего Иисуса Христа тысяча СССС семьдесят седьмой. Я королева. Я Хуан Руис дель Кастильо, секретарь государыни нашей королевы, написал эту грамоту по ее указу. <…>

25 января 1488 года, Сарагоса

Дон Фернандо и донья Исабель, милостью Божией и проч., вам, совет и судьи, рехидоры Члены городского совета.
, кабальеро, эскудеро, чиновники и добрые люди города Сории, и вам, приоры и чиновники и добрые люди Объединения округи Сории, наше приветствие и милость. Вам хорошо известно, что мы приказали дать и дали нашу грамоту, подписанную нашими именами и запечатанную нашей печатью и выданную людьми нашего Совета, а содержание этой грамоты следующее:

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., от вашего имени, альхама и добрые люди иудеи города Сории и его крепости, к нам обратились по поводу вашей петиции, говоря, что вы изолированы в своих худериях Худерия — еврейский квартал.
и местах своего проживания и согласно законам, принятым нами на Кортесах в Толедо, не можете заниматься вашими делами за пределами ваших худерий и мест обособленного проживания, ни продавать, ни торговать вашими товарами На Кортесах в Толедо в 1480 году были приняты законы об apartamiento — обособлении евреев в их кварталах с целью пресечения их влияния на новых христиан. . Из этого происходит то, что вы не сможете выплачивать ренты и налоги и права ваши уменьшатся и, если так произойдет, получите вы от этого большое оскорбление и убыток, и потому вы послали к нам молить и просить о милости, чтобы мы предоставили вам защиту, или как нам будет угодно, и мы сочли эту просьбу справедливой. И настоящим письмом мы даем вам разрешение, возможность и правомочие, с тем чтобы сейчас и впредь вы могли держать и держали бы в оном городе и его округе лавки, в которых продавали бы и торговали бы, не навлекая на себя за это никакого наказания, ни оговора, с тем условием, чтобы вы не могли заниматься и не занимались бы в этих ваших лавках этими вашими делами, не продавали бы и не торговали бы в них никакими вашими товарами в дни праздников, которые Святая церковь повелевает соблюдать, и не держали бы их открытыми в эти дни, и не ели бы и не спали в этих ваших лавках ни в эти, ни в какие другие дни. И приказываем нашему коррехидору, и приказываем упомянутому коррехидору и судье оного города, каковые сейчас занимают эти должности или вступят в них в будущем в какое бы то ни было время, чтобы они соблюдали и заставляли соблюдать это разрешение и правомочие, которое мы вам пожаловали, и не шли бы против этого и не соглашались бы действовать против этого ни сейчас, ни впредь когда бы то ни было каким бы то ни было образом. И не делайте так никоим образом, и проч.

Дана в городе Кордова второго числа месяца сентября в год от рождества Господа нашего Иисуса Христа тысяча четыреста восемьдесят пятый. Я король, я королева. Я Ферран Альварес де Толедо, секретарь короля и королевы, написал по их указу, и проч.

А теперь от оной альхамы к нам поступило обращение о том, что, хотя наша государыня королева приказала дать грамоту о том, чтобы оная наша грамота соблюдалась и выполнялась и вы бы непременно этим грамотам следовали, вы или некоторые из вас не хотели им следовать и противодействовали им, дабы угодить некоторым людям из оного города, от чего, если так действительно происходило, оные иудеи получали великое оскорбление и ущерб <…> поэтому нас просили и молили о милости, чтобы приказали мы дать копию нашей грамоты, чтобы ее соблюдали <…>

Посему приказываем вам всем и каждому из вас, чтобы прочитали указанную нашу грамоту, которая представлена выше, и соблюдали ее и выполняли целиком и полностью <…> И этой нашей грамотой повелеваю, чтобы оные иудеи выходили в свои лавки заниматься своими делами и своими товарами, как сказано, ибо мы этой нашей грамотой берем их под свою защиту и охрану и королевское покровительство. <…>

Дана в городе Сарагосе двадцать пятого числа месяца января в год от рождества Господа нашего Иисуса Христа тысяча четыреста восемьдесят восьмой. Я король, я королева. Я Диего де Сантандер, секретарь и проч. <…>

