Брат деда — Лейб Горин. Родина позвала его в июне 1942‑го. А в сентябре 1942‑го он «пропал без вести». Сын его, Шуня, умер в эвакуации через два года.
И всё — от человека осталось только детское имя: Беба Горин. И «донесение о потерях»: Лев Овсеевич Горин, стрелок, 1905 г. р. Жена — Ида Лазаревна Шафир. Ни места захоронения, ни даже места службы.
Но теперь я нашел более точные данные. Просто понял, что «Овсеевич» легко превращается в «Исаевич».
В августе 1942‑го его дивизию перебрасывают в район Сталинграда. «Совершив 250‑км марш от ст. Арчеда в районе Кузминичи, Опытное поле, [дивизия] вошла в состав 1 ГвА. Перешла в наступление в районе Котлубань. Непрерывные бои, в которых участвовала дивизия, продолжались в течение 5 месяцев, пока бушевала Сталинградская битва. В ходе боев дивизия продвинулась на глубину до 8 км, заняв ряд командных высот вост. с. Кузминичи. Наступление приходилось вести под мощнейшим арт. огнем противника и непрерывными налетами немецкой авиации. В боях дивизия понесла большие потери».
Лев ранен в живот 04.09.1942. На следующий день умер. Первичное место захоронения: Сталинградская обл., Дубовский р‑н, Садковский с/с, д. Садки.
Но что это? Почему раньше он считался пропавшим без вести?
Не понимаю. Лезу искать и нахожу еще один документ. Первый был из медсанбата под Сталинградом, на брата деда. Указана его жена. А этот — донесение о потерях в то же время. Полный тезка. Но не он. Другая жена, год и место рождения. Похоронен в том же месте. Не может же такого быть! Путаница какая‑то. В медсанбате запись явно со слов и по военному билету — ошибка в фамилии жены, место призыва указано местом рождения. Как тут разобраться? А, вот в чем дело!.. Писарь в сводке потом, в 1944‑м, напутал, и похоронка поехала другим людям: в Алтайский край, на родину следующего в списке умерших в медсанбате, Валентина Гуляева.
Вот так на 78 лет от нас и ушла правда о смерти Бебы Горина.
Три брата, три еврея, три фронтовика. Двое из троих погибли: один под Ленинградом, второй под Сталинградом. Дед дошел до Праги в 1945‑м, призвавшись в Одессе в 1941‑м.
Теплое место — Ташкентский фронт…
Ах, война, что ж ты сделала, подлая?
С каждым годом все больнее мне.
