Среди советских стереотипов, доставшихся нам в наследство, был и такой: Голливуд — «фабрика грез». Надо признать, оснований для появления ярлыка было множество. Однако наряду с розовым киселем дешевых мелодрам, яркими и не менее сентиментальными мюзиклами, брутальными вестернами и развесистой исторической клюквой Голливуд выпускал в прокат много фильмов серьезных, глубоких, талантливых, а потому и незабываемых. До нас они доходили крайне редко.

В Европе ни для кого не секрет, что зверства нацизма и ужасы Холокоста первыми на экране показали американцы, и в этом неоспоримая заслуга Голливуда. Эти темы по сей день не выпали из внимания голливудских режиссеров и сценаристов. Об этом свидетельствует появление в мировом прокате целой обоймы американских фильмов, посвященных событиям, происходившим в Германии в годы, которые Гюнтер Грасс однозначно назвал «собачьими» (1933–1945).

Судя по большой статье в «Шпигеле», ее авторов, четверых «высоколобых» немецких журналистов, раздражает этот интерес, они усматривают в действиях Голливуда явную «инструментализацию» Холокоста и считают, что «для американских зрителей фильмы на эту тему стали будничным явлением вроде вестернов». Отношение их к этой продукции для массового зрителя снобистски-ироничное. Интересно, что больше раздражает немецких журналистов — ее эстетическое несовершенство или все-таки сам факт частого обращения американцев к позорным страницам немецкой истории? Но прежде чем говорить о новых фильмах, вернемся в прошлое.

Если взглянуть на информационное поле послевоенной Германии, то можно отметить его девственную чистоту: никакого разоблачения преступлений нацизма. Тема эта была довольно долго табуирована, хотя немецкие писатели «Группы 47» (в нее входили Генрих Белль, Вольфганг Кеппен, Мартин Вальзер, Понтер Грасс и другие) выдвинули на первый план задачу «расчета с прошлым». Но их голос был не слышен, да и как услышать? Ведь героем своим они избрали «человека с тихим голосом». Бюргеры зашевелились и ощетинились лишь в 1959 году, когда Гюнтер Грасс ударил в «Жестяной барабан». А уж когда Фолькер Шлендорф через 20 лет снял по роману одноименный фильм, получивший «Оскар», Германия гудела, как разворошенный улей. Впрочем, к этому времени тайны нацизма и Холокоста уже перестали быть для немцев «скелетом в шкафу», и немалую роль в этом сыграл Голливуд.

Одной из первых значительных кинолент о нацистском прошлом Германии был художественный фильм Стэнли Крамера «Нюрнбергский процесс» (1961), получивший двух «Оскаров». В нем снялись звезды Голливуда: Спенсер Трэйси, Берт Ланкастер, Максимилиан Шелл, Марлен Дитрих, Джуди Гарленд. В фильме рассказывается о процессе, на котором в 1948 году судили не главарей рейха, а юристов, служивших нацистскому режиму. Большинство обвиняемых отрицало свою вину: «Мы не знали, мы ничего не знали. Мы ничего сделать не могли. Оставьте нас в покое». Так продолжалось, пока бывший судья Яннинг не воскликнул: «Как это мы не знали? Где мы были? Где мы были, когда из соседних домов вытаскивали невинных людей и отправляли их в Дахау? Где мы были, когда почти в каждой немецкой деревне стояли вагоны для перевозки скота, битком набитые детьми, которых отправляли в лагеря для уничтожения? Где мы были, когда они плакали и звали нас в ночи? Мы были немы? Глухи? Слепы?»

Позиция Яннинга вызвала протест подсудимых, в их глазах он стал предателем. Коль разговор зашел о немецкой юриспруденции, то нельзя умолчать, что процесс денацификации, проходивший в послевоенной Германии, оказался во многом формальным по отношению именно к бывшим нацистским адвокатам и судейским чиновникам. При Аденауэре они продолжали служить новой власти, как служили в «собачьи годы», и их менталитет не очень изменился.