12 августа 1490 года, Бургос

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., вам, лиценциату Диего Мартинесу де Астудильо, нашему коррехидору и веедору Инспектор, ревизор.
в нашем очень достойном и верном графстве и сеньории Бискайе, и вам, алькальду и прево и верноподданным рехидорам и чиновникам города Бильбао, и каждому из вас, кому эта наша грамота будет показана, наше приветствие и милость. Знайте, что иудеи‑торговцы, жители и обитатели города Медина‑де‑Пумар, обратились к нам со своей петицией, говоря, что по каноническому праву и согласно законам этих наших королевств иудеи дозволены и терпимы и что мы приказывали их дозволять и терпеть и чтобы они жили в этих наших королевствах как наши подданные и коренные жители и чтобы продавали, покупали и заключали сделки на территории оных королевствах беспрепятственно и безмятежно, и как таковых наших подданных и вассалов, говорят, мы их взяли под нашу королевскую защиту и покровительство, и они служили и служат нам ради нашего удовольствия как наши подданные и вассалы. И говорят, что они вели и ведут торговлю в упомянутом городе Бильбао и в провинции Гипускоа, где, как говорят, покупают сукно и другие товары и платят с этого десятину и везут их на ярмарки в город Медина‑дель‑Кампо и на другие ярмарки и в другие места этих наших королевств, чтобы продавать, и продают, и платят с этого алькабалу Налог с торговых сделок.
, и благодаря этому, как говорят, возрастают наши ренты и снабжаются ярмарки, а это дело очень полезное для общественного блага этих наших королевств и из него проистекают другие многие выгоды и прибыли, а торговля в оном городе Бильбао была для них до сего дня свободной и неограниченной, потому что они вели и ведут дела честно и безупречны их сделки и их товары. И говорят, что теперь вы, упомянутый коррехидор и алькальд и провост, верные рехидоры, чиновники оного города Бильбао, несправедливо и вопреки законам этих наших королевств, не имея на то ни власти, ни полномочий, постановили, чтобы ни один иудей не мог провести ни одной ночи, ни спать ни одной ночи в оном городе Бильбао под угрозой [взыскания в размере] двух тысяч мараведи и чтобы ни хозяин постоялого двора, ни какой другой человек в оном городе не осмеливался бы принимать иудея хотя бы на одну ночь в своем доме под угрозой того же взыскания, и что вы распорядились возвестить об этом и возвестили публично в оном городе. Каковое постановление вы не могли сделать по закону без нашего позволения и санкции, ибо оно попирает законы наших королевств, а поскольку в оном городе Бильбао нет предместий, где бы оные иудеи могли бы находиться и спать и проводить ночи, за исключением нескольких хуторов бедных и весьма опасных, где бы они находились в великом страхе за свою жизнь и за свое имущество, если это постановление и запрет вступит в силу, то не может быть, чтобы не прекратилась полностью упомянутая их торговля, а если она прекратится, наши ренты, а также десятины и алькабалы снизятся, а упомянутые ярмарки обеднеют и последуют другие убытки и неудобства. Поэтому они нас просили и молили о милости, чтобы мы приказали дать им нашу грамоту для вас, упомянутый коррехидор и чиновники оного города, с тем чтобы вы отозвали упомянутое постановление и отменили оповещения о нем, которые приказали сделать и сделали, с тем чтобы они свободно могли приходить и приходили в оный город Бильбао и находились бы в нем и торговали, подобно тому как это было прежде чем появилось и было оглашено оное постановление, или чтобы мы постановили то, что будет нам угодно, и мы сочли это справедливым.

Посему приказываем вам, чтобы с сего дня и впредь не препятствовали бы входить в оный город и находиться в нем упомянутым иудеям, жителям оного города Медина‑де‑Пумар, с тем чтобы продавать свои товары, как до сих пор они входили и находились в этом городе, занимаясь торговлей, но не проживая в нем постоянно. И не поступайте иначе никоим образом под страхом [утраты] нашей милости и [уплаты] десяти тысяч мараведи в нашу казну каждым, кто поступит наперекор этому.

