Накануне выборов 1996 года партия «Исраэль ба‑алия» («Израиль на подъеме», ИБА), которая представляла интересы выходцев из бывшего СССР, решила провести опрос среди избирателей. Цель — поверить алгеброй гармонию и попытаться понять, сколько мандатов светит новой политической структуре. Из‑за границы был выписан известный социолог, телефонистки начали обзванивать Аркадиев, Светлан, Романов, Марин и прочих представителей целевой аудитории.

Через неделю социолог бодро отрапортовал заказчикам, что иммигрантам своя партия ни к чему. Подавляющее большинство‑де желает стать частью израильского общества, и чем быстрее, тем лучше. В кабинете воцарилась тягостная тишина.

Юлий Эдельштейн, один из ключевых лиц в ИБА и будущий спикер кнессета, выразил желание ознакомиться с текстом опроса. Социолог придвинул рукописный лист. «Нет, я хочу увидеть перевод», — настоял выпускник иняза. Оказалось, что главный вопрос звучал следующим образом: «Вы за интеграцию или за сегрегацию?»

Бывшие советские граждане помнили, что в газетах термин «сегрегация» упоминался в контексте расовых волнений в США и апартеида в Южной Африке. Поэтому неудивительно, что большинство опрошенных ратовало за малопонятную интеграцию как за меньшее из зол. На выборах «Исраэль ба‑алия» получила семь мест, став шестой партией по числу мест в кнессете .

Охота за голосами иммигрантов велась в Израиле начиная с момента его образования. Новые граждане сталкивались с целым рядом проблем, обвиняли истеблишмент в бездействии и верили — как практика показала, наивно, — что «свои» народные избранники обеспечат избирателей работой, квартирами и почетом в глазах аборигенов. В полном соответствии с пирамидой Маслоу.

До начала 1990‑х секторальные партии воспринимались как явление постыдное и успехом не пользовались (мы ж — связанные одной цепью израильтяне, западло делиться на «йеменцев» и «поляков»). Однако почти миллионная алия из Советского Союза стала критической массой, затребовавшей не только прессу на русском языке, гастрономы с ряженкой и детсады с волком из «Ну, погоди», но и домоткано‑посконных политиков.

Первый блин оказался комом. Партия «Да», созданная бывшим отказником Юлием Кошаровским в 1992 году, не преодолела электоральный барьер. Целевая аудитория не вдохновилась видеороликом, в котором юный актер Саша Демидов лежал плашмя на беговой дорожке с привязанными к ногам гирями. Они, естественно, символизировали нехватку рабочих мест и квартир.

С другой стороны, левоориентированная партия «Авода» в те годы успешно задействовала тяжелую артиллерию. Джингл «Только Рабин ведет к переменам, выбор — за мной и тобой. Новый день приходит на смену старому дню над страной» перевел и артистически исполнил Максим Леонидов, в ту пору такой же иммигрант. По квартирам ходили агитаторы и рассказывали о миллиардах долларов, которые Рабин получит от американского правительства и раздаст обездоленным русскоязычным гражданам.

Рабин пришел, проблемы остались, и на горизонте возникла вышеупомянутая партия «Исраэль ба‑алия» с легендарным правозащитником Натаном Щаранским во главе. Команда была собрана профессионально. Сайт ИБА стал чуть ли не первым израильским политическим интернет‑ресурсом. С учетом медленных жужжащих модемов и дорогущих сканеров, фотографии членов партии были высланы сайтосоздателям в далекой Москве в обычном конверте. Вскоре раздался звонок: «Ребята, вы лажанулись и прислали негативы». Вскоре выяснилось, что никакой накладки не было. Просто на одном из мест в списке «Исраэль ба‑алия» находился чернокожий кандидат родом из Эфиопии.

У нового детища возник конкурент. Выходец из Грузии Эфраим Гур (Горелишвили) прибыл в Израиль в начале 1970‑х, избрался в кнессет от «Аводы» и перешел в правоориентированный «Ликуд». В том же 1996‑м он создал движение «За единство и достоинство алии». Тягаться с командой Щаранского Гур не мог, партия не преодолела электоральный барьер, оставшись в памяти народной забавным эпизодом. В одном из роликов Гур на трибуне кнессета гневно костерит правительство. Настолько гневно, что дотошные журналисты перерыли протоколы заседаний и обнаружили, что такого выступления попросту не было: ушлый Гур привел оператора в заблаговременно опустевший ночью зал парламента. Сейчас достойный представитель алии живет в России и торгует нефтью.