Вопросы   прозревшего   Яннинга, прозвучавшие в фильме Крамера, до граждан Германии не дошли и не потревожили их. Этот фильм увидели единицы. Но вот в апреле 1978-го на экраны Германии (в том числе и телевизионные) вышел восьмичасовый сериал голливудского режиссера Йена Хомски «Холокост», снятый по одноименному роману Джеральда Грина. В фильме были задействованы актеры далеко не первого ряда, но эта кинодрама потрясла зрителей.

Медленно разворачивалась сага о двух семьях — доктора Вайса, еврея, и немца Эрика Дорфа. Они были добрыми соседями, дружили, пока к власти не пришли нацисты и не начали преследовать евреев. При этом Эрик Дорф участвует в реализации плана по «окончательному решению еврейского вопроса», принятого на конференции в Ваннзее в январе 1942 года. Почти все члены семьи доктора Вайса погибают ужасной смертью. Впервые немецкий зритель смотрел в глаза страшной правде, о которой столько лет молчали. Фильм произвел эффект разорвавшейся бомбы.

По силе воздействия с «Холокостом» можно сравнить только фильм самого популярного, самого кассового голливудского режиссера Стивена Спилберга «Список Шиндлера» (1993 г.), удостоенный семи «Оскаров». Переехав в Германию, я еще застала время, когда по указанию президента земли Северный Рейн — Вестфалия, доктора Йоханнеса Pay, министерство образования обязало всех старшеклассников посмотреть этот фильм. Pay полагал, что это хорошая прививка против увлечения молодежи идеями неонацистов, но далеко не все родители были с ним согласны, многие протестовали. Я помню бурные дебаты в газетах 1995-96 годов. Немаловажна и позиция учителей, обязанных провести предварительную беседу и обсуждение фильма. Одна ученица на вопрос, что она поняла, посмотрев фильм Спилберга, ответила: «Я поняла, как плохо и стыдно быть евреем». Вот плоды «разъяснительной работы» доморощенных немецких Песталоцци.

Сам Спилберг, выходец из еврейской семьи, которая потеряла 17 человек в гитлеровских лагерях смерти, объясняя, что его толкнуло снять этот фильм, сказал и такое: «В американских школах 60% учащихся не понимают смысла выражения «массовое истребление евреев», а 20% — считают, что ничего подобного никогда не было. Я создал фильм для них, для совести молодежи». Но совесть у некоторых потомков немецких Михелей (так называл Гейне отечественных обывателей) спит беспробудно.

В основу сценария был положен роман «Ковчег Шиндлера» (1982 г.) австралийца Томаса Кеннели, одного из 1100 спасенных «евреев Шиндлера». Однако имя его героя мало кому было известно, в его послевоенной судьбе принимали участие лишь спасенные им евреи. Они его помнили, называли «отцом» и радушно принимали в Израиле, где он побывал более 20 раз. Умер он во Франкфурте в 1974 году в полном одиночестве и нищете. Фильм, вышедший после смерти Шиндлера, его обессмертил.

Большинство читателей смотрели этот фильм, потому нет нужды касаться его содержания. О чем он? О Холокосте и человеке в экстраординарных условиях. В чем его смысл? Спилберг впервые поставил вопрос: «Почему другие не делали того, что делал Шиндлер?» Он показал, что в нацистской Германии все же можно было оставаться порядочным человеком. В «Книге праведников мира», изданной центром Яд ва-Шем, указано 276 немцев, удостоенных этого почетного титула (данные 20-летней давности, сегодня их около 500). Но точного их числа не знает никто. Мужество этих одиночек, рисковавших жизнью, — по сей день укор миллионам пассивных наблюдателей. А ведь кроме них были и миллионы активных доносителей.

В 2002 году шумный успех выпал на долю фильма Романа Полански «Пианист», получившего два «Оскара». Он был снят по автобиографической книге польского еврея Владислава Шпильмана «Гибель города». Эта книга разбередила детскую травму режиссера (мать его погибла в Освенциме, а ему, десятилетнему, родители за немалые деньги подготовили убежище в польской семье в Кракове).