<…>

Дана в очень достойном городе Бургосе в двенадцатый день месяца августа в год от рождества Господа нашего Иисуса Христа тысяча четыреста девяностый. Кондестабль Главнокомандующий и представитель короля в отсутствие последнего. Перо Феррандес де Веласко, кондестабль Кастилии, в силу полномочий, полученных от короля и королевы, государей наших. …

29 октября 1490, Кордова

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., вам, Диего Ариасу де Анайе, нашему коррехидору города Трухильо, и вашему алькальду в данной должности, наше приветствие и милость. Да будет вам известно, что от имени альхамы иудеев оного города Трухильо к нам поступило обращение по их петиции, которое перед нами на нашем совете было представлено, и там говорится, что в оном городе вошло в обычай, что до обхода стражей в девять часов вечера все свободно ходили по городу, делая свои дела. А месяца два тому назад, чуть более и чуть менее, один алькальд, который состоял в оном городе вместо лиценциата Франсиско де Варгаса, <…> с целью их ограбить, приказал и повелел возвестить об этом, что любой иудей или иудейка, которые будут схвачены после наступления темноты, потеряют свое платье и уплатят двести мараведи. Если так произойдет, говорят, что это принесет им большое оскорбление и ущерб. И умоляли и просили нас о милости, чтобы приказали и исправили это по справедливости или как нам будет угодно, и мы сочли это справедливым.

Посему приказываем вам, чтобы, ознакомившись с этой нашей грамотой, вы собрали бы сведения и узнали истину по поводу вышесказанного и если так было прежде, чем оный алькальд это запретил, и если оный запрет справедлив и следует его соблюдать, то заставьте его соблюдать. Если же обнаружите, что его надо исправить, исправьте и сделайте все по справедливости, чтобы оные иудеи не испытывали ущерба. <…>]

Дана в городе Кордове в XXIX день месяца октября в год девяностый. <…>

22 мая 1491 года, Кордова

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., вам, нашему коррехидору города Пласенсия или судье, расследующему действия должностных лиц [juez de residencia], и вам, бакалавр Франсиско Франсес, наше приветствие и милость. Да будет вам известно, что от имени альхамы иудеев городка Кабесуэла из округа оного города к нам поступило обращение по их петиции, где говорится, что они были изолированы [apartados] на нескольких улицах оного селения и что пространство, которым они теперь располагают, настолько тесно, что они не могут находиться в нем с удобством, и что, будучи отделены от сношения с людьми, испытывают многие тягости и ущерб. И нас просили и молили о милости, чтобы по справедливости приказали разобраться с этим, как нам будет угодно, и мы сочли это справедливым. Посему приказываем вам обоим вместе осмотреть это место и то, которое они сейчас просят, и с вниманием к смыслу и форме закона, принятого нами на Кортесах в Толедо, разберитесь с этим делом и дайте иудеям место, в котором они смогут проживать и находиться и заниматься своими занятиями и где меньше ущерба нанесут жителям этого места. Кроме того, отведите им подходящий срок, в который могли бы продавать и менять свои дома и арендовать и оплачивать другие дома. И в этом деле мы даем вам полную власть.

Дана в городе Кордове двадцать второго числа месяца мая девяносто первого года.

31 марта 1492 года в Гранаде Изабелла и Фердинанд подписали эдикт об изгнании евреев из своих королевств, называемый также Альгамбрским декретом Эдикт об изгнании евреев из Испании / Пер. с исп. Г. Зелениной / Практикум по истории Средних веков. Ч. 3: Западная Европа в XVI — первой половине XVII века. Воронеж, 2001. . Причиной изгнания эдикт называл дурное влияние, оказываемое иудеями на христиан, под которыми имелись в виду новые христиане, или крещеные евреи, — влияние, которое не смогли устранить различные другие меры: «отделение» — сегрегация евреев в их кварталах, частичное изгнание из Андалусии, введение инквизиции.

Еврейские источники того времени (в отличие от позднейших историков, акцентировавших политические или экономические мотивы, а то и «расовую ненависть» к евреям) не отрицали религиозных мотивов, особенно «фанатичной» выставляя королеву Изабеллу, а ее супруга обвиняя в жадности. Придворные евреи пытались убедить высочайшую чету отменить эдикт (возможно, с этим связано то, что он был обнародован лишь спустя около месяца после подписания), предлагая за это крупную сумму, но безуспешно. Один из них, дон Исаак Абраванель (Ицхак Абарбанель), так вспоминал об этом и о самом изгнании в своем Комментарии на книгу Царей: «В то время я был при дворе короля, и я изнемог от того, что взывал и взывал к нему, и горло мое пересохло. <…> Но король остался совершенно глух к моим мольбам и не ответил на мою просьбу. Все это время королева стояла за ним и укрепляла его в решении осуществить этот замысел <…> Куда бы ни доходили известия о королевском решении и где бы ни оглашали декрет, евреи отчаивались и дрожали от страха, равного которому не было со времен изгнания Йеуды из его земли в чужую землю. Один говорил другому: “Укрепим друг друга в нашей вере и в Торе Б‑га нашего против врага, который хулит нас и желает погубить нас <…> не оскверним завет наш и не отступим. Мы пребудем на путях Г‑спода Б‑га нашего”. В конце концов триста тысяч человек, от юнцов до стариков, из всех провинций этого короля, пешком покинули эту страну, все в один день…»