Как показывает общеизраильская практика, быть политиком в еврейском государстве тяжело. Пресс‑релизы о реальных или мнимых достижениях обесцениваются на фоне личного опыта избирателя: «Вы там жируете, а я тут вкалываю, теща болеет, у собаки изжога. Не буду за вас больше голосовать!» За семь лет ИБА с семи мандатов скукожилась до двух и влилась в партию «Ликуд». Параллельно от «Ликуда» отпочковался ее бывший генеральный директор Авигдор Либерман.

Уроженец Кишинева являл собой пример удачнейшей интеграции. Приезд в Израиль в далеком 1978‑м, подработка грузчиком, служба в армии, учеба в университете, подработка охранником в ночном клубе, работа на руководящих должностях, успехи в сфере бизнеса. Израильская леволиберальная пресса Либермана невзлюбила. Тот же Шабтай Калманович начал восхождение к Олимпу с отдела по работе с иммигрантами при партии «Авода» и считался талантливым молодым человеком — вплоть до ареста за шпионаж в пользу СССР. Либерману с политической ориентацией не повезло, в СМИ активно муссировались его русский акцент, борода и комплекция бывшего вышибалы. Его считали серым кардиналом «Ликуда», сравнивали с Путиным и Иваном Грозным, а также настойчиво именовали не Авигдором, а Эветом, как в советском паспорте. Чужак‑с.

В начале 2000‑х Авигдор Либерман оседлал конька пресловутой сегрегации и создал партию «Наш дом Израиль» (НДИ), по явной или неявной аналогии с движением «Наш дом — Россия». Предвыборная пропаганда на великом и могучем велась в стилистике братков: «С Либерманом — мы, без Либермана — нас». Предусмотрительный Авигдор‑Эвет играет на два фронта. В публикациях на иврите НДИ выглядит еще одной правоориентированной партией, более зубастой и задорной, чем все остальные.

Все эти годы с очередной русскоязычной — или, как принято писать в иммигрантских израильских СМИ, «русской» в кавычках — партией велась конкурентная борьба. Обреченная на провал, но забавная. Издатель «Бухарской газеты» Владимир (Овадья) Фатахов создал партию «Лев», которая должна была представлять интересы выходцев из среднеазиатских республик. Происхождение лидера давало о себе знать — радиоролики движения заканчивались призывом: «Голосуйте за партию “Лев” под руководством бизнесмена Володи (sic!) Фатахова».

В качестве джингла использовалась песня «Не стоит прогибаться под изменчивый мир». Ее под собственный гитарный аккомпанемент исполняла актриса Маша Мушкатина, уроженка совсем даже не Самарканда, а Ленинграда. Узнав о нелицензионном использовании своего произведения, Андрей Макаревич обратился в суд. Партия «Лев» срочно сменила джингл на… бетховенское «Та‑да‑да‑дам», но на нулевой исход предвыборной борьбы это не повлияло.

На каком‑то этапе общеизраильские партии спохватились, начав бронировать места для русскоязычных представителей. На ближайших выборах новыми лицами кнессета станут, судя по всему, журналистка‑арабистка Ксения Светлова (левоориентированный блок «Сионистский лагерь») и бывший мэр города Арад Тали Плоскова (ушла из НДИ в центристскую партию «Кулану» [«Все мы»], созданную бывшим министром связи Моше Кахлоном). Партия «Ликуд», взбудораженная слухами о том, что Юлий Эдельштейн (доставшийся в наследство от ИБА) и Зеэв Элькин (перешедший из левоцентристской партии «Кадима») из‑за ермолок на головах не воспринимаются иммигрантами как «свои», хотела забронировать 23‑е место за… угадайте, за кем? Актером Сашей Демидовым. Тем, который давно уже сбросил пудовые гири.

Двадцать прошедших лет сделали свое. По опросам, лишь 12% русскоязычных избирателей считают важным наличие русскоязычных же депутатов. Все остальные давно уже мыслят общеизраильскими категориями — налогов бы поменьше, безопасности бы побольше, квартир бы подешевле. Этническая политика приближается к финалу?