Молодой, но уже известный в Польше пианист, живущий на грани яви и видений, в царстве созвучий, далеком от внешнего чувственного мира, оказывается в Варшавском гетто. Фантастический, причудливый в своей невообразимо жуткой реальности мир гетто самым странным образом пересекается с сокровенной жизнью музыканта, с фантазиями этого человека не от мира сего. Накануне восстания в гетто в 1943 году ему удается бежать и укрыться в «арийской» части города. Поляки, которые готовят восстание, дают ему убежище. После подавления восстания пианист остается один. Он скрывается в развалинах обезлюдевшего города, страдает от холода, голода и страха в любую минуту быть схваченным. В момент, когда он ищет в мусоре что-либо из съестного, его замечает немецкий офицер. Казалось, все… Вот она, смерть! Однако это был счастливый случай. Немец приводит еврея к себе в дом и требует продемонстрировать мастерство. Восхищенный игрой пианиста, офицер вермахта берет на себя заботу о нем и спасает. По горькой иронии немец-спаситель спустя семь лет погибает в лагере, в советском плену.

Герой «Пианиста» близок Полански не только сходством в биографиях, но и внутренне, как личность, как человек «пограничный»: в их жизни границы между фантазией и реальностью безнадежно стерты, размыты. В фильме ощутимо влияние сюрреализма и театра абсурда. То, что создали Спилберг и Полански, высокое искусство.

Американские фильмы, появившиеся на экране в 2009 году, — «Операция “Валькирия”», «Жизнь ради жизни — Адам воскресший», «Мальчик в полосатой пижаме», «Чудо св. Анны», «Чтец», «Вызов» — сняты во времена, когда все табу давно пали. Фашистский террор, концентрационные лагеря, уничтожение евреев — превратились в будничный материал. Действительно, в этих фильмах уже отсутствуют сцены ужасов концлагерей, темы войны и Холокоста переведены в иную плоскость. Американцы вообще избегали документальных фильмов о нацизме и Холокосте, хотя именно по приказу генерала Эйзенхауэра в 1945 году были засняты груды трупов, бараки за колючей проволокой и живые скелеты — уцелевшие узники немецких концлагерей. Кадры и снимки фигурировали на Нюрнбергском процессе. Приоритет в создании документально-публицистических лент остался за М. Роммом с его «Обыкновенным фашизмом» (1966), за французом К. Ланцманом, снявшим почти 10-часовую ленту «Шоа» (1985).

Фильмы Голливуда, о которых идет речь, рассчитаны на массового зрителя, они драматизируют сюжет, они психологичны. Если раньше в центре находились жертвы нацизма и Холокоста, то сейчас в ракурс попадают немцы, предлагаются новые подходы к проблеме вины и ответственности. Более того, впервые в объектив попадает трагедия народа, который Гитлер и его банда растлили и повязали кровавой порукой. Журналисты «Шпигеля» этого смещения ракурса сознательно или подсознательно не замечают. Они фиксируют внимание на том, что содержание американских фильмов поставлено не на службу истории, а скорее история играет роль «обслуги», служит попросту декорацией. А в подтексте — явная ирония: чего, дескать, ждать от Голливуда, ведь искусство там и не ночевало?!

В начале 2009-го на немецких киноэкранах появился голливудский фильм режиссера Брайана Сингера «Операция “Валькирия”». Таково было кодовое название самого громкого покушения на Гитлера, которое состоялось 20 июля 1944 года. Роль полковника графа Клауса Шенка фон Штауффенберга, которому заговорщики поручили самое ответственное дело — пронести взрывчатку в бункер и во время совещания взорвать Гитлера, играл прославленный Том Круз. Для воплощения молодого, романтичного, покалеченного офицера (Штауффенберг потерял в боях в Северной Африке глаз, кисть руки) Круз подходил идеально. Ему нравилось играть героев-одиночек, способных на безумные поступки в сложных переделках. Образ Штауффенберга со временем трансформировался в сознании немцев: в 1944 году он воспринимался большинством как предатель, сегодня он — национальный герой. Одна из улиц в Берлине носит его имя, а на плацу, где казнили участников заговора, сегодня солдаты бундесвера принимают присягу. Немцы и сами выпустили фильм «Штауффенберг» и к решению американцев снять свой фильм отнеслись очень настороженно. Сын и дочь героя фильма были категорически против того, чтобы роль их отца играл Том Круз из-за… его принадлежности к религиозной секте сайентистов. Но когда они увидели актера в нацистской форме, то были поражены его портретным сходством с их отцом и дали «добро».

