Выставка в Еврейском музее и центре толерантности «Шолом‑Алейхем. Писатель и его герои в искусстве, театре и кино» приурочена к столетию со дня смерти классика еврейской литературы, которое мы вспоминали весь прошлый год.

«Судя по тому, как Вы чутко следите за всеми течениями и явлениями жизни общества и народов, нельзя допустить, чтобы Вы прошли без должного внимания мимо того вопиющего дела, которое творилось в дни ”светлого“ праздника Христова в губернском городе Кишиневе, по наущению злых людей».

Это фрагмент письма Шолом‑Алейхема (1859–1916) Льву Толстому, отправленного почти одновременно с аналогичным письмом Чехову, соответственно, весной и летом 1903 года. Фототипии этих документов предоставил для экспонирования в Еврейском музее Российский государственный архив литературы и искусства (на бланке стоит личная печать: «Соломон Наумович Рабинович. Киев»). Потрясенный бесчинствами, «злодеяниями и гнусными насилиями» еврейского погрома в Кишиневе («…избиение евреев в Кишиневе в продолжении двух дней на глазах полиции и местной интеллигенции») писатель решил издать безгонорарный литературный сборник «Помощь» («Hilf») и выручку от его продажи направить пострадавшим. Известно, что граф прислал для издания три свои сказки, которые Шолом‑Алейхем немедленно перевел на идиш. Отреагировал на призыв и Чехов, которому оставалось жить чуть больше года, — был возмущен злодеяниями и тут же дал согласие на участие в сборнике в пользу жертв погрома.

Выставка, собранная кураторами Гиллелем Казовским и Александрой Полян и доступная для посетителей бесплатно, заставляет проследить жизненный путь Шолом‑Алейхема начиная с 1883 года, когда рассказ «Выборы» начинающего автора Шолома Рабиновича, сына разорившегося земельного арендатора из украинского Переяслава, увидел свет в газете «Еврейский народный листок». Кураторы также напоминают нам, как благодаря наследству, полученному после смерти весьма состоятельного тестя, писатель дебютировал и в качестве издателя. «Еврейская народная библиотека» («Идише фольксбиблиотэк»), первый альманах на идише, сыграла не последнюю роль в развитии еврейской литературы и восприятии ее далеко не только в образованных кругах.

«Я хотел подняться на такую высоту, до которой не доходило еще ни одно из подобных изданий, и вместе с тем оставаться доступным для народа» — так в одном из писем сформулировал Шолом‑Алейхем цели предпринятой им инициативы.

Витрины, открывающие маршрут следования вдоль кирпичных стен Мельниковского гаража, демонстрируют в том числе этот альманах, напечатанный в 1888‑м в Киеве, и посмертные издания писателя — 1924, 1939, 1946 года. Тут же под стеклом «Мальчик Мотл», изданный по‑азербайджански в Баку.

В качестве иллюстрации общественной реакции на попытку Шолом‑Алейхема легализовать литературный идиш здесь же представлен документ 1914 года — предписание минского губернатора полицмейстеру о запрещении писателю Ш. Рабиновичу (Шолом‑Алейхему) публичных выступлений в помещении купеческого собрания на «разговорно‑еврейском языке».

Основной же блок экспонатов, составивший экспозицию (помимо уже упомянутого РГАЛИ их предоставили Музей истории евреев в России, Российская государственная библиотека, Государственный центральный театральный музей им. А. А. Бахрушина и частные собиратели), рассказывает о признании писателя, умершего в 1916‑м в эмиграции, у него на родине, и именно в советское время. Разделы выставки все перечислены в ее названии: Шолом‑Алейхем в изобразительном искусстве, он же — в кинематографе и театре. Отдельная глава посвящена попыткам экранизаций (по большей части, увы, так и нереализованным) его произведений. К сценариям некоторых, в том числе к «Хаве», «Чудесному событию», «Заколдованному портному», «Синема‑фантазии в честь Хануки», успел приложить руку сам писатель. Не уцелели и снятые Александром Аркатовым в Одессе «Мизрах», «Кровавая шутка» и «Хочу быть Ротшильдом». В широком доступе сохранился лишь транслирующийся на выставке фильм 1925 года «Еврейское счастье» (московская фабрика «Пролеткино»), в титрах которого сплошь звезды: режиссер — художественный руководитель московского ГОСЕТа Александр Грановский, художник — Натан Альтман, сценарист — Исаак Бабель и Соломон Михоэлс в роли Менахема‑Мендла.

Главную же составляющую экспозиции — «плоский» архивный материал (фототипии и оригинальные автографы, афиши и киноплакаты, фотографии, барельефы, литографии, акварели, рисунки) — дизайнер выставки Алексей Подкидышев, добиваясь объемности, выложил на квадратный фон жизнерадостных акварельных оттенков — голубых, сиреневых, персиковых, заключив в брутальные рамы железных решеток. Диагональ, поделившая квадраты на треугольники, вторит фирменному стилю музея. Обаятельные герои, воспетые Шолом‑Алейхемом жители штетлов, в том числе выдуманной им Касриловки, оживают в черно‑белых и цветных иллюстрациях, циклах авторских литографий, выполненных тушью и чернилами эскизах виртуозных рисовальщиков Меера Аксельрода, Мане Каца, Герша Ингера, Александра Тышлера, Исаака Рабиновича… Большим блоком иллюстраций представлена графика Анатолия Каплана 1957 года, преимущественно к рассказу «Заколдованный портной», — крупноформатные литографии, отпечатанные на ручном станке с оригинальных камней. Обрамляя листы декоративной рамкой, художник добивался эффекта объемности и схожести изображений с надгробными рельефами, сохраняя тем самым память об уничтоженном еврейском мире.

Из самых ранних вещей — работы Натана Альтмана, который иллюстрировал Шолом‑Алейхема уже в середине 1920‑х годов, также используя возможности еврейского шрифта в оформлении обложки книг на русском и идише.

В 1946 году Альтман выполняет серию рисунков, тончайшую графическую сюиту, для полного собрания сочинений Шолом‑Алейхема на идише, из которого свет увидели лишь три тома. Издание было приостановлено из‑за развернувшейся в СССР антисемитской кампании. К счастью, авторские рисунки к рассказам «Будь я Ротшильд», «Мафусаил», «Часы», «Трапеза», «С ярмарки», «Самый счастливый человек в Кодне» сохранились. На выставку их предоставил коллекционер Виктор Горбик. Ранее московский зритель их мог видеть в Государственном литературном музее на выставке поздней графики Натана Альтмана в 2015 году.