Его младший современник Элияу Капсали в своей хронике «Малый порядок Элияу» («Седер Элияу зута») придал сюжету о ходатайстве еврейских грандов перед королевской четой следующее драматическое продолжение: «И дон Исаак Абраванель послал письмо королеве Изабелле, в котором осуждал ее беспощадно и не выказывал никакого почтения к ее положению, поскольку “предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был” (Ис., 53:12). Отправив письмо королеве, он бежал, понимая, что этим письмом навлек на себя смертную казнь, ибо написал, что Б‑г отомстит за евреев ей и дому ее и так далее. Он также напомнил королеве, что все, кто делал дурное евреям, в конце концов погибали. …Прочитав эти письма, королева пришла в ужас от того, что дон Исаак Абраванель написал, и приказала схватить его, но он сумел бежать и спастись…»

Христианские хроники тоже делали акцент на религиозном противостоянии Подробнее об отражении изгнания в еврейских и испанских хрониках см.: Зеленина Г. С. Изгнание евреев из Испании в трактовке двух хроник XVI века // Вестник Еврейского университета в Москве. № 24. 2001. С. 73–100.
. Например, священник Андрес Бернальдес, автор «Памятных записок о царствовании католических королей», писал, что евреи «считали испанцев за египтян», а себя видели «народом Израиля в Египте» и «верили все, что <…> как Б‑г через Моисея вывел другой народ Израиля из Египта чудесным образом, так же и покидая Испанию, <…> выйдут с великой честью и богатствами <…>, чтобы получить во владение святую землю обета…»

Документы же показывают не то чтобы wie es eigentlich gewesen ist, «как оно было на самом деле», — я не хочу сказать, что не было единодушной скорби, преданности своей вере и попыток отвратить изгнание, — а скорее, другой уровень проживания этих месяцев. Отчаяние, молитвы и надежды на мессианское избавление уживались с практическими хлопотами — заботами по продаже имущества и взыскиванию долгов и апелляциями к короне с целью восстановления обещанной справедливости.

22 мая 1492, Гранада

Дон Фернандо и донья Исабель вам, Хуан Рамирес де Товар, или тому, кому вы передали свою власть, <…> наше приветствие и милость. Знайте, что дон Исаке Абраванель обратился к нам с тем, что некоторые консехо Городской совет.
и отдельные люди в наших королевствах должны ему и обязаны ему отдать и уплатить по обязательствам и публичным договорам и грамотам и распискам, подписанным их именами, определенные суммы мараведи как из числа пошлин, налогов и сборов, собираемых для нас и на наше имя и на его имя и имя его товарищей и факторов, так и по другим делам и договоренностям, по которым причитается ему, упомянутому дону Исаке Абраванелю, в следующем порядке:

С консехо Альковендаса, Санагостина и Педрасильи, вассалов Хуана Аиреса, в счет государственного налога — сто тысяч мараведи.

С оного консехо Альковендаса по другой статье — сорок одна тысяча мараведи.

С Фернандо де Вильяреаля взыскать сто тринадцать тысяч триста тридцать три мараведи.

С Родриго де Сория и Гонсало де Сория, его сына, <…> и Диего Лопеса Бельтраире <…> восемьдесят пять тысяч мараведи.

С мастера Авраама Серфати, жителя Сигуэнсы, фактора, <…> и тех, кто ему должен, двести сорок шесть тысяч триста восемьдесят девять мараведи.

С Хуана де Харо <…> сорок пять тысяч шестьсот мараведи.

С Хуана де Люсены, жителя Сьюдад‑Реаля <…> семьдесят одну тысячу шестьсот мараведи.

С рабби Бару де Донатеса, жителя Ильескаса, <…> восемнадцать тысяч мараведи.