Фильм снимался около двух лет, времени для споров было предостаточно. Еще в 2007-м раздавались голоса о том, что этот фильм Голливуда покажет лицо Германии в выгодном свете: мир увидит, что были люди, говорившие Гитлеру «нет!». Как заметил режиссер-оскароносец Флориан Хенкель фон Доннерсмарк, «этот фильм важнее для Германии, чем 10 выигрышей в мировом чемпионате по футболу».

Однако ни режиссер, ни сценарист не думали о том, что они снимают фильм, чтобы поднять престиж Германии. Если сегодня только четверть выпускников школ США знают, что во время второй мировой войны Германией управлял Гитлер, надобность в таком фильме казалась им очевидной. Они старались не отступать от исторической правды, хроника покушения на Гитлера 20 июля 1944 года воспроизведена правдиво. И даже тех зрителей, которые знакомы с историей этого военного заговора и знают, что он закончился провалом, что Гитлер уцелел, а участников заговора ждала мучительная смерть, фильм держит в напряжении. «Это динамичный, захватывающий триллер с самого первого кадра до последнего» — таково мнение Тома Круза.

Кстати, начинается фильм с речи фюрера, обращенной к народу после покушения. Звучит голос Гитлера. Тем самым создатели фильма уклонились от попытки интриговать зрителя, а с самого начала объявили о финале, и это смелый прием. Фильм не документальный, а игровой. Многое в нем держится на игре Тома Круза.

Немецкий журнал «Шпигель» необъективно оценивает фильм как заурядный боевик, где национал-социализм использован в виде «исторических обоев», на фоне которых действует Том Круз. Для подтверждения того, что перед нами лишь история очередного супермена и ничего более, рецензенты начинают разговор о фильме с воспоминания о другой ленте (Top Gun). В ней 22 года назад Том Круз сыграл блестящего офицера, который, рискуя жизнью, боролся с империей зла. В итоге герой, конечно же, победил, а актер превратился в суперстар. За это время Круз, по мнению «Шпигеля», не продвинулся ни на шаг. И «Операция “Валькирия”», дескать, не более чем фильм о супергерое, и только. Однако, заметим, в этом фильме отсутствуют многочисленные погони со стрельбой, а главное — хэппи-энд, обязательный по закону жанра. И сам Том Круз представляет своего нового героя человечным, а потому вызывающим симпатию. Этот фильм раскрывает новые грани этого успешного и профессионального актера.

«Шпигель» упрекает американцев в том, что они не показали процесс эволюции Клауса фон Штауффенберга, не проследили, как убежденный национал-социалист, присягавший Гитлеру, превратился в его потенциального убийцу. Эти упреки легко отвести: американцы ведь не снимали биографический фильм. А вот насколько этично «Шпигелю» напоминать читателям о том, что Штауффенберг, оказавшись в 1939 году в оккупированной Польше, писал жене оттуда, что этот народ — быдло, понимающий лишь язык хлыста? Вытаскивать эту порочащую фразу на всеобщее обозрение — что это как не попытка дискредитировать национального героя?! Парадокс состоит в том, что голливудский триллер улучшает репутацию Германии за рубежом, а доморощенные ревнители из «Шпигеля» готовы «опустить» своего, лишь бы «ущучить» этих ненавистных янки. «Операция “Валькирия”» демонстрировалась и в России, на презентацию в кинотеатре «Пушкинский» прилетал Том Круз. И хотя зрители не забыли советского супергероя разведчика Штирлица и даже усмотрели некоторое сходство их любимца с героем Тома Круза, они устроили и актеру, и фильму очень теплый прием. И это несмотря на антиамериканизм, насаждаемый в России политиканами и их трубадурами.

