В Еврейском музее и центре толерантности в Москве проходит выставка «Тинькофф Город: Энди Уорхол и русское искусство». Куратор проекта Яна Звенигородская ищет в работах российских художников рифму к творчеству «короля поп‑арта». Выставка работает до 18 февраля 2024 года.

«Бизнесмен от искусства»

Десять лет назад без малого Еврейский музей и центр толерантности устраивал выставку «Энди Уорхол. 10 знаменитых евреев ХХ века». Внимание тогда было сфокусировано исключительно на портретном творчестве художника и образах людей, повлиявших на ход истории прошлого столетия.

Символом ушедшей эпохи был и сам Энди Уорхол.

Апологет тиражного искусства, он играл по правилам общества потребления и при этом, нарушая правила, обыгрывал это общество в его же игре.

Художник блестяще умел наслаждаться обыденностью и виртуозно работал с феноменом массовой культуры.

Творя новую мифологию, поставил ее на поток. Согласно идеологии Уорхола, «каждый человек имеет право на пятнадцать минут славы».

Фигура знаменитого поп‑артиста, «бизнесмена от искусства», режиссера и фотографа вновь оказалась в сфере интересов музея. Но теперь произведениям Уорхола (а на выставке представлены шестьдесят оригиналов тиражной графики, принадлежащих компании Sunday B. Morning) аккомпанируют российские адепты, демонстрируя, как они усвоили — вольно или невольно — уроки американского мэтра.

Сначала проект «Энди Уорхол и русское искусство» с успехом прошел в Санкт‑Петербурге. Для показа московской публике экспозицию существенно обновили. Нелишним будет напоминание о том, что в 2001 году выставочным проектом Warhol Connections уже предпринималась попытка проследить влияние Уорхола на произведения российских актуальных художников.

Диалог

Пространство лобби и левой галереи музея поделено на разделы, соответствующие этапам творчества Уорхола.

Зритель с порога попадает в мир консьюмеризма и масс‑маркета.

В секции «Шопинг» он будет встречен коробками с логотипами Brillo — средства для мытья посуды — и десятком шелкографий с хрестоматийными банками Campbell, супа быстрого приготовления. Это яркое и, казалось бы, простое, изображение принесло Уорхолу, выходцу из многодетной эмигрантской семьи, первую славу и открыло миру новое направление — «поп‑арт».

Любители искусства, собравшиеся в 1962 году в галерее Ferus в Лос‑Анджелесе, обнаружили, что границы между обыденным и возвышенным отныне стерты. Кроме того, традиционную краску и кисть заменила шелкография. Технология конвейера создавала большие тиражи.

Многократно повторенному «гимну потребительской эпохе», зазывному и цветному, противопоставлена на выставке серия «Поп‑русское бедное» 2023 года Дарьи Кротовой. По сути, перед нами негатив уорхоловских супов: те же банки, но в комбинации бледного крафта и ватмана, небрежно вскрытые и без этикеток. Не менее мрачны и безнадежно серы, как и цвет стен зала, работы лидеров советского андеграунда: «Картина с калачом» Оскара Рабина и «Пальто» Михаила Рогинского. Не просматривается ли в этих полотнах саркастическая критика гламура художественной стратегии Уорхола?

Безымянные курьеры, отличающиеся только цветом курток и заплечных баулов‑холодильников в скульптурной серии Нади Лихогруд (2012–2023) подчеркивают безликость массового потребления и напоминают о том, что все мыслят примерно одинаково, а общепит может прийти в каждый дом.

Оммаж помешанности на продаваемости всего и вся — фотореалистический натюрморт с ассортиментом фастфуда «Вкусно и точка» Виктора Пономаренко (2022), принт Александра Косолапова «Икра» (1990), «Банка супа» Авдея Тер‑Оганьяна (1994) из серии «Картины для музея».

В эпоху взлета клубной и концертной культуры Уорхол превращал в предмет искусства не только товары народного потребления.

Объектами вдохновения становились и представители модной тусовки, в компании которых художник проводил время.

Эту мысль подтверждают представленные в разделе «Тусовка» (стены здесь выкрашены в ярко‑желтый цвет) обложки журналов Interview с Миком Джаггером и Брук Шилдс, Time — с Майклом Джексоном, конверты альбомов The Velvet Undergrоund & Nico (1967), The Rolling Stones (1977).

Визуальное развитие в провокативной форме прием приобретает у Бориса Орлова, буквально короновавшего себя в «Автопортрете в имперском стиле» (1995), в принте «Мы думаем о вас», где мастера соц‑арта Виталий Комар и Александр Меламид изобразили самих себя в 1975 году.