С Сага де Агилар Саг — форма имени Исаак; соответственно, это третий еврей в приводимом списке, т. е. Исаак Абраванель не только сочувствовал единоверцам, но и взыскивал с них долги.
, жителя Толедо, <…> тринадцать тысяч сто семьдесят мараведи.

<…> [+ 45 должников]

И хотя сроки, в которые эти должники должны были уплатить оные мараведи или большую часть их, прошли и с них требовали, чтобы отдали и уплатили оные суммы, он говорит, что они не хотели и не хотят этого делать. И умолял и просил нас о милости, чтобы, поскольку он должен покинуть наши королевства, как нами было приказано, а он должен нам некоторую сумму мараведи из тех налогов, сбором которых он руководил в прошедшие годы, мы приказали собрать те долги, которые должны ему, в уплату тех мараведи, которые оный дон Исаке должен нам. И, видя необходимость в этом ввиду скорого его отбытия, мы сочли это справедливым и приказываем собрать эти его долги для нас <…> и приказываем дать эту грамоту вам, чтобы ее властью вы проверили все эти договоры и обязательства, грамоты и расписки, которые оный дон Исаке Абраванель имеет против оных консехо и людей, перечисленных выше <…> и если прошли все сроки, в которые они обязаны были уплатить <…> взыщите их <…>

24 июня 1492, Гуадалупе

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., вам, Антонио де Фонсеке, нашему дворецкому и нашему алькальду в городе Пласенсии или тому, кто власть вашу имеет, наше приветствие и милость. Да будет вам известно, что дон Яко Абраванель Брат Исаака. , житель города Пласенсии, обратился к нам с тем, что у него было на одном пастбище, которое называется Хустисия, что в округе Алькантара, до ста сорока коров, и пастух, который их пас, по имени Эрнан Гарсия, житель Оливы, предместья Пласенсии, когда узнал, что иудеи должны покинуть эти наши королевства принудительно и против своей воли, увел оных коров и собрался перейти с ними в королевство Португалию, поскольку знал и был уверен, что оный дон Яко Абраванель не отправится и не дерзнет отправиться в оное королевство Португалию То, что Абраванели не отправятся в изгнание в Португалию, было ясно, потому что за девять лет до того они бежали в Кастилию из Португалии, где Исааку грозила смертная казнь по обвинению в государственной измени за предполагаемое участие в мятеже герцога Браганцского.
, и с этим он присвоил себе оных коров, каковые у него были отняты на границе с Португалией, и оный Эрнан Гарсия, пастух, договорился со стражами, которые забрали оных коров, и сказал и признался, будто по приказанию оного дона Яко Абраванеля привел их. На этом они оставили ему двадцать или тридцать коров и позволили им свободно пройти в королевство Португалию, а прочих коров поделили между собой. И от этого он говорит, что получил большой ущерб и убыток и молил и просил о нашей милости, чтобы мы приказали разобраться по справедливости или как нам будет угодно, и мы сочли это справедливым. И поскольку мы уверены, что оный дон Яко Абраванель ни направляется, ни собирался направиться в королевство Португалию, но собирается отплыть на корабле из Валенсии, мы сочли это справедливым.

Посему приказываем вам, чтобы вы разузнали обо всем вышесказанном, и если обнаружите, что где‑либо там в каком‑либо месте находятся оные коровы, то вы их доставите и передадите или распорядитесь доставить и передать оному дону Яко Абраванелю или тому, кто им уполномочен, беспрепятственно и не взимая никакой платы. А если в ходе расследования выясните, что оные стражи пустили оного пастуха с оными коровами в оное королевство Португалию и выпустили его из тюрьмы, где он был, распорядитесь схватить их и конфисковать все их движимое и недвижимое имущество и преследуйте их со всей суровостью правосудия, принимая во внимание суть и форму законов наших королевств. А если оные коровы были проданы и увезены, узнав, кто к этому имеет отношение, заставьте уплатить их справедливую стоимость оному Абраванелю или тому, кто им уполномочен, тех людей, кто их продал, стремясь прежде всего к исполнению правосудия. И для всего сказанного и любой вещи и части из оного и для осуществления оного мы даем вам полную власть, достаточную во всех случаях, и проч.

Дана в Пуэбла‑де‑Гуадалупе в XXIII день месяца июня в год от рождества господа нашего Иисуса Христа тысяча четыреста девяносто второй. Я король, я королева. Я Фернандо Альварес де Толедо, секретарь, и проч.