Покушений на Гитлера, как теперь известно, было множество. Летом 2009-го «великий и ужасный» Квентин Тарантино закончил фильм «Бесславные ублюдки» о выдуманном покушении, которое якобы готовилось в 1944 году: Гитлер должен был взлететь на воздух во время сеанса в парижском кинотеатре. По словам автора фильма, «это спагетти-вестерн» в антураже второй мировой войны. Фильм-фантазия, лихо закрученная, где жестокость, кровь соединены с черным юмором, — одним словом, зрелищная лента. В фильме многое ошарашивает, прежде всего метаморфозы, неожиданные превращения, которые происходят с героями. Уцелевшая во время акции, в которой вся ее семья была уничтожена, Шошанна Дрейфус становится владелицей небольшого кинотеатра в Париже и вынашивает план мщения. Юный немецкий снайпер, уничтоживший за два дня 250 американских солдат, снявшийся в фильме о себе самом — «Гордость нации», влюбляется в еврейку Шошанну. Именно по просьбе героя-арийца премьера фильма должна состояться в кинотеатре Шошанны, и на нее пожалует все руководство третьего рейха во главе с фюрером. Там они, по замыслу сценариста и режиссера Тарантино, и найдут свою смерть.  Здесь пересекутся две сюжетные линии: в кинотеатр прибудут лейтенант американской армии Рэйн по кличке «Апач» со своими «ублюдками». Они преследуют ту же цель, что и Шошанна. Кто они? Известный нам Губерман высказался определенно: «Все они головорезы, и в штанах у них обрезы». Да, эти восемь евреев-добровольцев стали мстителями, мечом карающим. Жестокость, с которой они расправляются с нацистами, заставляет тех дрожать от ужаса. Слухи о снятых скальпах, дерзких налетах, зверских убийствах и расчлененках докатываются до самого Гитлера. Полковника Ланду мстители отпускают живым, но вырезают ему на лбу свастику. Еще не увидев фильма, журналисты «Шпигеля» объявили его «с треском лопающейся сказкой о нацизме». Тем не менее боевик Тарантино был признан лучшим игровым фильмом 2009 года, а актер Кристоф Вальц, сыгравший «истребителя евреев» Ланду, получил «Оскара». 

Последнее покушение на Гитлера (заметим, удавшееся!) произошло 5 июля 2008 года в берлинском филиале музея восковых фигур мадам Тюссо. Бывший полицейский, ныне безработный, 42 лет, Франк Л. запрыгнул на стол, за которым восседала при полном параде восковая фигура Гитлера, и одним махом, почти как Бегемот на сеансе черной магии у Булгакова, оторвал голову фюреру. Это покушение не стоило ему жизни, а лишь штрафа в 900 евро. История, как видите, повторяется, только в виде фарса. Тем не менее она показательна: рядовые немцы не желают видеть подобного «национального героя», а вот голливудского Круза — Штауффенберга и Тарантино они провожали аплодисментами.

В голливудских лентах о Холокосте секс никогда не присутствовал, разве что в порнофильме «Илзе — волчица СС» (1975). Но вот в 1982 году режиссер Алан Дж. Пакула снял по роману Уильяма Стайрона «Выбор Софи» одноименный фильм, завоевавший двух «Оскаров». Одного из них получила Мерил Стрип за исполнение главной роли — жертвы нацизма польки Софи (Зофьи) Завистовской. В этом фильме много откровенно сексуальных сцен, хотя главное в нем отнюдь не эротика. Да, любовь присутствует, но не она определила судьбу Софи.