Через четыре года, уже эмигранты, Комар и Меламид организовали в Нью‑Йорке артель под названием «Продажа душ». Свою душу Уорхол продал им за $0 и выдал соответствующий сертификат, а также сфотографировался с артельщиками.

Затем душа Уорхола была выставлена на аукционные торги уже в Москве, где, согласно легенде, ее купила художник Алена Кирцова.

Энди Уорхол, столь невысоко оценивший душу, всю ее вложил в создание собственного бренда, его философии.

«Философия личного бренда» — сегодня эта фраза, как нечто новое, звучит откуда угодно. Но этот «велосипед» давным‑давно изобрел Энди Уорхол.

Свои взъерошенные волосы и брови он красил в серебристо‑седой цвет и жанру автопортрета придавал большое значение.

Как ван Дейк или Рембрандт, Уорхол ощущал себя творцом, постоянно размышлял о своем месте в мире.

Годами его терзала навязчивая мысль о том, что однажды, поглядев в зеркало, ничего, никого он там не увидит.

В 1986 году уже стареющий художник создает серию монументальных автопортретов в пяти оттенках, со слегка проступающими славянскими чертами и устремленным на зрителя взглядом. В разделе «Я — бренд» представлен желтый вариант работы, и в пандан — автопортрет (2005) Владика Мамышева‑Монро в красных с зеленым тонах в образе Уорхола по соседству с ч/б холстом «Энди» Павла Пепперштейна 2021 года.

Юрий Альберт в работе «Я не Энди Уорхол», столь же пристально вглядываясь в себя, создавал портрет альтер эго Уорхола.

Рассказ о том «Как Энди стал Уорхолом» (к слову, именно так называется первая глава книги «Философия Энди Уорхола от Э к Ъ и обратно». — Е. Г.) в следующем зале начинается с литографий для книг «25 котов по имени Сэм и одна голубая кошечка» и «В глубине моего сада». Они относятся ко времени, когда молодой Андрей Вархола занимался иллюстрацией и рекламой, помышляя о «высоком искусстве». Его матушка, Юлия Юстина Завацкая, обожала кошек, живших у них дома в изрядном количестве. Всех котов звали Сэм, кроме одной кошки по имени Эстер.

Тему природы и экологии Уорхол не обошел в своем творчестве. В шелкографической серии «Вымирающие виды» художник опять прибегнул к технологии составления рейтинга, топ‑10.

Медийным продуктом в яркой упаковке становится десяток редких зверей — от африканского слона до амурского тигра.

Как‑то, листая журнал «Современная фотография» Уорхол наткнулся на фотографию гибискуса. Недолго думая, использовал ее в серии «Цветы», существенно усилив контраст и убрав лишние детали.

В диалог с этой довольно абстрактной серией вступают «Ирисы» Олега Котельникова и «Лес» Владимира Потапова. Работы выполнялись с использованием радужных бликов и переливов голографической пленки — опять же, упаковки, столь любимой рекламой.

Тема «Деньги» волновала Уорхола. И он никогда этого не скрывал, стремясь поставить искусство на одну ступень с бизнесом. Зарабатывание денег он считал искусством: «Работа — это искусство, а хороший бизнес — лучшее искусство». Тема денег не меньше волнует и представителей современной российской культуры. Непосредственно против серии 1982 года Уорхола «Знак “$”» — казалось бы, крючка, повторенного четырежды, — кураторы предъявили публике мистический труд Олега Семеновых «Волосы художника, состриженные в благоприятный день по лунному календарю для привлечения денег» (2021).

«Моной Лизой», иконой для Уорхола была Мэрилин Монро, чей образ стал самым узнаваемым в его творчестве. Эта преданность напоминала культ. Реверанс знаменитой шелкографии «Мэрилин Монро» в одноименном зале с малиновыми стенами — фотографии Владика Мамышева‑Монро в образе голливудской дивы из серии «Жизнь замечательных Монро».

Уорхол создал работу после кончины артистки и утверждал: «Все, что я делаю, так или иначе связано со смертью».

Поэтому и выставка завершается разделом Memento mori, символом чего веками служит череп.

Когда видишь этот предмет в натюрмортах голландцев или фламандцев, понимаешь: не стоит забывать о смерти и бренности всего сущего.

Уорхол в 1976 году в излюбленной своей манере, цветовыми фильтрами и монотонным повторением, создает серию «Черепа».

Черепами La Mort en Rose ему вторит в 2020 году Олег Котельников.

Конечно же, сама жизнь Энди Уорхола, убедительно воплотившая «американскую мечту», стала художественным проектом.

Но представлял ли художник, раскачав этот корабль, сколь широко расползутся по миру его идеи и как глубоко войдут его рецепты в человеческое сознание?