6 октября 1492, Сарагоса

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., рехидорам, асистентам Асистенте — аналог коррехидора в других кастильских городах, назначаемый короной чиновник, глава муниципалитета, призванный направлять решения городского совета в интересах короны.
, алькальдам, альгвасилам Альгвасил — судебный исполнитель; мерино — разновидность судьи. и мерино и другим судьям всех городов, городков и селений наших королевств и сеньорий и каждому из вас <…> и вам, Хуан Рамирес, <…> наше приветствие и милость. Вы хорошо знаете, что мы вам, Хуан Рамирес, приказали нашей грамотой, подписанной нашими именами и запечатанной нашей печатью, чтобы вы проверили определенные договоры, обязательства и расписки и другие документы, которые некоторые люди из наших королевств дали Исаке Абраванелю <…> и ежели они требуют взыскания, чтобы взыскали столько, сколько должно по закону и справедливости. <…> А сейчас нам стало известно, что по причине определенного эмбарго, которое мы приказали наложить на все долги иудеям, которые остаются в этих наших королевствах, вы прекратили выполнять это поручение и взыскивать эти долги. И поскольку наша воля состоит в том, что если это ликвидные долги и тут не замешан какой‑то барыш или ростовщический обман, они должны быть собраны, и приказываем дать вам эту нашу грамоту в этой связи. <…> Мы снимаем любое эмбарго, которое нашими грамотами и указаниями или иным образом было наложено на долги, причитающиеся иудеям, в том, что касается данного случая, и даем вам полную власть <…> чтобы оные долги, которые причитаются оному Абраванелю, были собраны несмотря на оное эмбарго. <…>

Мы видим, что Исаак Абраванель не только не бежал без оглядки, якобы написав королеве грозное письмо с обличениями и проклятиями, но в нарушение сроков эдикта оставался в Испании до октября 1492 года и продолжал взыскивать долги, в том числе и со своих единоверцев, успешно обращаясь за помощью в этом деле к королям и их чиновникам. При этом он был не единственным евреем, остававшимся в королевствах через несколько месяцев после истечения указанного срока. Документы показывают, что евреи покидали Испанию не так одномоментно, как утверждают нарративные источники, и, поскольку корона до последнего придерживалась принципов правосудия, справедливости и защиты «своих» евреев, не с такой, вероятно, горечью и обидой. Соответственно, изгнание не уничтожило теплых чувств к Испании, которые сефарды продолжали питать на протяжении веков. А в некоторых случаях преданность Испании перевесила преданность вере предков: документы последующих лет свидетельствует об, очевидно, не единичных попытках вернуться в земли католических королей и готовности ради этого креститься.

10 июля 1493 года, Барселона

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., вам, нашему ассистенту города Логроньо, или вашему заместителю, наше приветствие и милость. Знайте, что Хуан Алонсо де Монтемайор Старший, и Хуан Алонсо де Монтемайор, и Иньиго, и мастер Франсиско, жители упомянутого города Логроньо, обратились к нам со своей петицией, которая перед нами в нашем Совете была представлена, с тем что они, будучи иудеями, в то время когда мы приказали им покинуть наши королевства, имели в этом городе и его округе, где жили, много домов, и виноградников, и земельных владений, и мельниц, и другой недвижимости, и все эти владения они и каждый из них, когда собирались покинуть наши королевства, продали по более низкой цене, нежели они стоили. По этой причине они нас молили и просили о милости: поскольку они обратились в христианство, чтобы мы оказали им милость и приказали бы вернуть все их владения, которые они продали, когда покидали наши королевства, а они вернут все мараведи, которые за них получили, — или как нам будет угодно, и мы сочли это справедливым.

Посему приказываем вам, чтобы, когда вы ознакомитесь с этой нашей грамотой, вы обязали и принудили всех тех, кто купил оные владения у упомянутых выше, которые были иудеями и обратились в нашу святую католическую веру и пришли жить и проживать в этих наших королевствах, в то время, когда они их покидали, и когда те заплатят цену, которую им дали за оную недвижимость, и возместят то, что было затрачено на ее содержание и ремонт, пусть вернут им и возместят и заставят вернуть и возместить оные их владения свободно и беспрепятственно. И ради всего, что сказано выше, со всеми добавлениями, дополнениями и приложениями, мы даем вам полную власть этой нашей грамотой. И не делайте ничего против.