Выжившая в Освенциме героиня попадает в лагерь перемещенных лиц в Дании, где с ней знакомится и увозит в Нью-Йорк в 1947 году американский еврей Натан. Своей заботой и любовью он возвращает 30-летнюю женщину к жизни, но даже он не в состоянии заставить ее забыть прошлое. Воспоминания то и дело возвращаются к ней, некоторыми она делится с возлюбленным Натаном, но полностью посвящает в свое прошлое лишь влюбившегося в нее молодого американца-южанина Стинго, начинающего писателя, соседа по маленькому отелю в Бруклине.

Весь фильм — это воспоминания. Воспоминания состоявшегося писателя Стинго о встрече 20-летней давности со странной парой — Натаном и Софи в бруклинском отеле, и в то же время воспоминания самой Софи.

Это психологическая драма об одиночестве, любви, лжи и чувстве вины, и разыгрывается она не столько на фоне Нью-Йорка и американской жизни, сколько на фоне оккупированной Польши и концлагеря Аушвиц-Биркенау. Много страшного пришлось услышать Стинго из уст Софи, но страшнее истории о выборе, перед которым поставил женщину по прибытии в лагерь молодой доктор-эсэсовец, он ничего не знал. Во время селекции этот изверг предложил ей выбрать, кого она возьмет с собой — десятилетнего Яна или семилетнюю Еву. Он мог ей оставить обоих детей, но он провел психологический эксперимент. Вот он — страшный выбор Софи. Напрасно она валялась в ногах у палача. В конце концов, она отпустила ручку дочери и сквозь слезы видела, как та уходит, оглядываясь и волоча за собой одноглазого мишку, с толпой обреченных на смерть в газовой камере. Но и сына ей не удалось спасти, несмотря на многие унижения.

Софи предстоит еще один выбор. Выясняется, что Натан, выдающий себя за успешного биолога, на самом деле шизофреник, к тому же наркозависимый. Еще до знакомства с Софи он погрузился в изучение трагедии Холокоста и воспринял ее очень лично. Это и толкнуло его к Софи. Они переживают минуты и часы блаженства. Но когда его сознание мутится, он оскорбляет, унижает, избивает, грозит убить Софи, преследуя ее вопросами, как она смогла уцелеть в Освенциме, какой ценой заплатила за жизнь. В моменты ремиссии он обещает жениться на ней, заваливает подарками, но однажды предлагает совместное самоубийство. В первый раз ей удалось выбросить капсулы с цианистым калием. Софи до этого сама пыталась уйти из жизни. Когда она поняла, что ее возлюбленный безумен, что он рано или поздно покончит с собой, она сделала последний выбор: вернулась к Натану и разделила его судьбу. Приняв яд, они уходят из жизни в объятиях друг друга, как шекспировские герои.

«Выбор Софи» — это сага об Освенциме, история любви является лишь частью трагедии Холокоста. В фильме «Чтец» мы знакомимся с любовной историей, в которую попутно вплетена тема Холокоста. По трагическому накалу страстей фильмы несопоставимы, их сближает то, что оба сняты по романам и строятся на воспоминаниях.

Американец Стефен Далдри снял фильм «Чтец» по одноименному роману немецкого писателя и юриста Бернарда Шлинка. Роман вышел в 1995 году, стал бестселлером, переведен на многие языки; он включен в программу немецких гимназий. Роман на голову выше экранизации, не лишенной местами сентиментальности. Тем не менее, в феврале 2009-го фильм получил «Оскара».

Рассказчик, успешный юрист Михаэль (играет Дэвид Кросс), вспоминает, как некогда, в конце 50-х годов в скучном сумрачном Гейдельберге он, пятнадцатилетний юнец, волею случая познакомился с 35-летней кондукторшей трамвая. Ханна Шмиц (играет Кейт Уинслет) открывает неопытному гимназисту прелести женского тела и радости секса. Жизнь юноши преображается. Он мечтает о Ханне, о ее теле дни напролет и при удобном случае мчится в ее крошечную мансарду в бедном мрачном квартале на Банхофштрассе. После любовных утех юноша по ее просьбе читает ей вслух то «Одиссею», то «Даму с собачкой» — все, что он изучает по школьной программе. Она неграмотна, но стыдится признаться в этом. Неожиданно Ханна уезжает, не оставив ему нового адреса.

Но Михаэлю суждено встретить ее спустя семь лет. Его бывшая возлюбленная предстала перед судом, в котором он, студент-юрист, принимает участие как стажер. Идет процесс по делу надзирательниц концлагеря. Оказывается, Ханна служила в Освенциме и участвовала в селекциях евреев, сопровождала их в газовые камеры. Ее имя назвала в своей книге выжившая узница — девочка. Она запомнила многое. Ханна была добрее остальных, судя по воспоминаниям свидетельницы. Она подкармливала образованных девушек (эти ослабевали быстрее) и всегда просила их вечерами рассказывать ей романы. Бараки Аушвица в фильме «Чтец» тонут в предутреннем сером тумане. Место смерти и уничтожения стилизовано под почти абстрактную декорацию, ее вид вместо потрясения вызывает мистический трепет. Михаэль в шоке, в полной растерянности: он ведь так и не забыл свою первую любовь. Среди предъявленных фрау Шмиц обвинений было и такое: при паническом отступлении немцев она с товарками оставила запертыми в храме 200 евреек, и они погибли в огне. «Если бы мы открыли замок, они бы разбежались, — объясняет она, — мы не могли нарушить приказ». Она привыкла подчиняться приказам беспрекословно. И обвинение она подписала, не сумев прочитать в силу безграмотности, а там значилось многое, чего она не совершала, потому ее осудили строже всех — 20 лет заключения.

Героиня осуждена, но Михаэль не в силах порвать с нею. Он посылает ей в тюрьму надиктованные им записи ее любимых книг. Она слушает кассеты и следит за текстом по книгам из тюремной библиотеки. К 50 годам она, наконец, научилась читать и писать. Но ее письма к Михаэлю остаются без ответа.

Спустя годы успешный юрист, оказавшись в Берлине после объединения, видится со своей бывшей возлюбленной в тюрьме накануне ее освобождения. Перед ним предстает старушка. Он отшатывается. Ханна протягивает ему руку, и он на мгновение пожимает ее. Означает ли это, что он простил ее преступление? Фильм заканчивается самоубийством героини: видимо, она сама себя не простила. Свое прозрение она оплатила собственной жизнью. Такова мера ответственности за содеянное.

В фильме «Чтец» тема Холокоста рассмотрена в новом для Голливуда аспекте — как тема немецкой вины и немецкой памяти. На фоне «Выбора Софи» смещение акцентов особенно очевидно.

«Мальчик в полосатой пижаме» называется роман молодого ирландского писателя Джона Война, вышедший в 2006 году и сразу ставший бестселлером. Газета «Гардиан» назвала книгу маленьким шедевром. У нее полтора десятка литературных премий. Роман переведен на 50 языков, в том числе на русский, многие читатели разделяют мнение «Гардиан». Это первый роман о Холокосте, написанный от лица ребенка.

В 2008 году английский режиссер Марк Харман вместе с американцами снял по мотивам романа одноименный фильм. Это фильм об Освенциме, но со смещенным ракурсом. Происходящее за колючей проволокой увидено глазами восьмилетнего Бруно, сына коменданта лагеря, которого родители привезли сюда из Берлина (отец оберштурмбанфюрер получил повышение по службе). Мальчик ничего не знает о происходящем в лагере, воспринимает его как большую ферму, но не может понять, почему ее обитатели носят полосатые пижамы, почему они так измождены и понуры.

Оторванный от школьных друзей, Бруно страдает от одиночества. Ему запрещают покидать двор дома, но он нарушает запрет и пробирается к ограждению, где замечает мальчика. Их разделяет колючая проволока. Они знакомятся. Одногодок Бруно, Шмуэль (оба родились в 1934-м) тоже не вполне понимает, куда он попал со своей семьей. Больных бабушку и дедушку сразу от них отделили и, как он думает, поместили в больницу. А он вместе с другими должен таскать тачку с камнями для строительства.