Дана в городе Барселоне десятого июля девяносто третьего года. Дон Альваро де Алькосер <…>

30 апреля 1494, Медина‑дель‑Кампо

Король и королева. Фернан Нуньес Коронель Принятое при обращении в христианство имя Меира Меламеда, родственника Авраама Сениора, главного раввина («раввина двора») Кастилии и придворного финансиста, который также крестился под именем Фернана Переса Коронеля. , вам приказываем насчет пятидесяти восьми тысяч пятисот девяноста трех мараведи, которые оставил в вашей власти Алонсо Нуньес де Гвадалахара в то время, когда покинул наши королевства до того, как обратился в нашу святую католическую веру, чтобы вы явились с ними, ибо наша милость такова, чтобы он их получил и владел ими, как потому, что он есть обращенный, так и потому, что согласно проведенным дознаниям он не найден виновным в том, что вывез монеты или иные запрещенные вещи из наших королевств. И посему мы снимаем и отменяем любое эмбарго и секвестр, наложенный на оные мараведи. И не поступайте против этого.

Дано в селении Медина‑дель‑Кампо, в ХХХ день апреля XCIIII.

5 сентября 1499, Гранада

Дон Фернандо и донья Исабель, и проч., нашему старшему судье и нашему старшему адмиралу Кастилии, и членам нашего Совета, алькальдам и альгвасилам нашего Дворца и Двора и канцелярии и всем коррехидорам, ассистентам, алькальдам и альгвасилам, мерино и прочим судьям всех городов, городков и селений наших королевств и сеньорий и каждому и всякому из вас, кому эта грамота будет показана или кто узнает о ней каким‑либо образом, наше приветствие и милость. Вам хорошо известно, что по некоторым справедливым причинам и основаниям, которые нас на это сподвигли, ради служения Господу и нам общего блага и пользы наших королевств и из‑за вреда, который проистекал от нахождения иудеев в этих наших королевствах, мы приказали им покинуть их и приказали, чтобы они не возвращались в них ни в какое время под страхом того, что если будут схвачены на территории наших королевств, за это умрут, и это постановление вступило в действие. А сейчас к нам поступило донесение, что некоторые иудеи осмелились вступить в пределы этих наших королевств, говоря, будто они не из числа тех, кто был из них изгнан, и на них не распространяется действие той нашей грамоты, поскольку они происходят из других королевств, а будучи схвачены, говорят, будто хотят стать христианами, и вы или некоторые из вас имеют сомнения касательно всего вышесказанного и касательно того, какого наказания они заслуживают. И поскольку наша милость и воля приказать по этому поводу обеспечить, чтобы постановления тех наших грамот соблюдались, приказываем дать вам эту нашу грамоту по упомянутой причине.

Каковой грамотой приказываем вам всем и каждому из вас, что если сейчас или когда‑либо какой‑либо или какие‑либо иудеи или иудейки придут в наши королевства, как из числа тех, кто был изгнан из них, так и другие, из любых других королевств и областей, наказывайте их смертью и потерей всего имущества и другими наказаниями, которые в этой нашей грамоте упомянуты, и не останавливайтесь в этом, даже если оные иудеи говорят, что хотят стать христианами, но только если до того, как вступить на землю наших королевств, они пришлют вам сообщить и уведомить вас, что прибудут, чтобы обратиться в христиан и принять нашу святую католическую веру, и совершат это в присутствии нотариуса и свидетелей в том самом месте, где вступят на нашу землю. Таковым, обратившимся в христианство публично в том месте, куда прибыли, согласно сказанному, мы дозволяем, чтобы жили христианами в наших королевствах. И чтобы вышесказанное стало известно и никто не мог бы притвориться несведущим, повелеваем, чтобы эта наша грамота была оглашена при нашем Дворе и в оных городах, городках и селениях. И ни одни, ни другие, и проч.

Дана в городе Гранаде в V день месяца сентября XCIX года. Я король, я королева. Я Мигель Перес де Альмасан и проч. Согласовано, лиценциат Капата.

Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда № 22-18-00481 «Межкультурные коммуникации в христианском Средиземноморье в условиях глобальных вызовов XIV–XV вв.: формы, динамика, результаты».
The research is sponsored by the Russian Science Foundation, project 22-18-00481 “Intercultural Communications in the Christian Mediterranean in the Context of Global Challenges of the 14th–15th Centuries: Forms, Dynamics, Results”