— У тебя есть номер. Он означает игру? — спрашивает Бруно, жаждущий игр. Шмуэль затрудняется ответить. Он ощутил всю жестокость «игры», в которую вовлечен, но ее смысл ребенок до конца не постиг, поэтому он не может ответить другу. 

Заметив худобу нового приятеля, Бруно начинает украдкой носить ему еду. Разделенные колючей проволокой, они иногда играют в шашки, но Шмуэль не может проводить с Бруно много времени: его могут хватиться. Бруно беспокоит дым и отвратительный запах, который исходит из высокой трубы. Свой вопрос он задает матери, отцу, сестре и, наконец, Шмуэлю:

— Что вы там сжигаете? Сено?

— Не знаю, нас туда не пускают.

Вопросов, тревожащих душу ребенка, накапливается много. Почему работающий на кухне и прислуживающий им пожилой человек на самом деле — старый врач? Это выяснилось, когда он перевязал Бруно разбитую ногу. Почему врач занят не своим делом? Почему учитель, который приходит в их дом, говорит о евреях как о злодеях, о нелюдях, о врагах немцев (а ведь Шмуэль сказал, что он — еврей, и он стал ему другом)? Ответов Бруно ни у кого из домашних не находит.

Один случай омрачил их дружбу: их застали, когда Бруно угостил друга пирогом, но испугавшись строгого лейтенанта, не признался, что это он дал Шмуэлю кусок. За «воровство» еврей был нещадно бит. Много дней Бруно напрасно бегал к забору. Когда Шмуэль появился, Бруно всячески старался загладить вину. Однажды Шмуэль пришел очень встревоженный: его отец исчез. Бруно вызвался помочь в поисках. Он просит, чтобы друг принес ему «пижаму», а сам приходит с лопатой и делает подкоп, пролезает под проволокой на территорию лагеря, переодевается в «пижаму» и вместе с Шмуэлем отправляется на поиски его отца. Но в это время начинается акция: евреев сгоняют в большое мрачное помещение. Друзья боятся потеряться в толчее и крепко держатся за руки. Бруно не понимает происходящего. Недавно он видел в кабинете отца лживый пропагандистский фильм о жизни в лагере, а потому спрашивает друга, нельзя ли им зайти в кафе: уж очень есть хочется. Так, в неведении, крепко вцепившись друг в друга, друзья уходят в газовую камеру вместе со всеми обреченными.

В фильме отсутствуют картины ужасов Холокоста, нет никаких монстров, комендант концлагеря представлен не при исполнении обязанностей, а в семейной обстановке, как заботливый муж и отец, но настоящий ужас часто прячется в обыденном. Нацистский мир и взрослая трагедия увидены глазами невинных детей, не понимающих сути происходящего. В фильме, как и в романе, отсутствует пафос. Залогом успеха фильма является его эмоциональная составляющая.

Представить абсурд и лицемерие взрослого мира, увиденного глазами ребенка, в американской литературе попытался Марк Твен еще в XIX столетии! А в середине XX века это сделал Сэлинджер, чья повесть «Над пропастью во ржи», удивительным образом прорвавшаяся к нам в Союз, потрясла мое поколение. Никому не показалось, что, автор, доверивший рассказ подростку, что-то упрощает. Это была самая что ни на есть «оттепельная» книга, недаром мы сразу переиначили название: «Над пропастью во лжи».

Сейчас кое-кто из критиков (даже такой популярный, как Андрей Архангельский) считает подход авторов романа и фильма «Мальчик в полосатой пижаме» к теме Холокоста упрощением зла. Не могу с ними согласиться.

Иронизируя по поводу фильма, «Шпигель» рекомендует его для семейного просмотра и обещает: «вы проведете пару приятных часов». Правы ли рецензенты? В комментариях на русских сайтах можно найти другие отклики: «Совершенно потрясающее кино!», «Да… не скоро я забуду этот фильм. Не могла уснуть до утра. Целый день хожу под впечатлением. Гениальный фильм, лучше бы я его не смотрела!». Таков vox populi.

(Опубликовано в газете «Еврейское слово», № 537)